group-telegram.com/alexandra_arest/298
Last Update:
Мамад (ממ"ד)
Это слово я привезла вчера в багаже из Израиля. Хотя улетала совсем с другими словами.
Часть 1: шаббат шалом
Я полетела в Израиль к знакомым — воодушевленная и вдохновленная.
В Израиле я была только в детстве — с родителями мы ездили в тур по Мертвому морю. Помню, как мы с младшим братом с разбегу в это море вбежали, разбрызгивая брызги на метры вокруг себя — и не понимая, насколько ядрено-соленая там вода. Мне она попала на микроскопическую ранку — больно было очень, а женщине, которая попала под наш брызговый заход — в глаз. Так я узнала много новых слов, а родители — что они воспитали маленьких монстров. Но в остальном это был обычный семейный отдых, и та 12-летняя я еще ничего не знала об истории нашей семьи — потому что родители о ней тоже не особо знали.
Моя бабушка Тома, папина мама, убедила всех вокруг и папу тоже, что её свекр — Михаил Якубович — был серб, а дата его смерти — 1940 год — автоматически говорит, что погиб он на войне, за Родину, за Сталина. И только когда взрослая я начала поиск по архивам — выяснилось, что сербом он, конечно, не был, а был курляндским евреем, выселенным оттуда в 1915 году одним днем. И погиб не в 1940 году, а в 1937, и не на фронте, а в застенках — на расстрельном списке стояла подпись товарища Сталина. Реабилитирован в 1957 году.
Его жена, она же моя прабабушка, Адель Григорьевна Арест, несмотря на строчку «атеистка» в личных документах, иногда все-таки ходила в синагогу (это я тоже выяснила уже много лет спустя после ее ухода), чуть-чуть говорила на идише и после расстрела мужа так и не вышла замуж.
Её отец, Гирша Нахимович, на идише говорил свободно, построил блестящую экономическую карьеру, пока советы все не отобрали, а про его сестру (мою двоюродную прапрабабушку, получается) я нашла целую статью на Википедии — Эсфирь Зайдеман была известным врачом-педиатром, именно она придумала в СССР комнаты «матери и ребенка» в общественных местах.
Все это я выяснила сама, поднимая архивы, копаясь в старых письмах и закидывая папу миллионом вопросов, в надежде, что он что-то вспомнит о бабушке Дели и прадедушке Гирше. И так, в 30 лет, я узнала об огромном пласте семейной истории, которая напоминает Ветхий Завет: Хацкель родил Бера, Бер родил Нахима, Нахим родил Гиршу, Двейру, Гинду, Иссора и так далее.
И в Израиль я ехала осознанно: мне хотелось почувствовать язык, культуру, хотелось прикоснуться к истории, увидеть то солнце и те горы, которые видели они тысячи лет назад.
В чемодан я погрузила купальник — наслышанная о классных пляжах, в мак загрузила любимый цикл Познера и Урганта «Еврейское счастье», в словарный запас — все немногое, что знала: «шаббат шалом» (שבת שלום) и «мазаль тов» (מזל טוב).
Тель-Авив встретил меня морем, солнцем и сэндвичом с сабихом в аэропорту. Первый день я гуляла, объедалась шакшукой с свежеиспеченной халой, любовалась людьми, дышала морским воздухом, попробовала местный signature энергетик XL (ну такое) и фотографировала все, что фотографируется.