Это реальная история. И она не выходит у меня из головы. Потому что история этой женщины - самая страшная метафора войны.
До февраля 2022 года её семья жила на востоке Украины. В одном небольшом городе, где многие раньше симпатизировали России. После начала войны, которая снесла с лица земли в том числе и сам городок, семья распалась. Старший сын сейчас воюет в спецназе ВСУ, младший - среди добровольцев ВС РФ. Да, так бывает.
А мать уехала - её дом разрушен российской армией, на её земле просто негде жить.
«Я их слышу, они рядом», - говорит она про двух своих сыновей. Линия фронта проходит у неё в сердце.
И сыновья действительно где-то рядом. Только по разные стороны баррикад. Может быть, их окопы разделяет всего 200 метров, а может быть, один у другого уже в плену. И это в лучшем случае - то есть если они ещё оба живы.
Когда/если бои стихнут, для этой женщины война не закончится. И для её сыновей тоже. «Так за кого они должны сейчас умирать?» - спрашивает она. Не меня спрашивает, а саму себя.
Вопрос о том, ради кого и чего им жить, из уст матери даже не звучит. Вообще нет такого вопроса. Это главный итог войны. Которая ещё даже не закончилась.
Это реальная история. И она не выходит у меня из головы. Потому что история этой женщины - самая страшная метафора войны.
До февраля 2022 года её семья жила на востоке Украины. В одном небольшом городе, где многие раньше симпатизировали России. После начала войны, которая снесла с лица земли в том числе и сам городок, семья распалась. Старший сын сейчас воюет в спецназе ВСУ, младший - среди добровольцев ВС РФ. Да, так бывает.
А мать уехала - её дом разрушен российской армией, на её земле просто негде жить.
«Я их слышу, они рядом», - говорит она про двух своих сыновей. Линия фронта проходит у неё в сердце.
И сыновья действительно где-то рядом. Только по разные стороны баррикад. Может быть, их окопы разделяет всего 200 метров, а может быть, один у другого уже в плену. И это в лучшем случае - то есть если они ещё оба живы.
Когда/если бои стихнут, для этой женщины война не закончится. И для её сыновей тоже. «Так за кого они должны сейчас умирать?» - спрашивает она. Не меня спрашивает, а саму себя.
Вопрос о том, ради кого и чего им жить, из уст матери даже не звучит. Вообще нет такого вопроса. Это главный итог войны. Которая ещё даже не закончилась.
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat.
from us
