Мария Захарова ✔

1:01:31

Media is too big

VIEW IN TELEGRAM

В 1968 году на телеэкраны СССР вышел художественно-документальный фильм «Интервью, которого не было» Виктора Виноградова и Владимира Граве о жизни, судьбе и творчестве признанной советской балерины Виолетты Бовт. Играет там и Николай Караченцов, это одна из его первых ролей на больших экранах.

По сюжету фильма молодая журналистка в исполнении Тамары Муриной берёт у Виолетты интервью. Подготовившись, неопытная репортёрша задаёт вопросы балерине и даже подсказывает ей, как та должна отвечать, ведь у неё на всё был готов сценарий.

Только интервью не получается. Всё идёт не по замыслу героини Муриной. И в итоге только в своём блистательном танце, в своих волшебных постановках Бовт рассказывает, говорит этим универсальным языком больше, чем было возможно любыми словами. А интервью… Оно не получается.

Его не было.

Никогда не думала, что со мной случится нечто похожее. Не то чтобы я станцевала лучше, чем сказала. Просто интервью… не вышло, потому что не получилось у журналиста.

Некоторое время назад по предварительной договорённости я согласилась на интервью одному СМИ.

Интервьюер, признавшись, пусть и с неохотой, что он является гражданином нашей страны, начал с общих вопросов, касающихся российско-американских отношений. И поначалу всё было более-менее спокойно, я давала комментарий в отношении последних контактов с Вашингтоном.

Но то, что началось потом, сложно описать адекватно.

Журналист, не будем называть его имени, принялся сначала аккуратно, а потом всё более активно защищать Зеленского и ВСУ. Говорил о том, что усмешки главаря киевской хунты не могут быть доказательством того, что он врёт. На что я заметила, что его усмешки в Париже в 2019 году скорее наглядно уже тогда демонстрировали его неадекватность. Затем стал транслировать уже избитые и опровергнутые фейки об инсценировке в Буче, естественно, так и не сумев привести никаких фактов. Просто потому что их нет ни у него, ни у кого бы то ни было.

Дошёл в итоге до того, что спрашивал, зачем Россия якобы бьёт по гражданской инфраструктуре и мирным украинским горожанам.

А закончилось всё сеансом экзорцизма — корреспондент начал смеяться, когда мы заговорили о зверствах бандеровцев на Курщине и страданиях советского народа в годы Великой Отечественной.

Когда уже пошла сера, он призвал меня... «прекратить агрессивную риторику» и «не воспринимать всё так лично».

Приоткрою завесу. По имеющейся информации, само СМИ настолько было шокировано поведением своего корреспондента, что не стало выпускать интервью в эфир.

И, наверное, я бы тоже не стала публиковать этот его метеоризм — ну подумаешь, какие-то два часа из жизни.

Но!

В студии по стечению обстоятельств присутствовал участник СВО. Во-первых, он буквально не поверил всему происходящему перед его глазами. А во-вторых, узнав, что выпуск откладывается на неопределенный срок, сказал: «Жаль, это должны увидеть люди».

По просьбе тех, кто был по ту сторону жизни, служил и защищал нашу страну на СВО, и, так получилось, волею судеб оказался рядом, наблюдал нашу беседу, я и публикую это «интервью».

Обычно изменяют голос и скрывают лица у интервьюируемых, если хотят их защитить. Например, если это оперативный работник силовых структур, специальных служб, ценный свидетель, находящийся в уязвимой позиции или ещё по какой-то причине. Это называется «анонимное» (или в западной тележурналистике — «силуэтное») интервью.

Наверное, вы сейчас смотрите первое в мире интервью, где скрыто будет лицо и изменен голос не у интервьюируемого, а у интервьюера. Чтобы до самосуда не дошло.

www.group-telegram.com/us/MariaVladimirovnaZakharova.com/10255

782.4K viewsedited  Apr 22 at 15:33

В 1968 году на телеэкраны СССР вышел художественно-документальный фильм «Интервью, которого не было» Виктора Виноградова и Владимира Граве о жизни, судьбе и творчестве признанной советской балерины Виолетты Бовт. Играет там и Николай Караченцов, это одна из его первых ролей на больших экранах.

По сюжету фильма молодая журналистка в исполнении Тамары Муриной берёт у Виолетты интервью. Подготовившись, неопытная репортёрша задаёт вопросы балерине и даже подсказывает ей, как та должна отвечать, ведь у неё на всё был готов сценарий.

Только интервью не получается. Всё идёт не по замыслу героини Муриной. И в итоге только в своём блистательном танце, в своих волшебных постановках Бовт рассказывает, говорит этим универсальным языком больше, чем было возможно любыми словами. А интервью… Оно не получается.

Его не было.

Никогда не думала, что со мной случится нечто похожее. Не то чтобы я станцевала лучше, чем сказала. Просто интервью… не вышло, потому что не получилось у журналиста.

Некоторое время назад по предварительной договорённости я согласилась на интервью одному СМИ.

Интервьюер, признавшись, пусть и с неохотой, что он является гражданином нашей страны, начал с общих вопросов, касающихся российско-американских отношений. И поначалу всё было более-менее спокойно, я давала комментарий в отношении последних контактов с Вашингтоном.

Но то, что началось потом, сложно описать адекватно.

Журналист, не будем называть его имени, принялся сначала аккуратно, а потом всё более активно защищать Зеленского и ВСУ. Говорил о том, что усмешки главаря киевской хунты не могут быть доказательством того, что он врёт. На что я заметила, что его усмешки в Париже в 2019 году скорее наглядно уже тогда демонстрировали его неадекватность. Затем стал транслировать уже избитые и опровергнутые фейки об инсценировке в Буче, естественно, так и не сумев привести никаких фактов. Просто потому что их нет ни у него, ни у кого бы то ни было.

Дошёл в итоге до того, что спрашивал, зачем Россия якобы бьёт по гражданской инфраструктуре и мирным украинским горожанам.

А закончилось всё сеансом экзорцизма — корреспондент начал смеяться, когда мы заговорили о зверствах бандеровцев на Курщине и страданиях советского народа в годы Великой Отечественной.

Когда уже пошла сера, он призвал меня... «прекратить агрессивную риторику» и «не воспринимать всё так лично».

Приоткрою завесу. По имеющейся информации, само СМИ настолько было шокировано поведением своего корреспондента, что не стало выпускать интервью в эфир.

И, наверное, я бы тоже не стала публиковать этот его метеоризм — ну подумаешь, какие-то два часа из жизни.

Но!

В студии по стечению обстоятельств присутствовал участник СВО. Во-первых, он буквально не поверил всему происходящему перед его глазами. А во-вторых, узнав, что выпуск откладывается на неопределенный срок, сказал: «Жаль, это должны увидеть люди».

По просьбе тех, кто был по ту сторону жизни, служил и защищал нашу страну на СВО, и, так получилось, волею судеб оказался рядом, наблюдал нашу беседу, я и публикую это «интервью».

Обычно изменяют голос и скрывают лица у интервьюируемых, если хотят их защитить. Например, если это оперативный работник силовых структур, специальных служб, ценный свидетель, находящийся в уязвимой позиции или ещё по какой-то причине. Это называется «анонимное» (или в западной тележурналистике — «силуэтное») интервью.

Наверное, вы сейчас смотрите первое в мире интервью, где скрыто будет лицо и изменен голос не у интервьюируемого, а у интервьюера. Чтобы до самосуда не дошло.

BY Мария Захарова