Но отношения философии и науки не являются, так сказать, отношениями односторонней зависимости, в которой уровень развития научного знания влияет на характер философского обобщения мира. Дело в том, что в самой науке нередко возникают кризисные ситуации, одна система идей начинает противоречить другой, рушатся принятые, казавшиеся ранее незыблемыми положения. В такие периоды философия оказывает существенное влияние на развитие научного знания, т. к. именно она дает такой уровень обобщения культуры, на основе которого может быть переосмыслено традиционно принимаемое содержание фундаментальных научных понятий. Изобретение понятия «0» в математике, т. е. порядка, места, где что-то может находиться, а может и нет, переосмысление понятий массы и энергии в физике 9 ХХ в. (известный кризис физики), введение Демокритом понятия пустоты и атома, что позволило опровергнуть логический вывод Парменида о том, что движение невозможно (если все заполнено веществом, ничто не может двигаться) — дают прекрасные примеры того, как философия может влиять на развитие естественно-научного знания.
(Зотов, Учебник "Философия")

Аристотель называл философию «главной и главенствующей наукой, которой все другие науки, словно рабыни, не смеют прекословить».

Фрэнсис Бэкон писал, что "Тот, кто в философии и в изучении общих законов видит пустое и бессмысленное занятие, не замечает, что именно от них поступают жизненные соки и силы во все отдельные профессии и искусства."

Философия, вернее, значительная ее часть, особенно онтология, или учение о бытии, о природе, а также учение о мышлении, обладает всеми признаками натуралистского, естественно-научного знания: объективностью, логической принудительностью, подчиненностью принципу достаточного основания, возможностью проверки на практике и т. п. Это не только сближает философию и естествознание, но и позволяет им воздействовать друг на друга в содержательном отношении: философские представления (о причинности, о времени и т. п.) проникают в саму ткань различных естественно-научных теорий, выполняя конструктивную функцию; ни одна теория в науках не может возникнуть и функционировать без тех или иных блоков философских понятий (преломляемых на пути к создаваемой теории в тот или иной комплекс общенаучных принципов). Но, в отличие от проблем, возникающих в развитии самого научного знания, философские проблемы имеют свою специфику. Она заключается: 1) в их предельном характере (шире этих проблем: «что такое субстанция?» «что такое причинность?» и др. в познании нет); 2) в их вечности, инвариантности (с древнейших времен поставлены вопросы: что такое смысл жизни, в чем заключается счастье и т. п., а они остаются актуальными и сегодня). На первый взгляд, подходы к решению таких вечных проблем, казалось бы, мало могут помочь в приращении конкретного знания. Однако в действительности это не так. Характер решения философских проблем прежде всего влияет на понимание содержания наиболее общих понятий, необходимых для создания научной картины мира. Преодолевая кризисные ситуации в развитии научного знания, формулируя новые гипотезы, ученый обязательно выходит за пределы известного, т. е. фактически выходит за пределы своего профессионального знания, обращается ко всей человеческой культуре, и руководящей нитью при подобном обращении является именно философия.
(Зотов, Учебник "Философия")

Наука упирается в проблему сущности и явления. Если сущность определить как внутреннее содержание объекта, а явление как лишь его видимое, внешнее проявление, его действие, то наука не в состоянии раскрыть сущность предметов исследования.
Когда кто-то говорит о гравитации, он имеет в виду явление, а не сущность. То есть лишь точный расчет координаты тела, скорости, сил и подобных величин. Но в чем же именно причина движения, каким именно образом гравитация действует, кто или что дало первый импульс телам, то есть в чем подлинная сущность гравитации, наука не исследует и не может исследовать.

Образ сумасшедшего ученого в фильмах.
Ученые в фильмах часто оказываются морально несостоятельными.
Например, в фильме "Сквозь горизонт" Доктор Вейр сильнее всех был очарован темными силами и не пожалел, что его сверхсветовой двигатель открыл дорогу в ад.
В фильме "Нечто из иного мира" 1951 года Доктор Каррингтон мешал другим персонажам выживать, считая более важными эксперименты над чудовищем.
В фильме "Нечто" 1982 года ученые уже представлены не злыми, а просто бесполезными, так как их знания о монстре не помогли одержать над ним победу. И все равно Доктор Блэр сходит с ума.
Но даже эти образы я считаю не очень точными. Если в них еще можно усмотреть стремление к чистому знанию, то настоящая наука с таким же маниакальным стремлением погружает нас в обыденность.
 

Как же это нелепо звучит. Каким образом математика развивает общение?
Что-то я не замечал, чтобы хорошие математики в среднем лучше общались, чем другие люди.

Легко также понять, что невозможно существование каких-либо атомов, т. е. неделимых частиц тела, как это вообразили некоторые философы. Тем более что, сколь бы малыми ни предполагались эти частицы, раз они по необходимости должны быть протяженными, мы понимаем, что среди них нет ни одной, которую нельзя было бы разделить на две или несколько еще более мелких; отсюда и следует, что все они делимы. Ибо из ясного и отчетливого знания того, что вещь может быть разделена, мы выносим суждение о ее делимости; если бы мы судили иначе, наше суждение об этой вещи противоречило бы тому, что мы о ней знаем. Если мы даже вообразим, будто Бог сделал какую-нибудь частицу материи столь малой, что ее нельзя разделить на еще меньшие, мы все же не вправе заключить из этого, что она неделима: если бы Бог и сделал частицу столь малой, что она не могла бы быть разделена чем-либо сотворенным Богом, то самого себя он не мог бы лишить власти разделить ее, ибо совершенно невозможно, чтобы Бог умалил свое всемогущество...
(Рене Декарт "Первоначала философии")

Но совершенно на другом конце, в точных науках о природном мире, мы сейчас встречаемся с настоящей трагедией ученого. Физика и химия XX века делают великие открытия и приводят к головокружительным успехам техники. Но эти успехи ведут к истреблению жизни и подвергают опасности самое существование человеческой цивилизации. Таковы работы над разложением атома и изобретение атомической бомбы. Наука раскрывает если не Истину, то истины, а современный мир ввергается во все большую и большую тьму. От целостной Истины человек отпадает, и раскрывающиеся ему отдельные истины не помогают ему. При ложном делении мира на две части, которое вызывает необыкновенную лживость, научные открытия и технические изобретения представляют страшную опасность все новых и новых войн. Химики могли бескорыстно открывать истину, хотя и частную, но получилась атомическая бомба, которая грозит гибелью. Это происходит в царстве Кесаря. Спасти может только свет целостной Истины, который раскрывается в Царстве Духа.
(Николай Бердяев "Царство Духа и царство кесаря")

Наука не может ответить на все вопросы. Еще студентом я узнал о так называемом «натуралистическом заблуждении» и о том, что со стороны ученых верх высокомерия считать, что их труды могут определить разницу между «хорошо» и «плохо». Имейте в виду, что было это вскоре после Второй мировой войны, которая принесла всем нам громадное зло, оправдываемое научной теорией самоуправляемой эволюции. Ученые, проводившие чудовищные эксперименты, были не последними винтиками в страшном механизме геноцида. Детей сшивали, пытаясь искусственно получить сиамских близнецов; живых людей оперировали без анестезии; конечности и глаза хирургическим путем переносили в другие места человеческого тела. Мне никогда не забыть те темные послевоенные годы, когда всякий ученый, говоривший с немецким акцентом, вызывал подозрения. Однако британских и американских ученых тоже нельзя считать абсолютно непричастными к злодеяниям, ведь именно они в начале века познакомили нас с евгеникой. Они защищали расистские иммиграционные законы и насильственную стерилизацию глухих, слепых, душевнобольных, людей с физическими недостатками, а также преступников и представителей национальных меньшинств. Такие операции втайне проводились над людьми, попавшими в больницу по совершенно иным поводам. Тем, кто не хочет винить в этой омерзительной истории ученых и предпочитает говорить о псевдонауке, можно напомнить, что в то время евгеника считалась серьезной академической дисциплиной и изучалась во многих университетах. К 1930 г. институты евгеники существовали в Англии, Швеции, Швейцарии, России, Америке, Германии и Норвегии. Видные фигуры, включая и американских президентов, поддерживали эту теорию. Отец-основатель евгеники британский антрополог и всесторонне образованный человек сэр Фрэнсис Гальтон стал членом Королевского общества и был удостоен рыцарского звания уже после того, как поддержал идею об искусственном улучшении человеческой расы. Заметим: Гальтон считал, что средний гражданин «слишком неразвит для каждодневной работы в условиях современной цивилизации».
(Франс де Вааль "Истоки морали. В поисках человеческого у приматов")

Есть пример сциентистского нигилизма – отрицать мораль, подчинять ее эволюционным целям или объяснять через химическую реакцию. Я не понимаю, почему они до сих пор этим занимаются, если даже научные данные опровергают эгоистичность живых существ.
С точки зрения эволюционистов, почти все, что делает нас людьми, является генетическими ошибками, так как оно не повышает адаптивность: альтруизм, искусство и тому подобное.

Какое-то время «теория лакировки» определяла взгляды биологов на человеческую природу. Она утверждала, что подлинной доброты либо не существует вовсе, либо является эволюционной ошибкой. Мораль — тонкий налет лоска, едва прикрывающий нашу подлинную природу, которая полностью эгоистична. В последнее десятилетие, однако, «теория лакировки» пала под давлением множества неопровержимых доказательств о присущих и человеку, и другим животным эмпатии, глубинного альтруизма и готовности к сотрудничеству.

...

Эволюционисты жалуются, что «почти все в современной жизни — ошибка с точки зрения генов», но никогда не говорят, что это в значительной степени нарушает правдоподобие их теорий[34].
«По ошибке» мы посылаем деньги в дальние края, пострадавшие от цунами или землетрясения. «По ошибке» анонимно сдаем кровь. «По ошибке» работаем на благотворительной кухне или расчищаем снег перед домом старушки, «по ошибке» вкладываем силы и средства в приемного ребенка. Последнее — вообще беспрецедентная многолетняя «ошибка» тысяч семей, даже не подозревающих, что дети, не унаследовавшие их гены, не имеют никакой ценности. Причем то же самое люди нередко делают по отношению к домашним животным, окружая любимцев необычайной заботой, хотя те-то уж точно не способны оказать ответную услугу. Еще одна распространенная «ошибка» — предупредить незнакомца об опасности, напомнить о забытом в ресторане плаще, подвезти застрявшего на дороге водителя. Жизнь человеческая полна «ошибок», больших и малых. То же можно сказать и о жизни других приматов.
(Франс де Вааль "Истоки морали. В поисках человеческого у приматов")

Власть техники имеет еще одно последствие, очень трудное для человека, к которому душа человека недостаточно приспособлена… Происходит страшное ускорение времени, быстрота, за которой человек не может угнаться. Ни одно мгновение не самоценно, оно есть лишь средство для последующего мгновения. От человека требуется невероятная активность, от которой он не может опомниться. Но эти активные минуты делают человека пассивным. Он становится средством внечеловеческого процесса, он лишь функция производственного процесса. Активность человеческого духа оказывается ослабленной. Человек оценивается утилитарно, по его производительности. Это есть отчуждение человеческой природы и разрушение человека.
(Николай Бердяев "Царство Духа и царство кесаря")

Наука может ответить только на вопрос КОГДА что-то происходит, но не ПОЧЕМУ.

Эмпирическое наблюдение само по себе никогда не может доказать достаточным образом необходимость. Post hoc, но не propter hoc [После этого, но не по причине этого]. Это до такой степени верно, что из постоянного восхождения солнца утром вовсе не следует, что оно взойдет и завтра, и действительно, мы теперь знаем, что настанет момент, когда однажды утром солнце не взойдет.

Фридрих Энгельс "Диалектика природы"

Я развил бы рассуждение о порядке примерно так: чтобы стала ясна тщета любых усилий человеческого существования, ясно показать тщету жизни обыденной, а затем — жизни, согласной с философией пирроников, стоиков; но порядка в ней все равно не будет. Я более или менее знаю, каким он должен быть и сколь мало на свете людей, обладающих этим знанием. Ни одна наука, созданная людьми, не смогла его соблюсти. Не смог его соблюсти и святой Фома. Есть порядок в математике, но, при всей своей глубине, она бесполезна.

Блез Паскаль

Я потратил много времени на изучение отвлеченных наук и потерял к ним вкус — так мало они дают знаний. Потом, когда я начал изучать человека, мне стало ясно, что отвлеченные науки вообще не имеют к нему никакого отношения и что, занимаясь ими, я еще хуже разумею, каково оно, истинное мое место в этом мире, нежели те, кто ничего в них не смыслит. И я простил людям их неведение. Однако я полагал, что многие, подобно мне, погружены в изучение человека, да иначе оно и быть не может. Я ошибался: даже геометрией — и той занимаются охотнее. Впрочем, и к ней, и к другим наукам обращаются главным образом потому, что не знают, как приступить к изучению самих себя.

Блез Паскаль

Ошибка эволюционной теории XIX века заключалась в том, что она выводила субъект развития из самого развития. Этим она оставалась на поверхности; говорилось о том, как развитие происходит. Существует связь фазисов развития. Человек может очень развиться, но это он, все тот же он развился. Если бы вследствие развития появился совершенно новый субъект, новая личность, то развития не было бы. Личность предполагает соединение изменения и неизменности. Когда в личности происходит не изменение только, но измена себе, то личность разлагается и в конце концов нет изменения. Новый человек, новое в человеке, предполагает, что продолжает существовать человек в своем качестве человечности. Никакое изменение и усовершенствование обезьяны не может привести к человеку.
(Николай Бердяев "Царство Духа и царство кесаря")

Опираясь в своих воззрениях на Юма и Канта, Юркевич решительно разграничил материю и сознание, физиологию и психологию, естествознание и философию. Доказательства, направленные на опровержение материалистической теории познания, Юркевич строит на основе критики диалектического закона о переходе количественных изменений в качественные. Он развивает свои аргументы в плане утверждения того, что в действии не может быть ничего такого, что не содержалось бы в причине. Природа поэтому не обладает волшебной силой превращения количества в качество. Количественные различия переходят в качественные не в самом предмете, а в его отношениях к ощущающему и воспринимающему субъекту. Из этих метафизических рассуждений Юркевич делает вывод о невозможности происхождения сознания из материи.
(Зотов, Учебник "Философия")
 

И вот в числе всех тех праздных играний мысли людей так называемой науки является то же не новое и столь же произвольное и неправильное утверждение о том, что живые существа, т. е. организмы, происходили одни из других, - не только один организм из другого, но один организм из многих, т. е. что в очень долгий промежуток времени, в миллион лет, например, не только от одного предка может произойти рыба и утка, но из роя пчел может сделаться одно животное. И произвольное и неправильное утверждение это было принято ученым миром с еще большим общим сочувствием. Утверждение это было произвольно потому, что никто никогда не видал, как делаются одни организмы из других, и потому предположение о происхождении видов останется всегда предположением, а не опытным фактом. Неправильно же было это утверждение потому, что решение вопроса о происхождении видов тем, что они произошли вследствие закона наследственности и приспособления в бесконечно долгое время, вовсе не было решением, а только повторением вопроса в новой форме. По решению вопроса Моисеем (в полемике с которым и состоит все значение этой теории) выходит, что разнообразие видов живых существ произошло по воле бога и бесконечному могуществу его; по теории же эволюции выходит, что разнообразие живых существ произошло по случайности и по разнообразным условиям наследственности и среды в бесконечно долгое время. Теория эволюции, говоря простым языком, утверждает только то, что по случайности в бесконечно долгое время из чего хотите может выйти все, что хотите. Ответа на вопрос нет. А только тот же вопрос поставлен иначе: вместо воли поставлена случайность, а коэффициент бесконечного переставлен от могущества к времени. Но это новое утверждение подкрепляло прежнее утверждение Конта, и, кроме того, по наивному признанию самого основателя теории - Дарвина, его мысль вызвана была законом Мальтуса и потому выставляла теорию борьбы живых существ и людей за существование, как основной закон всего живого. А в нем это ведь только и нужно было толпе праздных людей для их оправдания.
(Лев Толстой "Что же нам делать?")

Есть такой физик Филипп Гийеман (Philippe Guillemant), он компьютерный инженер. Будучи специалистом по хаосу (!!!) и искусственному интеллекту, он говорит интереснейшие вещи.
Он физик, но не материалист (??? оказывается, такое возможно?)
Цитирует Бернардо Каструпа (нидерландский философ и computer scientist), который, исходя из принципов аналитического идеализма, полагает следующее:
"Наш мир, погрязший в физикализме (так он называет материализм), путает воспринимаемую чувствами реальность с ФУНДАМЕНТАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ".
То есть, переводя на наш повседневный упрощенный язык: эти две реальности ( а именно la réalité perçue et le réel fondamental) НЕ СОВПАДАЮТ.
Мягко говоря.
(представьте крота, который живет под землей, в своей норе, и какая у него ощущаемая чувствами реальность - только та, что вокруг него)
Так что пора нам выходить из наших материалистических иллюзий.
Возможно даже (дай Бог!), что материализм (физикализм) скоро перестанет быть мейнстримом. Хорошая новость.