Bunin & Co

Законопроект об уголовном наказании за публичное оправдание и пропаганду идеологии экстремизма в совокупности с уже принятыми законами напоминает советскую правовую реальность.

В СССР действовала статья 70 УК РСФСР (аналогичные статьи были и в УК других союзных республик) «Антисоветская агитация и пропаганда». Это была безразмерная статья, так как под понятия «агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти» и «распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» можно было при желании подвести даже предложения о реальном повышении роли советов, которые в политической сфере играли декоративную роль, будучи полностью подконтрольными партийным органам.

Безразмерность нынешнего законодательства связана с крайне широким пониманием экстремизма, а также с размытыми формулировками в других законах – например, если следовать смыслу закона, запрещающего оскорбление памяти защитников отечества, то под него подпадает и критика Сталина. Правда, пока соответствующей практики нет, но дамоклов меч появился. А известные по литературе наказания за антисоветские анекдоты трансформировались в санкции за лайки и репосты. Причем в обоих случаях можно подвергнуться наказанию, даже не выразив своей прямой солидарности с рассказанным (или, как сейчас, перепощенным).

У советского законодательства и правоприменительной практики была еще одна важная задача – они способствовали самоцензуре. Понятно, что всех «анекдотчиков» посадить было нельзя – да и задачи такой не ставилось. Люди сами старались поменьше говорить о любых вопросах, хоть как-то относящихся к политике – вдруг линия партии в очередной раз колебнется, и еще недавно одобряемое станет не только подозрительным, но и враждебным. Похвалил маршала Жукова – а он окажется бонапартистом. Высказался положительно о каком-нибудь члене Политбюро – а его завтра уволят, причем непонятно, с какой формулировкой (хорошо, если на пенсию – а вдруг за субъективизм и волюнтаризм, как Хрущева).

Такая самоцензура развивается и сейчас, причем если раньше за словами следили либералы, то сейчас очередь за «патриотами», которые стали куда более осторожно отзываться о Пригожине. В общем, становятся актуальными старые советские формулировки: как бы чего не вышло – и вообще мы люди маленькие.

Алексей Макаркин

www.group-telegram.com/us/BuninCo.com/3945

10.3K viewsJul 18, 2023 at 14:11

Законопроект об уголовном наказании за публичное оправдание и пропаганду идеологии экстремизма в совокупности с уже принятыми законами напоминает советскую правовую реальность.

В СССР действовала статья 70 УК РСФСР (аналогичные статьи были и в УК других союзных республик) «Антисоветская агитация и пропаганда». Это была безразмерная статья, так как под понятия «агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти» и «распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» можно было при желании подвести даже предложения о реальном повышении роли советов, которые в политической сфере играли декоративную роль, будучи полностью подконтрольными партийным органам.

Безразмерность нынешнего законодательства связана с крайне широким пониманием экстремизма, а также с размытыми формулировками в других законах – например, если следовать смыслу закона, запрещающего оскорбление памяти защитников отечества, то под него подпадает и критика Сталина. Правда, пока соответствующей практики нет, но дамоклов меч появился. А известные по литературе наказания за антисоветские анекдоты трансформировались в санкции за лайки и репосты. Причем в обоих случаях можно подвергнуться наказанию, даже не выразив своей прямой солидарности с рассказанным (или, как сейчас, перепощенным).

У советского законодательства и правоприменительной практики была еще одна важная задача – они способствовали самоцензуре. Понятно, что всех «анекдотчиков» посадить было нельзя – да и задачи такой не ставилось. Люди сами старались поменьше говорить о любых вопросах, хоть как-то относящихся к политике – вдруг линия партии в очередной раз колебнется, и еще недавно одобряемое станет не только подозрительным, но и враждебным. Похвалил маршала Жукова – а он окажется бонапартистом. Высказался положительно о каком-нибудь члене Политбюро – а его завтра уволят, причем непонятно, с какой формулировкой (хорошо, если на пенсию – а вдруг за субъективизм и волюнтаризм, как Хрущева).

Такая самоцензура развивается и сейчас, причем если раньше за словами следили либералы, то сейчас очередь за «патриотами», которые стали куда более осторожно отзываться о Пригожине. В общем, становятся актуальными старые советские формулировки: как бы чего не вышло – и вообще мы люди маленькие.

Алексей Макаркин

BY Bunin & Co