В 1965 году в Соединенных Штатах был принят Закон об иммиграции. Дело в том, что с 1921-го действовала строгая система квот, которая ограничивала приток приезжих по национальному признаку. Число иммигрантов, ежегодно принимаемых из любой страны, должно было составлять до 3% от числа выходцев из этой страны, которые проживали в США по состоянию на 1910 год.
То есть северных и западных европейцев принимали охотнее, нежели восточных и южных, тогда весьма смахивавших на бандюков (вспомним хотя бы об итальянской мафии или о том, что представляли собой Балканы). В 1924 году квоты ужесточили: теперь допускалось не до 3%, а до 2% от числа выходцев и не по переписи 1910-го, а по переписи 1890 года.
Таким образом, США принимали каждый год в 1930-х всего по сотне албанцев и сотне армян, 226 турок, но 26 тысяч немцев и 66 тысяч британцев. Всего из Европы каждый год привлекали 150,5 тысяч человек, в то время как из Азии – 1,3 тысячи, из Африки – 1,2 тысячи. Это было поистине золотое время для Америки.
Четкая и выверенная миграционная политика привела к трансформации Соединенных Штатов в мировую державу.
В 1952-м требования несколько снизили, но некритично. Вплоть до середины 1960-х ситуация была контролируемой. Однако в 1965 году стараниями леволибералов через Конгресс пропихнули Immigration and Nationality Act в духе того времени (хиппи, рок-н-ролл, колеса, нетвойнизм).
Убеждая коллег-парламентариев в абсолютной безопасности и безвредности нововведений, конгрессмен Тед Кеннеди, брат Джона и Роберта Кеннеди, говорил: "Наши города не будут ежегодно заполняться миллионами иммигрантов. Этнический состав этой страны не будет нарушен". Все так и произошло (на самом деле, нет).
Итоги либерального миграционного курса после 1965-го налицо. Если согласно переписи населения 1960 года белые американцы составляли 85% населения (как русские сейчас, плюс-минус), то в 2020 году – всего 56,8%. Доля латиноамериканцев возросла за аналогичный период с 3% до 19,6%.
Здесь стоит отметить два момента: во-первых, за эти десятилетия в США продолжался огромный поток мигрантов европейского происхождения. Выходцы из Югославии, Польши, СССР, Болгарии, Румынии и т.д. Во-вторых, под "белыми" сейчас понимаются и лебедь, и рак, и щука. Например, арабы включаются во время переписей в Whites. Так что сколько осталось в Америке белых – вопрос дискуссионный.
Но цифра девятнадцать с копейками процентов латиносов по США тоже не отражает всей реальности, потому что они кучкуются на юге. К слову, именно конгрессмены-южане пытались вставить палки в колеса Теду Кеннеди, когда принимался одиозный иммиграционный закон 1965 года. Потому что прекрасно отдавали себе отчет, что произойдет с их малой родиной в случае ослабления системы квот.
Доля белого американского населения в Калифорнии рухнула с 1960-го по 2020-й с 92% до 41,2% (!). В самом развитом и продвинутом штате белые англо-саксонские протестанты стали жалким меньшинством. Доля латиноамериканцев за это же время возросла с 9,1% до 39,4%.
В Нью-Мексико, где белых и так было угрожающе маловато в 1960-х (примерно 55%), в 2020-м стало всего 36,5%. Серьезнейший удар пришелся на бастион американского белого консерватизма – штат Техас. Белые в 1960 году составляли 70%, в 2020 году процент упал до 39,7.
Можно только представить, что покажет перепись 2030 года, если антииммиграционные меры Дональда Трампа не дадут эффекта, или если его инициативы смогут сорвать конгрессмены/судьи/бэлээмщики. Ведь только при Джо Байдене в страну завезли 10 миллионов приезжих, в основном выходцев из Латинской Америки.
В 1965 году в Соединенных Штатах был принят Закон об иммиграции. Дело в том, что с 1921-го действовала строгая система квот, которая ограничивала приток приезжих по национальному признаку. Число иммигрантов, ежегодно принимаемых из любой страны, должно было составлять до 3% от числа выходцев из этой страны, которые проживали в США по состоянию на 1910 год.
То есть северных и западных европейцев принимали охотнее, нежели восточных и южных, тогда весьма смахивавших на бандюков (вспомним хотя бы об итальянской мафии или о том, что представляли собой Балканы). В 1924 году квоты ужесточили: теперь допускалось не до 3%, а до 2% от числа выходцев и не по переписи 1910-го, а по переписи 1890 года.
Таким образом, США принимали каждый год в 1930-х всего по сотне албанцев и сотне армян, 226 турок, но 26 тысяч немцев и 66 тысяч британцев. Всего из Европы каждый год привлекали 150,5 тысяч человек, в то время как из Азии – 1,3 тысячи, из Африки – 1,2 тысячи. Это было поистине золотое время для Америки.
Четкая и выверенная миграционная политика привела к трансформации Соединенных Штатов в мировую державу.
В 1952-м требования несколько снизили, но некритично. Вплоть до середины 1960-х ситуация была контролируемой. Однако в 1965 году стараниями леволибералов через Конгресс пропихнули Immigration and Nationality Act в духе того времени (хиппи, рок-н-ролл, колеса, нетвойнизм).
Убеждая коллег-парламентариев в абсолютной безопасности и безвредности нововведений, конгрессмен Тед Кеннеди, брат Джона и Роберта Кеннеди, говорил: "Наши города не будут ежегодно заполняться миллионами иммигрантов. Этнический состав этой страны не будет нарушен". Все так и произошло (на самом деле, нет).
Итоги либерального миграционного курса после 1965-го налицо. Если согласно переписи населения 1960 года белые американцы составляли 85% населения (как русские сейчас, плюс-минус), то в 2020 году – всего 56,8%. Доля латиноамериканцев возросла за аналогичный период с 3% до 19,6%.
Здесь стоит отметить два момента: во-первых, за эти десятилетия в США продолжался огромный поток мигрантов европейского происхождения. Выходцы из Югославии, Польши, СССР, Болгарии, Румынии и т.д. Во-вторых, под "белыми" сейчас понимаются и лебедь, и рак, и щука. Например, арабы включаются во время переписей в Whites. Так что сколько осталось в Америке белых – вопрос дискуссионный.
Но цифра девятнадцать с копейками процентов латиносов по США тоже не отражает всей реальности, потому что они кучкуются на юге. К слову, именно конгрессмены-южане пытались вставить палки в колеса Теду Кеннеди, когда принимался одиозный иммиграционный закон 1965 года. Потому что прекрасно отдавали себе отчет, что произойдет с их малой родиной в случае ослабления системы квот.
Доля белого американского населения в Калифорнии рухнула с 1960-го по 2020-й с 92% до 41,2% (!). В самом развитом и продвинутом штате белые англо-саксонские протестанты стали жалким меньшинством. Доля латиноамериканцев за это же время возросла с 9,1% до 39,4%.
В Нью-Мексико, где белых и так было угрожающе маловато в 1960-х (примерно 55%), в 2020-м стало всего 36,5%. Серьезнейший удар пришелся на бастион американского белого консерватизма – штат Техас. Белые в 1960 году составляли 70%, в 2020 году процент упал до 39,7.
Можно только представить, что покажет перепись 2030 года, если антииммиграционные меры Дональда Трампа не дадут эффекта, или если его инициативы смогут сорвать конгрессмены/судьи/бэлээмщики. Ведь только при Джо Байдене в страну завезли 10 миллионов приезжих, в основном выходцев из Латинской Америки.
BY Константин Двинский
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from us
