Две Саши и один Вюрцбург

Часть 1: 2014 год

Я приземляюсь в аэропорту Франкфурта — выхожу из самолета с кульком конфет «Трансаэро» и буквально начинаю рыдать. Потому что я ничего не понимаю — ни куда идти, ни что говорят люди вокруг, ни на черта я вообще здесь.

У меня ведь дома все было хорошо. Была своя комната с ночником в форме луны, большой деревянный рабочий стол, был наваристый бабушкин куриный бульон из фаянсовой посуды по выходным. У меня дома пахло шарлоткой и свежими цветами, которые папа приносил «своим девочкам». А еще у меня дома оставалась мама с третьей стадией — и двенадцатым курсом химиотерапии. А я в аэропорту Франкфурта. Одна. И шарлоткой здесь и близко не пахнет.

Я приехала учиться — впервые, так далеко и надолго уехав из дома. Впервые — в Германию. И следующий год город с пряным названием, город сказок, крепости и замка станет моим домом. В 2014 году я приехала в Вюрцбург.

Это был сложный, важный и нужный мне год.

Я открыла для себя Германию. Открыла неработающие по воскресеньям магазины. Открыла немецкий язык во всей его красоте, открыла диалекты — за весь год я так и не смогла до конца понять, что хочет от меня Hausmeister, и почему он упорно говорит со мной на Fränkisch, ведь я ничегошеньки не понимаю. Открыла налог на телевидение, открыла баварское пиво, открыла вегетарианство, открыла спаржу, открыла сортировку мусора, открыла немецкую бюрократию. Открыла равноправие, открыла, что замужество не есть главная цель в жизни, а отсутствие или присутствие детей ничего не говорит о тебе как о женщине. Открыла много любви — к людям и к Германии.

С курсом евро в два раза ниже текущего учеба все равно пробивала большую дыру в бюджете семьи, где работает только один человек, а второй человек нуждается в дорогом лечении. Для визы посольство требовало счет с прожиточным минимум из расчета 600 евро в месяц — то есть чуть больше 7.000 евро на год. Папа занял у всех, у кого мог — и положил на счет эти деньги. И я экономила безбожно. Помню, буквально под окнами общежитие у меня был прекрасный супермаркет — с огромными рядами блестящих яблок, отборными ягодами, сверкающими полками, забитыми вкусностями. Но там был дорого. А в получасе езды на автобусе у меня был другой супермаркет — там не было вощеных яблок, не было красивых полок. Но там было дешево. И я ездила полчаса на автобусе, с сумками и авоськами, перевешивающими меня. Иногда ездила к закрытию, потому что тогда бесплатно отдавали товары, у которых истекал срок годности. Помню, за год всего пару раз взяла там мясо — потому что даже в дешевом супермаркете брать мясо было дорого.

За этот год я научилась жить и быть одна: научилась за полчаса сооружать обед из трех блюд (как дома), отглаживать стрелки на брюках, выводить невыводимые пятна, до блеска намывать окна, подшивать подол платья. Научилась выносить одиночество, не сбегать из него и не прятаться. Научилась обретать дом там, где я нахожусь. Обретать его в ежедневных разговорах. С мамой по скайпу, в десятках наших фотографий, которые я развесила над рабочим столом, в коллекции маленьких кактусов на окне, в воскресных поездках до ближайшей православной церкви.

Это был сложный, важный и нужный мне год — который очень хотела для меня мама. Она настаивала, чтобы я отправила заявку на обучение, она ходила со мной в паспортный стол и умоляла непреклонную паспортистку побыстрее оформить паспорт, иначе я не успевала на учебу. Она прилетала ко мне в перерывах между курсами химиотерапии. И она же очень просила, чтобы я осталась учиться там дальше — среди прекрасного пива, порядка и равноправия.

Я не осталась — потому что буквально за пару месяцев ремиссия превратилась в терминальную стадию. И я вернулась в Москву.

И больше никогда не возвращалась в Вюрцбург. Ровно до этой недели, когда я снова приехала в город с пряным названием. Город сказок, крепости и замка — который был моим домом десять лет назад.