Правда, есть у Фридриха откровенно потрясающая картина — поверить, что это первая четверть XIX века, я смог не сразу. Известна как Ледяная картина/Крушение надежды/Северный Ледовитый океан.
Ее, как вы понимаете, на выставке нет.

от создателя "невозможное человекам возможно Богу", "на берегу Неба" и песни-победителя конкурса в православном Белграде "Веруй"

Отречение Николая II в британской прессе преподнесено как AMAZING NEWS

Одна из причин жадности, с которой читаем записки великих людей, – наше самолюбие: мы рады, ежели сходствуем с замечательным человеком чем бы то ни было, мнениями, чувствами, привычками – даже слабостями и пороками. Вероятно, больше сходства нашли бы мы с мнениями, привычками и слабостями людей вовсе ничтожных, если б они оставляли нам свои признания.

Черновики

наконец-то важные новости

Недавно на Филиппинах…

Нам не просто кажется, что все мы в каждой мелочи, каждый миг, зависим, как сказал бы христианин, — от Бога, как сказал бы агностик, — от природы вещей. Это не иллюзия, это самая главная правда, которую мы прикрываем иллюзиями повседневной жизни. Повседневная жизнь очень хороша, и воображение — штука неплохая, но повседневная жизнь гораздо больше зависит от воображения, чем жизнь мистическая.

Г.К. Честертон. Франциск Ассизский

Всякий человек сам идёт на нож, который для него выкован.

Старец Варлаам. Из сна

В Средние века Античность, как старый авто­мобиль, если пользоваться нашим привычным сравнени­ем, была еще на ходу. Ренессанс понял, что Пан умер — что мир Древней Греции и Рима утерян, как рай Миль­тона, и может быть вновь обретен лишь в духе. Впервые в истории классическое прошлое стали рассматривать как полностью отрезанное от настоящего и, следовательно, как идеал, о котором можно тосковать, а не реальность, которую можно использовать и бояться. Средние века оставили античность незахороненной, время от времени гальванизируя и заклинаниями возвращая к жизни ее труп. Ренессанс стоял в слезах на ее могиле и пытался воскресить ее душу.

А.Ф. Лосев

«Теперь вопрос. В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий и благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень ум­ным человеком (именно с Грибоедовым) и. напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Всё, что говорит он,— очень умно. Но кому говорит он всё это? Фа­мусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молча­лину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не ме­тать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.»

Пушкин. Из письма Бестужеву.

Все говорили о близкой войне и, сколько помню, довольно легкомысленно. Подражание французскому тону времен Людовика XV было в моде. Любовь к отечеству казалась педантством. Тогдашние умники превозносили Наполеона с фанатическим подобострастием и шутили над нашими неудачами. К несчастию, заступники отечества были немного простоваты; они были осмеяны довольно забавно и не имели никакого влияния. Их патриотизм ограничивался жестоким порицанием употребления французского языка в обществах, введения иностранных слов, грозными выходками противу Кузнецкого моста и тому подобным. Молодые люди говорили обо всем русском с презрением или равнодушием и, шутя, предсказывали России участь Рейнской конфедерации. Словом, общество было довольно гадко.

Пушкин А.С. Рославлев

Не слушайте, люди, чужих сказок.
Любите свою сказку.
Сказку своей жизни.
Жизнь каждого есть сказка, только один раз рассказанная в мире.
~
Если даже она тускла, коротка, несчастна: она все же лучше Песен Ангелов. Ибо всякое «я» есть ангел, и песня его единственна.

Василий Васильевич Розанов (в вагоне)

«Для средневекового ума классическая античность была слишком далека и в то же время слишком актуальна, чтобы рассматривать ее как историческое явление... Ни один средневековый человек не мог рассматривать цивилизацию античности как фено­мен, завершенный в себе и притом принадлежащий про­шлому и исторически отделенный от современности, как культурный космос, подлежащий исследованию и, если возможно, усвоению, вместо того чтобы быть миром живых чудес и кладезем информации».

Эрвин Панофски. Этюды об иконологии