Аркадий Малер

Есть одна проблема всех проблем, которую крайне трудно, если вообще возможно хоть как-нибудь решить в этом грехопадшем мире – это совершенно глухая и почти бездонная пропасть, неизбежно разверзающаяся между любым, хоть сколько-нибудь серьезным, рефлексирующим мировоззрением (религией, философией, идеологией етс.) и его массовым восприятием, в котором любая идея не то, что вульгаризируется, а вообще исчезает и подменяется простейшим набором простейших мотивов. И чем больше в таком мировоззрении возможностей для потворства таким мотивам, тем более вульгарные формы оно будет принимать при первой же попытке самой осторожной популяризации. Конечно, так было всегда и везде, но раньше всегда и везде было то самое “традиционное” общество, в котором профессиональные интеллектуалы занимали определенные страты и работали только на уровне этих страт, а с приходом массового общества жанр кабинетного семинара смешался с жанром массового митинга, где любое высказывание автоматически воспринимается как лозунг, не предполагающий никакого, не то что возражения, а даже минимального осмысления. В итоге значительная часть профессиональных интеллектуалов в этой ситуации еще больше изолировались в своем микромире, предпочитая жить в сколь угодно надуманной Касталии и избегая любой минимальной популяризации своих идей и тем, как самого страшного унижения и заведомого шарлатанства, неизбежно сказывающегося на их репутации среди себе подобных. Но меньшая часть тех, кто по разным причинам и с разной степенью вдохновения все-таки встал на путь популяризации, вынуждены искать понимания у “целевой аудитории” и снисходить до “митинга”, заведомо упрощая любые смыслы и невольно заигрывая с теми самыми простейшими мотивами.

С наступлением эпохи социальных сетей эта ситуация стала тотальной и фатальной. С одной стороны, все самые утонченные мировоззрения (включая православное христианство) получили немыслимые до сих пор миссионерские и катехизаторские возможности. Но с другой стороны, повседневная политическая текучка никуда не делась, и необходимость здесь и сейчас реагировать на самые примитивные сюжеты и вызовы, одновременно солидаризируясь и конкурируя с профессиональными вульгаризаторами, вынуждает самого миссионера (от любого мировоззрения) тратить множество сил и времени на откровенный шум и шлак, и непрестанно считывать те самые простейшие мотивы, если он хочет быть хоть сколько-нибудь понят и принят.

Есть ли какое-то решение этой проблемы? Как я уже написал выше, в грехопадшем мире нет. Но христианам здесь проще, поскольку никаких надежд на утопическое “преображение всего человечества” и неизбежный “рай на земле” в христианстве нет, и наша главная ответственность за наше служение – перед Богом, а не перед тем парнем, который “чего-то не понимает”. Невозможность решить проблему не тождественна невозможности сократить ее потенциальные издержки. От того, что невозможно всем всё объяснить (и самому себе в первую очередь), не следует, что невозможно объяснить хоть что-нибудь хоть кому-нибудь и без малейшего намека на вульгаризацию. Во избежание вульгаризации достаточно соблюдать два принципа: 1) не упрощать любые сложные идеи до лозунгов и 2) не потворствовать простейшим интерпретациям этих идей, особенно самым популярным из них, редуцирующим любую идею до самых низменных страстей. Тогда глобально вообще ничего не изменится, но хотя бы мы сами будем точно знать, что мы в этом всеобщем опошлении не только не участвовали, но именно на нас оно останавливалось, получало временный сбой, терпело локальную поломку. И вот это как раз радостно.

👍66❤34👏4🤔1

www.group-telegram.com/us/arkadymaler.com/1259

2.58K viewsАркадий Малер, Jun 10 at 15:18

Есть одна проблема всех проблем, которую крайне трудно, если вообще возможно хоть как-нибудь решить в этом грехопадшем мире – это совершенно глухая и почти бездонная пропасть, неизбежно разверзающаяся между любым, хоть сколько-нибудь серьезным, рефлексирующим мировоззрением (религией, философией, идеологией етс.) и его массовым восприятием, в котором любая идея не то, что вульгаризируется, а вообще исчезает и подменяется простейшим набором простейших мотивов. И чем больше в таком мировоззрении возможностей для потворства таким мотивам, тем более вульгарные формы оно будет принимать при первой же попытке самой осторожной популяризации. Конечно, так было всегда и везде, но раньше всегда и везде было то самое “традиционное” общество, в котором профессиональные интеллектуалы занимали определенные страты и работали только на уровне этих страт, а с приходом массового общества жанр кабинетного семинара смешался с жанром массового митинга, где любое высказывание автоматически воспринимается как лозунг, не предполагающий никакого, не то что возражения, а даже минимального осмысления. В итоге значительная часть профессиональных интеллектуалов в этой ситуации еще больше изолировались в своем микромире, предпочитая жить в сколь угодно надуманной Касталии и избегая любой минимальной популяризации своих идей и тем, как самого страшного унижения и заведомого шарлатанства, неизбежно сказывающегося на их репутации среди себе подобных. Но меньшая часть тех, кто по разным причинам и с разной степенью вдохновения все-таки встал на путь популяризации, вынуждены искать понимания у “целевой аудитории” и снисходить до “митинга”, заведомо упрощая любые смыслы и невольно заигрывая с теми самыми простейшими мотивами.

С наступлением эпохи социальных сетей эта ситуация стала тотальной и фатальной. С одной стороны, все самые утонченные мировоззрения (включая православное христианство) получили немыслимые до сих пор миссионерские и катехизаторские возможности. Но с другой стороны, повседневная политическая текучка никуда не делась, и необходимость здесь и сейчас реагировать на самые примитивные сюжеты и вызовы, одновременно солидаризируясь и конкурируя с профессиональными вульгаризаторами, вынуждает самого миссионера (от любого мировоззрения) тратить множество сил и времени на откровенный шум и шлак, и непрестанно считывать те самые простейшие мотивы, если он хочет быть хоть сколько-нибудь понят и принят.

Есть ли какое-то решение этой проблемы? Как я уже написал выше, в грехопадшем мире нет. Но христианам здесь проще, поскольку никаких надежд на утопическое “преображение всего человечества” и неизбежный “рай на земле” в христианстве нет, и наша главная ответственность за наше служение – перед Богом, а не перед тем парнем, который “чего-то не понимает”. Невозможность решить проблему не тождественна невозможности сократить ее потенциальные издержки. От того, что невозможно всем всё объяснить (и самому себе в первую очередь), не следует, что невозможно объяснить хоть что-нибудь хоть кому-нибудь и без малейшего намека на вульгаризацию. Во избежание вульгаризации достаточно соблюдать два принципа: 1) не упрощать любые сложные идеи до лозунгов и 2) не потворствовать простейшим интерпретациям этих идей, особенно самым популярным из них, редуцирующим любую идею до самых низменных страстей. Тогда глобально вообще ничего не изменится, но хотя бы мы сами будем точно знать, что мы в этом всеобщем опошлении не только не участвовали, но именно на нас оно останавливалось, получало временный сбой, терпело локальную поломку. И вот это как раз радостно.

BY Аркадий Малер