Дочитала «Совиную тропу» Павла Крусанова. Скрывать не буду: один из моих любимых современных писателей, и, говоря начистоту, для моего поколения будет странным любой иной выбор.
Мы как-то писательским чатом запойно читали «Укус ангела», там есть образ, который показался мне одним из самых болезненных и страшных в современной прозе: поверженная сдающаяся Москва похожа на ромашковое поле — усыпана белыми полотнищами.
Новый роман гораздо более спокойный и размеренный, ностальгирующий, будто бы даже ленный моментами. Петербургский. Приятно, что главный герой живет на соседней улице. Я на всякий случай пошла по ней прогулялась. И по набережной лейтенанта Шмидта, куда ходили герои. Да и вообще у меня такого давно не было: я всё отложила и просто читала книгу, хотя в ней нет особенного надрыва и ничто не требует читать ее быстро. Летне-осенняя проза. Не представляю ее зимой.
Впервые открыла роман на Невском проспекте, когда только получила. Сразу прочла последнюю страницу — шалость, но весь блистательный Петербург как будто тогда и родился вот для этих слов, и они еще долго не шли у меня из головы, и еще долго не уйдут оттуда, как и та Москва в ромашках.
В «Укусе ангела» повествование неслось вперед — на бронепоезде Ивана Некитаева, великого полководца, собравшего Российскую империю до Константинополя и дальше, и готового ее уничтожить. В «Совиной тропе» главный герой Саша по завету друга решает стать рыцарем ордена тайного милосердия — помогать художникам и поэтам, спасать несчастных дам, спасать Россию. Саша продает велосипеды и любит Катю, бывшую женщину своего отца и свой эксперимент тайного милосердия. Мне кажется, в романе очень много любви — спокойной и ясной, будто стекло протерли. Есть в этой прозе типичные крусановские черты — персонажи, коллекционирующие странные вещи, жуки, лучшие друзья, война, конец света, Леонтьев, Секацкий (присутствует незримо), долгие рассуждения о том, почему пала или не пала империя.
В 2022 году я училась у Крусанова на Мастерской АСПИР и недавно при встрече он мне сказал, что тогда приметил в моем тексте одну цитату, которую добавил себе. Не вру, ей-богу, постмодернизм в чистом виде, я не жадная, в этом есть что-то от истиной игры. Как у меня было, не помню (ладно, помню, просто не буду цитировать), а у Крусанова так: «Вот что я знаю о времени: оно бывает прошедшее, настоящее — и то, которое я был и буду с тобой».
Мне нравится, что когда знаешь автора, его книга похожа на диалог, который у вас никогда бы не состоялся.
Дочитала «Совиную тропу» Павла Крусанова. Скрывать не буду: один из моих любимых современных писателей, и, говоря начистоту, для моего поколения будет странным любой иной выбор.
Мы как-то писательским чатом запойно читали «Укус ангела», там есть образ, который показался мне одним из самых болезненных и страшных в современной прозе: поверженная сдающаяся Москва похожа на ромашковое поле — усыпана белыми полотнищами.
Новый роман гораздо более спокойный и размеренный, ностальгирующий, будто бы даже ленный моментами. Петербургский. Приятно, что главный герой живет на соседней улице. Я на всякий случай пошла по ней прогулялась. И по набережной лейтенанта Шмидта, куда ходили герои. Да и вообще у меня такого давно не было: я всё отложила и просто читала книгу, хотя в ней нет особенного надрыва и ничто не требует читать ее быстро. Летне-осенняя проза. Не представляю ее зимой.
Впервые открыла роман на Невском проспекте, когда только получила. Сразу прочла последнюю страницу — шалость, но весь блистательный Петербург как будто тогда и родился вот для этих слов, и они еще долго не шли у меня из головы, и еще долго не уйдут оттуда, как и та Москва в ромашках.
В «Укусе ангела» повествование неслось вперед — на бронепоезде Ивана Некитаева, великого полководца, собравшего Российскую империю до Константинополя и дальше, и готового ее уничтожить. В «Совиной тропе» главный герой Саша по завету друга решает стать рыцарем ордена тайного милосердия — помогать художникам и поэтам, спасать несчастных дам, спасать Россию. Саша продает велосипеды и любит Катю, бывшую женщину своего отца и свой эксперимент тайного милосердия. Мне кажется, в романе очень много любви — спокойной и ясной, будто стекло протерли. Есть в этой прозе типичные крусановские черты — персонажи, коллекционирующие странные вещи, жуки, лучшие друзья, война, конец света, Леонтьев, Секацкий (присутствует незримо), долгие рассуждения о том, почему пала или не пала империя.
В 2022 году я училась у Крусанова на Мастерской АСПИР и недавно при встрече он мне сказал, что тогда приметил в моем тексте одну цитату, которую добавил себе. Не вру, ей-богу, постмодернизм в чистом виде, я не жадная, в этом есть что-то от истиной игры. Как у меня было, не помню (ладно, помню, просто не буду цитировать), а у Крусанова так: «Вот что я знаю о времени: оно бывает прошедшее, настоящее — и то, которое я был и буду с тобой».
Мне нравится, что когда знаешь автора, его книга похожа на диалог, который у вас никогда бы не состоялся.
BY Конец былины
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Anastasia Vlasova/Getty Images
from us