Заходите к нам на... бережок)

12 июля. Захарово. Фестиваль "Традиция". Площадка "У реки". 16.00.
https://www.group-telegram.com/traditionfestival/357

Пар от Северского Донца каплет в Северную Двину —
круговорот воды, тягота туч лиловых.
Нет волокон оптических — волок — через северную страну
южно-русское тянется слово.

И распевность его, и соль непонятных его забот
робко лижет язык терпкого разнотравья.
Растекаясь, мешается солнце с небом, вплющенным в горизонт,
суховей — с ледяными ветрами.

Будто тополь из Кременной низкорослой родне знаком,
шлют ему нефопам, вяжут из листьев сети.
И кричат соловецкие чайки птичке вражеской матерком,
не услышать бы чаячьим детям.

И на белых ночей крахмал ночь ложится, земли темней —
словно не просто дождь. Слово не просто будто.
Потому что в немного замёрзшей, просыпающейся стране
начинается тёплое утро.

Июнь 2025

Заметалось по планете эхо,
затрещал над полюсами лёд.
Русская гармонь взмахнула мехом,
тянется спросонья и поёт.

Оказалось, вовсе не немая.
Не сломалась, не надорвалась,
музыкой пространство обнимая,
вольным ветром наполняясь всласть...

Жизнь, я это знаю, братцы,
и скучна в покое, и тиха.
Начинает музыка рождаться,
только если движутся меха...

Разминает радостно регистры.
Запад слышит и внимает Юг.
Высоту берёт она небыстро,
но зато не пачкается звук.

И Земля, устала и сутула,
как по нотам, катится вперёд:
то меха Россия растянула,
крылья распахнула и поёт.

Жизнь, я это знаю, братцы,
и скучна в покое, и тиха.
Начинает музыка рождаться,
только если движутся меха.

И ведь знаю, что это не так. Что чудес не бывает.

И всё равно непобедимо верю: был бы жив Саша Захарченко - мы бы нынче были куда ближе к победе, Харькову, Славянску, Киеву…

…всякая горечь, пока он был жив, не добивала сердце, а сменялась надеждой. Он сам был - как победа, неодолимый.

Глава ДНР. Один из первых полевых командиров восставшего Донбасса. Создатель батальона «Оплот». Легенда. Батя.

День рождения героя.

К дискуссии о псевдоправославном фильме и Ленине в Мавзолее. Некоторые уточнения:

1. В центре обсуждения не вопрос о том, стоит или нет захоронить тело вождя. Как известно, есть разные мнения, все достойны внимания и уважения, потому что всё должно быть обсуждаемо.

2. Споры даже не о личности Ленина в истории, на что имеют право существовать разные взгляды. В идеале между ними вместо традиционного дерьмометания фанатиков с обеих сторон должна была бы существовать рациональная дискуссия, причем не ради удовлетворения бездонного и безбрежного эго спорящих, а в интересах будущего. Для этого нужен всегда дефицитный уровень образования, культуры и личной деликатности.

3. Конфликт в иной сфере. Он в оскорблении чувств одних верующих другими. Не стоит карикатуризировать мои слова, утверждая, что я преподношу здесь ленинизм, коммунизм или социализм, как религию. Имеется в виду другое: элемент веры присущ человеку, независимо от его кредо, воцерковленности или атеизма; просто мы верим в то, во что мы верим, потому что это даёт нам смысл в том, что делаем. Так, у ученого - вера в его знание, у художника - в его искусство и т. д. Поэтому нет ничего более низкого, чем унижать человека в его вере, независимо от того, разделяется она нами или нет. И даже независимо от того, что без веры в социализм мы бы вряд ли победили фашизм и первыми полетели в космос.

Несколько лет назад не очень умные экзальтированные девицы из никому тогда не известной панк-группы ворвались с отрепетированным заранее скандалом в Храм Христа Спасителя, откровенно издеваясь над чувствами верующих, на которые и на которых и было плевать. Сейчас не важно, действовали они по искренней дурости, или сознательно зарабатывая первичный политический капитал на Западе, как и не важно излишне жесток или мягок был по отношению к ним приговор суда. Важно, что они совершили акт публичного хамства, что, разумеется, не доступно пониманию хамов.

То что сегодня делает известный православный канал с образом Ленина - это то же самое, что сделали Пуси-Райт в отношение православного сообщества, с той разницей, что у него куда больше ресурсов для распространения своего месседжа, чем у тщеславных дурочек, и с тем, что против России идет сегодня необъявленная война сильного, опытного, и главное - глубоко идеологизированного врага.

Поэтому дело не в том, кто и что лично думает о Ленине или о православии. Главная сегодняшняя ставка врага - на раскол российского общества изнутри.

Я, грешный, понимаю главную ценность и задачу христианства в воспитании в нас любви к ближнему, а не в разжигании всяческих фанатизмов. Особенно среди молодежи, которая сегодня все хуже знает историю собственной страны.

Олег Ясинский

Подписаться

Что за чудо улыбка его была -
ей, казалось, тарелка лица мала,
словно лето и словно детство.
Словно берег реки на краю села,
словно годы отмерены - нет числа.
Всё глядеть бы - не наглядеться.

Очень схожа была со страной своей -
бесшабашна, упряма и нет честней, -
та улыбка его сыновья.
Столько мудрости, нежности столько в ней -
приникая к губам, и пьяней, и пей,
обжигайся его любовью.

За Россию война, что ни век - спокон.
Заглушает арта колокольный звон,
жажду жизни не втиснешь в слово.
И привык улыбаться, совсем как он,
перед штурмами вверенный батальон
всем составом своим суровым.

Не хватало - делили напополам.
Даже если был больше похож на шрам
этот мышечный сгусток гибкий.
И враги промахнулись. И сдюжил сам.
Только братья шагнули на небеса.
И забрали его улыбку.

Выдать новую надо бы. Кто поймёт,
что за стылое тело - ни жив, ни мёртв.
Сжало, смяло, свело, стянуло.
Сколько мерок снимали - потерян счёт.
Изотчаявшись, пишет портной отчёт:
не садится шитьё на скулы.

Вот и всё. Ничего уже впереди.
Но какая-то, солнце неся в груди,
шла - неброская, с чёлкой русой.
Подышала в ладони: "Твоя? - гляди".
Догадался: достоин её - один.
Вдруг родился. И улыбнулся.

Июль 2025

Я, наконец, дочитал "Туму". Самый монументальный, оглушительный, самый русский роман Захара Прилепина. Такой литературный памятник возможно написать только умерев, а потом воскреснув. Обычному человеку, писателю, пусть даже талантливому, это не под силу. Ну, не свдвинуть просто эдакую глыбу. Прилепин - смог. Если говорить в контексте исторических, историософских романов - это ЗА уровнем Мережковского и Алексея Толстого. Просто глубина пластов, скрытых в тексте, сильно выше, объемнее. Здесь и становление, путь Степана Разина, истоки его пассионарности, и история казачества, его расслоения, взаимоотношения с Москвой, с татарами и ногайцами, с Крымским ханством, быт и уклад, походы, войны и сечи, политика, жизнь и смерть... И над всем этим Господь, его милость и благодать. И Россия от края до края, огромное и непостижимое пространство! Язык сочный, вкусный, образный. При этом сложные образы не просто точны, а единственно верные, угаданные сердцем, кровью, всеми писательскими жилками. Рядом с нами живёт обыкновенный русский гений. Вот так вот, ни много, ни мало. Настоящий, живой русский гений. Просто надо это признать и спокойно проговорить вслух. Толстой, Достоевский, Чехов, Горький, Шолохов, Прилепин. Органичный ряд величайших русских прозаиков. Читайте "Туму" обязательно! Это книга о России вне времени!

Я должна это написать, потому что то, что происходит сейчас в Баку, заставляет меня горевать.
Вместе с моей бабушкой в медицинской части воевала ее подруга рязанская девушка Вера. В конце войны моя бабушка вышла замуж за моего деда – украинского гарного хлопца, заведующего эвакогоспиталем, а Вера вышла за бакинского парня Ислама Керимова. Он увез ее в Баку. У Ислама была сестра – для меня она стала тетушкой Ханум. Она была (уже в моем детстве) замужем за директором большого нефтеперераба-тывающего завода, его звали Дадаш. У них было три дочери Дели, Сома и Сима. Вот эти три женщины и их мама Ханум – стали лучшими прекрасными друзьями моей семьи: мамы и бабушки. Как они уважали мою бабушку и деда! Это было немыслимое обожание и уважение как к ветеранам войны. Они приезжали к нам в Москву, мы ездили к ним. Даже я одна пару раз ездила к ним на отдых. Я помню солнечный гостеприимный Баку, со всеми возможными национальностями, с загадочными витринами и запахами. Ханум жила на улице Гоголя в старом бакинском дворике. Как же меня принимали, маленькую, ничего не значащую! Меня носили на руках, покупали мне подарки, возили на ласковое море, к друзьям, словно я была их дочкой. Я помню тетю Симу, беременную долгожданным сыном. Сима была младшей сестрой, она преподавала русский язык и литературу в школе, а ее муж стал известным кардиологом. Один из двух сыновей Веры и Ислама стал художником и был одно время председателем союза художников Азербайджана. После 1990 года я тоже была в Баку. На проспекте Молодежи, где жила Сима с Айдыном, было запустение, все было покрыто пылью, и люди казались мрачными. Еще раз я заезжала к ним, когда в начале двухтысячных была там на книжной ярмарке. То же гостеприимство и доброжелательность, та же невозможность повернуть голову к витрине – сразу тебе бежали покупать подарок. А как расцвел Баку, какие отгрохали дома, как могущественно и великолепно стало в городе, который, по сути, дал мне сына. К этому времени сыну было уже лет десять-двенадцать. Я уже давно не работала в Гильдии российских адвокатов, где три четверти сотрудников и адвокатов были из Азербайджана или Армении. В том числе Президент Гильдии и его первый вице-президент, которые родились в Баку и окончили вместе один юридический факультет Аз.госуниверситета. Отец моего сына из Баку – это тот самый первый вице-президент, он русский, по отцу из Санкт-Петербурга, по матери из воронежских казаков, но родился в Баку и занимал там большие посты, в том числе помощника по особо важным генпрокурора, замминистра внутренних дел, работал в ЦК компартии Азербайджана. С юности он был знаком и с Поладом Бюльбюль оглы, и с Магомаевым, а в более зрелые годы и с Гейдаром Алиевым. Хотя возраст Вовкиного отца был между возрастом Гейдара Алиевича и возрастом Ильхама, знаком был и с тем, и с тем. Нет уже ни Гейдара, ни отца моего сына, ни Ханум. Но я хочу сказать от лица той смуглой прекрасной бакинки с абсолютно белыми волосами, забранными в пучок, добрейшей из всех ангелов, и я хочу сказать Ильхаму: зачем рушить мир и служить сатане, Ильхам? Мы – азербайджанцы и русские – воевали вместе, любили друг друга и родину друг друга. Мы помогали друг другу в трудные годы, предоставляли свой кров, если бакинцам нужно было приехать в Москву лечиться, гуляли по Красной площади, посылали масло и колбасу в Баку в самые голодные периоды, мы просто народы, которым не нужна злоба. Вы уже допустили трагедию у себя в 1990-х годах. Зачем и кому нужно горячить и без того горячую кровь азербайджанцев? Разве не существует других способов урегулировать все вопросы с задержанием в Екатеринбурге людей, подозреваемых в бандитизме?
Мы и так не общаемся с родными нам азербайджанцами потому, что нет ни железнодорожного сообщения, ни на самолет билеты не купить из-за бешеной стоимости. Вы и так отделили свой народ, словно Россия – это враг. Ильхам, ты сын советского руководителя высшего ранга. Он был мудрее. И десятки лет наши республики жили в мире, никто никого не притеснял. Что ты делаешь, Ильхам? Неужели твоя власть так слаба, что ты должен слушать и выполнять волю мафиози и

иностранных спецслужб? Зачем ты предаешь своих ветеранов, своих предков? Отпусти журналистов, всех, кто арестован в Баку незаконно и тех, кому можно изменить меру пресечения на подписку. Надо быть достойным своего отца, Ильхам.