group-telegram.com/BeAwitness/1058
Last Update:
Сельва Альмада
«Не река»
#переводсиспанского Дарьи Синицыной
Поехали как-то Чернявый, Январь и Липа на рыбалку…
Так мог бы начинаться анекдот. Или роман «Не река», если бы переводчица решила русифицировать все имена. К счастью, русский вариант обрёл только Негро, став Чернявым. Энеро и Тило свои имена сохранили.
Я начинаю с необязательного замечания об именах, потому что не совсем понимаю, как писать об этом романе. Небольшом, но глубоком и вязком, освещённом солнцем и кострами, но тёмном и пугающем. Он, действительно, начинается как история о трёх мужчинах, поехавших рыбачить на ската, но довольно скоро разворачивается в карту судеб небольшого острова во внутренней части северо-востока Аргентины. Острова, окружённого рекой, которая совсем не метафорически подчиняет себе все жизненные процессы людей: на её берегу мальчишки и девчонки присматриваются друг к другу, под ней, по тоннелю, взрослые выбираются в магазины Санта-Фе, в ней добывают рыбу для пропитания, по ней, поставив гроб на плот, провожают покойников к ближайшему кладбищу. Эта река отделяет своих от чужих.
По этой реке два старых друга, Чернявый и Энеро, вместе с Тило, юным сыном их погибшего товарища Эусебио, приплывают на пару дней на остров – вспомнить Эусебио, побыть в мужской компании, порыбачить. Это мужицкие мужики, которые вино запивают пивом, чешут яйца и прикуривают одну от одной. Всё это не утрированно и нарочито, просто они выросли в таком мире. В андроцентричном мире силы и доминирования. И уже по первой сцене, в которой три рыбака выуживают и пристреливают огромного ската, который был «прекрасным созданием, сияющим белизной, как невеста в беспросветных глубинах», понятно, что всё в этом мире, даже самое прекрасное, подчинено неоправданному насилию. И погибает от него.
«Не река» – роман, в котором много природы: река, гора, лес – но текст этот точно не буколический. Природа здесь – колыбель, в которой взращивается насилие (чтобы выжить вдали от цивилизации, необходимо быть агрессивным), и единственная сила, превосходящая мужскую. При этом сила, конечно, «женская».
Женщины же человеческие оказываются бессильны против мужского мира. Они терпят побои, безропотно идут на подпольные аборты, оказываются брошенными с внебрачными детьми и очернённой репутацией. Альмада интересно разворачивает в одной из линий метафору вот этой испорченной репутации молодых девчонок, решивших поехать на дискотеку с парнями и погибших в грязи.
В «Не реке» между миром мужчины и женщины как будто существует некий водораздел, время от времени его можно преодолеть на «животном топливе» – агрессии или страсти, но выстроить мост из человечных нежности и любви – невозможно. Нежность, которой в романе много, существует только там, где невозможно соитие: между матерью и дочерями, сёстрами, сыном и умирающей матерью, братом и сошедшей с ума сестрой… Мужчины не могут позволить себе быть нежными с возлюбленными, но позволяют внезапную нежность друг к другу: «Тило тоже вскакивает. Подхватывает руку Энеро кончиками пальцев. Тощие ноги Тило, птичьи, цапельные, гнутся вперёд-назад. Энеро кружит его, привлекает к себе, обнимает за талию»...
Как будто только в компании друг друга они могут расслабиться и не играть роль неиссякаемого источника опасности. Что иронично не только в жизни, но и в поле романа «Не река», где никто не угрожает мужчине так, как другой мужчина и созданный им мир.
#читаеткуплевацкая
@livebooks
Если вам мало моих пространных рассуждений о книге, скажу, что с этим романом Сельва Альмада попала в шорт Букеровской и Дублинской премий и стала финалисткой премии Марио Варгаса Льосы.
BY Книжная среда Куплевацкой
Share with your friend now:
group-telegram.com/BeAwitness/1058