"Сочетание смягчения денежно-кредитной политики в виде расширения кредитования под залог ОФЗ с жесткой денежно-кредитной политикой в виде высокой ключевой ставки – чистейшая, в медицинском смысле, шизофрения" ******************************************* Банк России принял решение с 25 ноября 2024 года возобновить еженедельные аукционы репо на срок 1 месяц, инструментами которых выступят облигации федерального займа, субъектов РФ и муниципальных образований. Это приведет к росту денежной массы и к повышению спроса на указанные инструменты, в первую очередь на ОФЗ. ——————- 18(+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛИПСИЦЕМ ИГОРЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛИПСИЦА ИГОРЯ ВЛАДИМИРОВИЧА —————— Я бы не исключал, что существует и «секретный протокол», согласованный Банком России с крупнейшими банками с государственным участием, по которому банки обязуются не менее какой-то части полученных средств инвестировать в те же самые ОФЗ. Это предположение исходит из того бесспорного факта, что государство (минфин) испытывает большие сложности с привлечением займов на рынке ценных бумаг: планы привлечения во втором и третьем кварталах текущего года с треском провалены.
Стимулирование спроса на ОФЗ вместо заморозки вкладов
Это решение, с одной стороны, – однозначно инструмент смягчения денежно-кредитной политики, заведомо проинфляционная мера. Сочетание смягчения ДКП в виде расширения кредитования под залог ОФЗ с жесткой ДКП в виде высокой ключевой ставки – чистейшая, в медицинском смысле, шизофрения. Но с другой стороны (и это важнее), это еще и пример принятия очень плохого решения вместо очень-очень плохого. Возобновление аукционов репо, при условии более или менее высокого лимита на размещаемые средства кардинально снижает вероятность заморозки вкладов, по крайней мере на ближайшее время.
Вероятно, это решение далось команде Банка России непросто, оно очевидным образом подрывает их усилия по сдерживанию инфляции. Но бюджет важнее, по крайней мере, для того начальства, которое есть над Банком России, и которого не должно быть, если верить в его независимый статус.
Традиционно эксперты справедливо оценивали профессионализм т. н. «экономического блока» (включающего, как правило, Банк России, Минфин и Минэкономразвития) как важнейший фактор устойчивости российской экономики. Но в последнее время ситуация несколько поменялась. Минэкономразвития вообще ушло из информационного пространства, и, видимо, отодвинуто в сторону от принятия значимых решений, его ключевые функции все более явно перемещаются под контроль министра финансов. Но и Министерство финансов перестало быть эффективным фильтром начальственных решений, оно сейчас фактически просто исполняет волю силового блока, забыв о макроэкономической стабильности.
Произошел в определенном смысле раскол экономического блока, в котором теперь лишь Банк России продолжает прилагать усилия по сохранению остатков стабильности. Но и он подвергается все более сильному давлению, которое снижает эффективность этих усилий и создает все более явные риски сваливания в долгосрочную гиперинфляцию.
Но Минфин продолжает достаточно грамотно управлять государственным долгом, не поддаваясь давлению рынка по доходности и до сих пор выстраивая комфортные графики погашения на среднесрочную перспективу. Платой за это грамотное управление стало сокращение притока средств с рынка, что все меньше устраивает вышестоящие инстанции.
Принятое решение по аукционам, безусловно, направлено на преодоление проблем, связанных с привлечением ресурсов на рынке государственных облигаций – государству крайне нужны деньги для финансирования дефицита бюджета, и достаточно резкое торможение прироста государственного долга в обращении в этой ситуации для него предельно неприятно. Но одновременно это решение, в случае выставления высоких лимитов на предстоящих аукционах репо может превратить рынок ОФЗ в пирамиду и резко повысить риски суверенного дефолта.
"Сочетание смягчения денежно-кредитной политики в виде расширения кредитования под залог ОФЗ с жесткой денежно-кредитной политикой в виде высокой ключевой ставки – чистейшая, в медицинском смысле, шизофрения" ******************************************* Банк России принял решение с 25 ноября 2024 года возобновить еженедельные аукционы репо на срок 1 месяц, инструментами которых выступят облигации федерального займа, субъектов РФ и муниципальных образований. Это приведет к росту денежной массы и к повышению спроса на указанные инструменты, в первую очередь на ОФЗ. ——————- 18(+) НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЛИПСИЦЕМ ИГОРЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЛИПСИЦА ИГОРЯ ВЛАДИМИРОВИЧА —————— Я бы не исключал, что существует и «секретный протокол», согласованный Банком России с крупнейшими банками с государственным участием, по которому банки обязуются не менее какой-то части полученных средств инвестировать в те же самые ОФЗ. Это предположение исходит из того бесспорного факта, что государство (минфин) испытывает большие сложности с привлечением займов на рынке ценных бумаг: планы привлечения во втором и третьем кварталах текущего года с треском провалены.
Стимулирование спроса на ОФЗ вместо заморозки вкладов
Это решение, с одной стороны, – однозначно инструмент смягчения денежно-кредитной политики, заведомо проинфляционная мера. Сочетание смягчения ДКП в виде расширения кредитования под залог ОФЗ с жесткой ДКП в виде высокой ключевой ставки – чистейшая, в медицинском смысле, шизофрения. Но с другой стороны (и это важнее), это еще и пример принятия очень плохого решения вместо очень-очень плохого. Возобновление аукционов репо, при условии более или менее высокого лимита на размещаемые средства кардинально снижает вероятность заморозки вкладов, по крайней мере на ближайшее время.
Вероятно, это решение далось команде Банка России непросто, оно очевидным образом подрывает их усилия по сдерживанию инфляции. Но бюджет важнее, по крайней мере, для того начальства, которое есть над Банком России, и которого не должно быть, если верить в его независимый статус.
Традиционно эксперты справедливо оценивали профессионализм т. н. «экономического блока» (включающего, как правило, Банк России, Минфин и Минэкономразвития) как важнейший фактор устойчивости российской экономики. Но в последнее время ситуация несколько поменялась. Минэкономразвития вообще ушло из информационного пространства, и, видимо, отодвинуто в сторону от принятия значимых решений, его ключевые функции все более явно перемещаются под контроль министра финансов. Но и Министерство финансов перестало быть эффективным фильтром начальственных решений, оно сейчас фактически просто исполняет волю силового блока, забыв о макроэкономической стабильности.
Произошел в определенном смысле раскол экономического блока, в котором теперь лишь Банк России продолжает прилагать усилия по сохранению остатков стабильности. Но и он подвергается все более сильному давлению, которое снижает эффективность этих усилий и создает все более явные риски сваливания в долгосрочную гиперинфляцию.
Но Минфин продолжает достаточно грамотно управлять государственным долгом, не поддаваясь давлению рынка по доходности и до сих пор выстраивая комфортные графики погашения на среднесрочную перспективу. Платой за это грамотное управление стало сокращение притока средств с рынка, что все меньше устраивает вышестоящие инстанции.
Принятое решение по аукционам, безусловно, направлено на преодоление проблем, связанных с привлечением ресурсов на рынке государственных облигаций – государству крайне нужны деньги для финансирования дефицита бюджета, и достаточно резкое торможение прироста государственного долга в обращении в этой ситуации для него предельно неприятно. Но одновременно это решение, в случае выставления высоких лимитов на предстоящих аукционах репо может превратить рынок ОФЗ в пирамиду и резко повысить риски суверенного дефолта.
Будет ли дефолт? Аналогии с 1998 годом
BY ЭКОНОМИСТ ИГОРЬ ЛИПСИЦ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from us
