Принял участие в работе над переизданием иллюстрированного очерка о Ледяном походе. Сам очерк был издан в США в 1949 году, к 33-й годовщине 1-го Кубанского похода Добровольческой армии. Художником очерка-альбома выступил Константин Кузнецов, автор югославских комиксов, издававшихся в Сербии и во Франции. Его картины и иконы хранятся в Музее русской культуры в Сан-Франциско. Для меня это была важная работа, ведь переиздание книг — это краеугольный камень сохранения исторической памяти.
Как сказал Герман Гессе в своём эссе "Магия книги" написанном после Первой мировой войны: «Иногда мы посмеиваемся над огромным перепроизводством книг в нашей стране. Но будь я сегодня молод и полон сил, я не занимался бы ничем, кроме издания книг. Эти труды во имя непрерывной жизни духа нам нельзя отложить до того времени, когда государства залечат раны, нанесенные войной, нельзя и заниматься этой работой второпях, идя на поводу у конъюнктуры, не заботясь о том, чтобы быть щепетильно совестливыми. Ибо для мировой литературы не меньшую опасность, чем война и ее последствия, представляют плохо и наспех изданные книги.»
Принял участие в работе над переизданием иллюстрированного очерка о Ледяном походе. Сам очерк был издан в США в 1949 году, к 33-й годовщине 1-го Кубанского похода Добровольческой армии. Художником очерка-альбома выступил Константин Кузнецов, автор югославских комиксов, издававшихся в Сербии и во Франции. Его картины и иконы хранятся в Музее русской культуры в Сан-Франциско. Для меня это была важная работа, ведь переиздание книг — это краеугольный камень сохранения исторической памяти.
Как сказал Герман Гессе в своём эссе "Магия книги" написанном после Первой мировой войны: «Иногда мы посмеиваемся над огромным перепроизводством книг в нашей стране. Но будь я сегодня молод и полон сил, я не занимался бы ничем, кроме издания книг. Эти труды во имя непрерывной жизни духа нам нельзя отложить до того времени, когда государства залечат раны, нанесенные войной, нельзя и заниматься этой работой второпях, идя на поводу у конъюнктуры, не заботясь о том, чтобы быть щепетильно совестливыми. Ибо для мировой литературы не меньшую опасность, чем война и ее последствия, представляют плохо и наспех изданные книги.»
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors.
from us
