Интересное у Тима Ингольда в "Линии: краткая история" про эволюцию биологических видов:
И всё же Дарвин также должен был признать, что согласно его теории вариации при естественном отборе, которой, как он утверждал, объясняется модификация организмов вдоль линий происхождения, каждый организм на линии существует исключительно для того, чтобы оставаться самим собой, осуществляя проект, совпадающий с границами его собственного существования. Он не продлевает течение жизни своих предшественников и не предвосхищает жизненный курс своих потомков, ведь то, что он передает будущему путем своего собственного воспроизводства, это не его жизнь, а набор наследуемых характеристик, которые могут рекомбинироваться или пересобираться в ходе создания других жизненных проектов. В дарвиновской концепции эволюция совершенно не является жизненным процессом. Если эволюция идет из поколения в поколение, то жизнь расходуется внутри каждого из них на передачу наследственных компонентов (ныне известных как гены), необходимых для ее возобновления в следующем поколении. Как справедливо заметил историк науки Чарльз Гиллеспи, логика этого аргумента вбивает клин между ламарковским и дарвиновским пониманием эволюционного процесса...
Интересно, что если эволюционизм Дарвина сильно повлиял на социальные и гуманитарные науки в части идеи прогресса форм культуры и социальных структур, то идея о дискретности отдельных жизненных проектов не сразу нашла там достойное отражение. По сути, мы можем сравнить трансформизм Ламарка с разного рода примордиальными концепциями истории и этничности, показывающими линии преемственности народов как "единый поток жизни" спускающийся к нам от предков из глубины веков - так Ингольд описывает средневековые изображения родословных. И лишь почти через 100 лет после Дарвина начали появляться концепции, показывающие, что да, линии преемственности существуют, отдельные культурные черты и социальные комплексы наследуются, но это не является определяющими факторами для объяснения жизни конкретных современных групп и индивидов. В этом смысле у Ингольда есть отличный графический приём, как добавить к традиционным диахронным генеалогическим схемам третье синхронное измерение, но об этом надо отдельно и как-нибудь потом.
Интересное у Тима Ингольда в "Линии: краткая история" про эволюцию биологических видов:
И всё же Дарвин также должен был признать, что согласно его теории вариации при естественном отборе, которой, как он утверждал, объясняется модификация организмов вдоль линий происхождения, каждый организм на линии существует исключительно для того, чтобы оставаться самим собой, осуществляя проект, совпадающий с границами его собственного существования. Он не продлевает течение жизни своих предшественников и не предвосхищает жизненный курс своих потомков, ведь то, что он передает будущему путем своего собственного воспроизводства, это не его жизнь, а набор наследуемых характеристик, которые могут рекомбинироваться или пересобираться в ходе создания других жизненных проектов. В дарвиновской концепции эволюция совершенно не является жизненным процессом. Если эволюция идет из поколения в поколение, то жизнь расходуется внутри каждого из них на передачу наследственных компонентов (ныне известных как гены), необходимых для ее возобновления в следующем поколении. Как справедливо заметил историк науки Чарльз Гиллеспи, логика этого аргумента вбивает клин между ламарковским и дарвиновским пониманием эволюционного процесса...
Интересно, что если эволюционизм Дарвина сильно повлиял на социальные и гуманитарные науки в части идеи прогресса форм культуры и социальных структур, то идея о дискретности отдельных жизненных проектов не сразу нашла там достойное отражение. По сути, мы можем сравнить трансформизм Ламарка с разного рода примордиальными концепциями истории и этничности, показывающими линии преемственности народов как "единый поток жизни" спускающийся к нам от предков из глубины веков - так Ингольд описывает средневековые изображения родословных. И лишь почти через 100 лет после Дарвина начали появляться концепции, показывающие, что да, линии преемственности существуют, отдельные культурные черты и социальные комплексы наследуются, но это не является определяющими факторами для объяснения жизни конкретных современных групп и индивидов. В этом смысле у Ингольда есть отличный графический приём, как добавить к традиционным диахронным генеалогическим схемам третье синхронное измерение, но об этом надо отдельно и как-нибудь потом.
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai.
from us
