Английский газон - притча во языцех.
В 19 веке, как и сейчас, во многих небольших садах Великобритании есть поросший травой участок в обрамлении цветочных клумб. Английский сад немыслим без травы. Любой газон требует постоянного ухода. Но тяжкие времена, когда для этого употребляли косу, давно прошли. Машину для стрижки травы изобрели ещё в 1830 году и постоянно совершенствовали.
В 1865 газонокосилка Шанкса, «новая, патентованная машина, которая стрижёт траву, формирует и укладывает валки, пять раз была одобрена Её Величеством Королевой». Разумеется, королева не испытывала газонокосилку лично, став к тому времени довольно тучной сорокашестилетней дамой. Однако с десятидюймовой моделью «легко могла управляться женщина», так что совершенно исключать эту возможность не следует.
Самая маленькая газонокосилка стоила 3 фунта 10 шиллингов. Самой большой была 48-дюймовая модель, в которую впрягали лошадь (фото 2); она стоила 28 фунтов. В качестве дополнения ко всем моделям предлагалось приобрести устройство для «бесшумного движения».
И, конечно же, газон выступал полем для игр: лаун-теннис вновь появился в середине 1870-х годов, примерно в то же время, когда крокет окончательно вышел из моды. За двадцать лет он снова выманил на газоны представителей верхних слоёв среднего класса – размеченный в собственном саду теннисный корт стал понятным символом богатства и респектабельности.
Девушки с самого начала проявили к теннису большой интерес. Газоны сыграли очень важную роль во взлёте популярности лаун-тенниса. Во многих местах газоны остались ещё со времён увлечения крокетом, и для того, чтобы превратить их в теннисный корт, требовалось совсем немного усилий. Несколько линий белой краски, сетка, пара ракеток и мячей – и вы можете заниматься новым модным видом спорта.
В 19 веке, как и сейчас, во многих небольших садах Великобритании есть поросший травой участок в обрамлении цветочных клумб. Английский сад немыслим без травы. Любой газон требует постоянного ухода. Но тяжкие времена, когда для этого употребляли косу, давно прошли. Машину для стрижки травы изобрели ещё в 1830 году и постоянно совершенствовали.
В 1865 газонокосилка Шанкса, «новая, патентованная машина, которая стрижёт траву, формирует и укладывает валки, пять раз была одобрена Её Величеством Королевой». Разумеется, королева не испытывала газонокосилку лично, став к тому времени довольно тучной сорокашестилетней дамой. Однако с десятидюймовой моделью «легко могла управляться женщина», так что совершенно исключать эту возможность не следует.
Самая маленькая газонокосилка стоила 3 фунта 10 шиллингов. Самой большой была 48-дюймовая модель, в которую впрягали лошадь (фото 2); она стоила 28 фунтов. В качестве дополнения ко всем моделям предлагалось приобрести устройство для «бесшумного движения».
И, конечно же, газон выступал полем для игр: лаун-теннис вновь появился в середине 1870-х годов, примерно в то же время, когда крокет окончательно вышел из моды. За двадцать лет он снова выманил на газоны представителей верхних слоёв среднего класса – размеченный в собственном саду теннисный корт стал понятным символом богатства и респектабельности.
Девушки с самого начала проявили к теннису большой интерес. Газоны сыграли очень важную роль во взлёте популярности лаун-тенниса. Во многих местах газоны остались ещё со времён увлечения крокетом, и для того, чтобы превратить их в теннисный корт, требовалось совсем немного усилий. Несколько линий белой краски, сетка, пара ракеток и мячей – и вы можете заниматься новым модным видом спорта.
Не только женщины, но и карты!
Королева Виктория была уверена, что две страсти – женщины и карты – не доведут её сына, будущего короля Эдуарда VII до добра. Она как в воду глядела.
Первый громкий скандал, в котором был замешан принц Уэльский, разразился в 1869 году. Некая леди Гарриет Мордаунт созналась мужу в измене, упомянув среди своих любовников принца Альберта Эдуарда, сына королевы Виктории. Тогда принцу удалось отбиться. Но это было только начало.
В 1890 году принц вновь был втянут в скандал, вот только поводом стали не женщины, а карты. В сентябре принц гостил в йоркширском имении своего приятеля Артура Уилсона. Среди гостей был их общий знакомый – подполковник Шотландского гвардейского полка сэр Уильям Гордон-Камминг. Играя в баккара, мужчины несколько раз замечали, что Гордон-Камминг жульничает, и договорились поймать шулера с поличным. Так и вышло. Несмотря на свой баснословный доход в 80 тысяч фунтов годовых, сэр Уильям был нечист на руку. Друзья потребовали от него подписать документ, в котором он давал обещание никогда более не садиться за карточный стол. Сэр Уильям согласился, но только в обмен на молчание.
Однако джентльменское соглашение длилось недолго. Кто-то, по всей видимости, сам принц, проболтался о неприятном инциденте, и вскоре слухи о Гордоне-Камминге гуляли по всему Лондону. Пытаясь спасти остатки репутации, подполковник подал на Уилсонов в суд за клевету.
На суде досталось всем, в том числе и принцу Уэльскому, который занял место на свидетельской трибуне. Зачем нужно было составлять странный договор? Как офицер, он обязан был сообщить о правонарушении вышестоящему начальству. Почему он нарушил армейский протокол? В ответ принц только мямлил и бормотал.
Для Гордона-Камминга дело закончилось скверно: суд оправдал Уилсонов, а подполковник на следующий же день был уволен с военной службы. Но принцу Уэльскому от этого было не легче. Когда он вместе с супругой посетил скачки в Аскоте, толпа взорвалась криками «Ах, баккара!» и «А карты не забыл?». И свежие карикатуры расходились, как горячие пирожки.
Королева Виктория была уверена, что две страсти – женщины и карты – не доведут её сына, будущего короля Эдуарда VII до добра. Она как в воду глядела.
Первый громкий скандал, в котором был замешан принц Уэльский, разразился в 1869 году. Некая леди Гарриет Мордаунт созналась мужу в измене, упомянув среди своих любовников принца Альберта Эдуарда, сына королевы Виктории. Тогда принцу удалось отбиться. Но это было только начало.
В 1890 году принц вновь был втянут в скандал, вот только поводом стали не женщины, а карты. В сентябре принц гостил в йоркширском имении своего приятеля Артура Уилсона. Среди гостей был их общий знакомый – подполковник Шотландского гвардейского полка сэр Уильям Гордон-Камминг. Играя в баккара, мужчины несколько раз замечали, что Гордон-Камминг жульничает, и договорились поймать шулера с поличным. Так и вышло. Несмотря на свой баснословный доход в 80 тысяч фунтов годовых, сэр Уильям был нечист на руку. Друзья потребовали от него подписать документ, в котором он давал обещание никогда более не садиться за карточный стол. Сэр Уильям согласился, но только в обмен на молчание.
Однако джентльменское соглашение длилось недолго. Кто-то, по всей видимости, сам принц, проболтался о неприятном инциденте, и вскоре слухи о Гордоне-Камминге гуляли по всему Лондону. Пытаясь спасти остатки репутации, подполковник подал на Уилсонов в суд за клевету.
На суде досталось всем, в том числе и принцу Уэльскому, который занял место на свидетельской трибуне. Зачем нужно было составлять странный договор? Как офицер, он обязан был сообщить о правонарушении вышестоящему начальству. Почему он нарушил армейский протокол? В ответ принц только мямлил и бормотал.
Для Гордона-Камминга дело закончилось скверно: суд оправдал Уилсонов, а подполковник на следующий же день был уволен с военной службы. Но принцу Уэльскому от этого было не легче. Когда он вместе с супругой посетил скачки в Аскоте, толпа взорвалась криками «Ах, баккара!» и «А карты не забыл?». И свежие карикатуры расходились, как горячие пирожки.
Модная королева.
В первой половине 19 века в Европе на волне романтизма возродился интерес к средневековой истории и эстетике, особенно это относилось к викторианской Англии.
Прическа а-ля Клотильда была одним из проявлений этой тенденции. Интересно, что популяризатором этой чрезвычайно простой и элегантной прически выступила вовсе не женщина с именем Клотильда, а сама королева Виктория, выбравшая именно это головное убранство для своей коронации 28 июня 1838 года.
Причёска а-ля Клотильда выглядела следующим образом: волосы были разделены на прямой пробор и гладко зачесаны в простой низкий пучок на затылке, из височных прядей с каждой стороны заплетались косички, которые обвивались вокруг ушей и прикреплялись к пучку. Изображения подобного головного убранства изредка встречались на страницах журналов мод начиная со второй половины 1830-х годов, однако только на рубеже 1830-х – 1840-х (сразу после коронации Виктории) годов эта прическа стала наиболее популярной и все чаще рекомендовалась парикмахерами.
История происхождения и названия причёски остается несколько туманной. В первом выпуске за 1837 год, описывая прическу по типу а-ля Клотильда, автор называет косички, обвитые вокруг ушей, «клотильдами» (фр. clotildes). Интересно, что в следующих номерах журнала «клотильды» пишутся с заглавной буквы, а позже головные убранства с такими элементами именуются в описании прической а-ля Клотильда (фр. coiffure à la Clotilde).
В первой половине 19 века в Европе на волне романтизма возродился интерес к средневековой истории и эстетике, особенно это относилось к викторианской Англии.
Прическа а-ля Клотильда была одним из проявлений этой тенденции. Интересно, что популяризатором этой чрезвычайно простой и элегантной прически выступила вовсе не женщина с именем Клотильда, а сама королева Виктория, выбравшая именно это головное убранство для своей коронации 28 июня 1838 года.
Причёска а-ля Клотильда выглядела следующим образом: волосы были разделены на прямой пробор и гладко зачесаны в простой низкий пучок на затылке, из височных прядей с каждой стороны заплетались косички, которые обвивались вокруг ушей и прикреплялись к пучку. Изображения подобного головного убранства изредка встречались на страницах журналов мод начиная со второй половины 1830-х годов, однако только на рубеже 1830-х – 1840-х (сразу после коронации Виктории) годов эта прическа стала наиболее популярной и все чаще рекомендовалась парикмахерами.
История происхождения и названия причёски остается несколько туманной. В первом выпуске за 1837 год, описывая прическу по типу а-ля Клотильда, автор называет косички, обвитые вокруг ушей, «клотильдами» (фр. clotildes). Интересно, что в следующих номерах журнала «клотильды» пишутся с заглавной буквы, а позже головные убранства с такими элементами именуются в описании прической а-ля Клотильда (фр. coiffure à la Clotilde).
Брайтон Бич.
Этот город на южном побережье Англии — не просто курорт или место на карте. Расположенный в графстве Ист-Сассекс Брайтон раскинулся вдоль живописной береговой линии.
Поворотным моментом в судьбе Брайтона стало открытие целебных свойств морской воды и свежего воздуха. Доктор Ричард Рассел, популярный врач из соседнего Льюиса, начал пропагандировать морские купания как средство от различных недугов, и небольшой посёлок постепенно начал привлекать состоятельных пациентов, ищущих исцеления и восстановления сил.
Первоначально людей привлекало на побережье именно море. Богатые приезжали сюда, чтобы дышать целебным воздухом и неторопливо прогуливаться по берегу. Более крепкому здоровьем путешественнику могло пойти на пользу купание в морской воде – считалось, что эта тонизирующая процедура стимулирует кровообращение и помогает выводить из организма вредные вещества.
Морское купание выглядело так: вы просто заходили в воду по пояс и два-три раза окунались, а затем выходили, вытирались и снова переодевались в обычную дневную одежду.
Железнодорожное сообщение, появившееся в 1841 году, сделало Брайтон ещё более доступным для жителей Лондона, и город быстро превратился в популярное место отдыха для всех слоёв населения. Строились элегантные террасы, разбивались парки, открывались отели и развлекательные заведения. Брайтон стал синонимом морского отдыха, развлечений и свободы (ну как свободы, к чаю все равно полагалось переодеваться, а женщина без перчаток — считалась голой).
Традиционная курортная мода предусматривала для женщин светлые хлопковые платья, часто в широкую яркую полоску, а для мужчин костюмы с элементами военно-морской униформы.
Сердцем архитектурного ансамбля Брайтона, безусловно, является Королевский павильон (фото 1). Фантастическое сооружение, созданное Джоном Нэшем, поражает воображение необычной смесью восточных мотивов и европейской элегантности. Яркие цвета, купола в форме луковиц, изысканные интерьеры делают его поистине уникальным памятником архитектуры. Нельзя не упомянуть и знаменитый Брайтонский пирс (фото 2). Построенный в 1899 году, он является важной достопримечательностью, ярким символом развлечений и отдыха.
Брайтон всегда был источником вдохновения для деятелей искусства. Хотя Джейн Остин, например, никогда не жила в Брайтоне, этот город играл важную роль в её романе «Гордость и предубеждение». Именно в Брайтон отправляется легкомысленная Лидия Беннет с офицерами, что приводит к серьёзным последствиям. Описание Брайтона как модного курорта того времени в романе весьма живописно.
Этот город на южном побережье Англии — не просто курорт или место на карте. Расположенный в графстве Ист-Сассекс Брайтон раскинулся вдоль живописной береговой линии.
Поворотным моментом в судьбе Брайтона стало открытие целебных свойств морской воды и свежего воздуха. Доктор Ричард Рассел, популярный врач из соседнего Льюиса, начал пропагандировать морские купания как средство от различных недугов, и небольшой посёлок постепенно начал привлекать состоятельных пациентов, ищущих исцеления и восстановления сил.
Первоначально людей привлекало на побережье именно море. Богатые приезжали сюда, чтобы дышать целебным воздухом и неторопливо прогуливаться по берегу. Более крепкому здоровьем путешественнику могло пойти на пользу купание в морской воде – считалось, что эта тонизирующая процедура стимулирует кровообращение и помогает выводить из организма вредные вещества.
Морское купание выглядело так: вы просто заходили в воду по пояс и два-три раза окунались, а затем выходили, вытирались и снова переодевались в обычную дневную одежду.
Железнодорожное сообщение, появившееся в 1841 году, сделало Брайтон ещё более доступным для жителей Лондона, и город быстро превратился в популярное место отдыха для всех слоёв населения. Строились элегантные террасы, разбивались парки, открывались отели и развлекательные заведения. Брайтон стал синонимом морского отдыха, развлечений и свободы (ну как свободы, к чаю все равно полагалось переодеваться, а женщина без перчаток — считалась голой).
Традиционная курортная мода предусматривала для женщин светлые хлопковые платья, часто в широкую яркую полоску, а для мужчин костюмы с элементами военно-морской униформы.
Сердцем архитектурного ансамбля Брайтона, безусловно, является Королевский павильон (фото 1). Фантастическое сооружение, созданное Джоном Нэшем, поражает воображение необычной смесью восточных мотивов и европейской элегантности. Яркие цвета, купола в форме луковиц, изысканные интерьеры делают его поистине уникальным памятником архитектуры. Нельзя не упомянуть и знаменитый Брайтонский пирс (фото 2). Построенный в 1899 году, он является важной достопримечательностью, ярким символом развлечений и отдыха.
Брайтон всегда был источником вдохновения для деятелей искусства. Хотя Джейн Остин, например, никогда не жила в Брайтоне, этот город играл важную роль в её романе «Гордость и предубеждение». Именно в Брайтон отправляется легкомысленная Лидия Беннет с офицерами, что приводит к серьёзным последствиям. Описание Брайтона как модного курорта того времени в романе весьма живописно.
Ещё во время предыдущих сериалов, мне не раз приходилось в голову, что по-настоящему страшным маньяком 19 века был не Джек-Потрошитель и не Амелия Дайер. Колониальная политика Британии - монстр пострашнее. А потому, опрос на следующую тему:
Anonymous Poll
76%
Опиумные войны 🫖🎩
24%
Англо-бурские войны 💎 🎩
Как торчала викторианская эпоха.
Выдающийся врач Рудольф Вирхов (1821–1902), работавший и преподававший в университетском медицинском комплексе «Шарите» в Берлине, однажды спросил у студента, сколько морфина бы он дал пациенту с почечной коликой. Когда молодой человек робко ответил: «Примерно пять граммов», Вирхов медленно кивнул, а затем сказал: «А что после этого вы будете делать с трупом?»
В современном мире много говорят об опиоидах и опиоидном кризисе. Хотя употребление опиоидов может показаться чем-то новым, морфин — это одна из последних глав в долгой истории употребления опиума людьми.
К началу 1800-х годов врачи и учёные знали о способности опиума вызывать привыкание и начали искать более безопасный способ применения опиоидов для облегчения боли и подавления кашля.
Именно тогда Фридрих Сертюрнерт (фото 1), 21-летний помощник аптекаря, начал проводить эксперименты с опиумом. В 1803 году он выделил органический алкалоид — растительное соединение, оказывающее физиологическое воздействие на человека, — из смолистой массы опийного мака.
После нескольких лет экспериментов (в основном на себе) Сертюрнер понял, что алкалоид является значительно более сильным обезболивающим и средством от кашля, чем сам опиум. Он назвал это вещество в честь греческого бога сна Морфея, потому что оно вызывало сонливость. Но в 1850-е годы морфин становится проклятием.
К середине 19 века морфин уже производился в промышленных масштабах, а с изобретением иглы для подкожных инъекций его стало проще вводить. Врачи регулярно назначали его при хронической боли, и его даже рекламировали как способ избавиться от опиумной зависимости. Примерно в то же время европейские страны начали войну с Китаем, борясь за право импортировать опиум, выращиваемый в Китае.
Первые намёки на то, что морфин следует применять с осторожностью, по большей части игнорировались.
К сожалению, побочные эффекты морфина проявились довольно быстро. Во время Гражданской войны в США (с 1861 по 1865 год) раненых солдат лечили морфием, и после войны у некоторых из них развилась зависимость на всю жизнь, что приводило к передозировке и смерти.
Наркотики — лютое зло!
Выдающийся врач Рудольф Вирхов (1821–1902), работавший и преподававший в университетском медицинском комплексе «Шарите» в Берлине, однажды спросил у студента, сколько морфина бы он дал пациенту с почечной коликой. Когда молодой человек робко ответил: «Примерно пять граммов», Вирхов медленно кивнул, а затем сказал: «А что после этого вы будете делать с трупом?»
В современном мире много говорят об опиоидах и опиоидном кризисе. Хотя употребление опиоидов может показаться чем-то новым, морфин — это одна из последних глав в долгой истории употребления опиума людьми.
К началу 1800-х годов врачи и учёные знали о способности опиума вызывать привыкание и начали искать более безопасный способ применения опиоидов для облегчения боли и подавления кашля.
Именно тогда Фридрих Сертюрнерт (фото 1), 21-летний помощник аптекаря, начал проводить эксперименты с опиумом. В 1803 году он выделил органический алкалоид — растительное соединение, оказывающее физиологическое воздействие на человека, — из смолистой массы опийного мака.
После нескольких лет экспериментов (в основном на себе) Сертюрнер понял, что алкалоид является значительно более сильным обезболивающим и средством от кашля, чем сам опиум. Он назвал это вещество в честь греческого бога сна Морфея, потому что оно вызывало сонливость. Но в 1850-е годы морфин становится проклятием.
К середине 19 века морфин уже производился в промышленных масштабах, а с изобретением иглы для подкожных инъекций его стало проще вводить. Врачи регулярно назначали его при хронической боли, и его даже рекламировали как способ избавиться от опиумной зависимости. Примерно в то же время европейские страны начали войну с Китаем, борясь за право импортировать опиум, выращиваемый в Китае.
Первые намёки на то, что морфин следует применять с осторожностью, по большей части игнорировались.
К сожалению, побочные эффекты морфина проявились довольно быстро. Во время Гражданской войны в США (с 1861 по 1865 год) раненых солдат лечили морфием, и после войны у некоторых из них развилась зависимость на всю жизнь, что приводило к передозировке и смерти.
Наркотики — лютое зло!
Британский еженедельный журнал сатиры и юмора Punch опубликовал в 1855 году вот такую карикатуру.
Мистер Панч трубит о победах союзной армии в Крыму, Керчи и в Азовском море – «Поражение русских в Англии и за границей».
Кого же подразумевают под «Russians at home»? В 1854 году пустили слух о том, что супруг королевы Виктории, принц Альберт (немец), являлся русским агентом. Он , как и его кузен, король Пруссии, был сторонником нейтралитета. Слева один из представителей консерваторов-изоляционистов, также выступающий против участия в Крымской войне, получившей в самой Великобритании название «Русская война (The Russian War)».
Мистер Панч трубит о победах союзной армии в Крыму, Керчи и в Азовском море – «Поражение русских в Англии и за границей».
Кого же подразумевают под «Russians at home»? В 1854 году пустили слух о том, что супруг королевы Виктории, принц Альберт (немец), являлся русским агентом. Он , как и его кузен, король Пруссии, был сторонником нейтралитета. Слева один из представителей консерваторов-изоляционистов, также выступающий против участия в Крымской войне, получившей в самой Великобритании название «Русская война (The Russian War)».
В викторианскую эпоху люди стали больше путешествовать, в том числе и в экзотические страны, оттуда привозили животных и растения. Стало модным держать у себя дома живые диковинки.
Для того, чтобы довезти их издалека и сохранить у себя дома, "коллекционеры" сажали растения в запаянные стеклянные террарии, зачастую украшенные изысканной резьбой. Первые подобные контейнеры были придуманы в 1829 году врачом Натаниелем Багшоу Уордом (фото 1) в честь которого и получили своё название "Ящик Уорда".
Уорд впервые заметил действие герметично закрытого стеклянного контейнера в 1829 году. Он поместил куколку моли-сфинкса во влажную почву на дне бутылки и накрыл её крышкой. Неделю спустя он заметил, что из почвы проросли папоротник и саженец травы. Его интерес возрос, он увидел, что испаряющаяся влага конденсировалась на стенках бутылки в течение дня и стекала обратно в почву к вечеру, поддерживая постоянную влажность.
Стеклянный ящик, который он использовал для выращивания бабочек и растений, широко использовался в то время для ввоза растений в британские колонии. Его первые эксперименты с растениями внутри стеклянных ящиков начались в 1830 году.
В 1833 году Джордж Лоддиджес использовал ящики Уорда для перевозки растений из Австралии и сказал, что «тогда как раньше я терял девятнадцать из двадцати растений, которые я импортировал во время путешествия, сейчас девятнадцать из двадцати — это среднее количество тех, которые выживают». Лоддиджес был вице-президентом Общества садоводов, и террарии Уорда стали популярными.
Доктор Уорд прочитал лекцию о своем открытии способа сохранения растений в 1854 году Королевскому обществу в Chelsea Physic Garden (Аптекарский сад в Лондоне). Он также работал над микроскопией и помогал в развитии Chelsea Physic Garden. А в качестве члена совета был избран членом Королевского научного общества в 1852 году.
Для того, чтобы довезти их издалека и сохранить у себя дома, "коллекционеры" сажали растения в запаянные стеклянные террарии, зачастую украшенные изысканной резьбой. Первые подобные контейнеры были придуманы в 1829 году врачом Натаниелем Багшоу Уордом (фото 1) в честь которого и получили своё название "Ящик Уорда".
Уорд впервые заметил действие герметично закрытого стеклянного контейнера в 1829 году. Он поместил куколку моли-сфинкса во влажную почву на дне бутылки и накрыл её крышкой. Неделю спустя он заметил, что из почвы проросли папоротник и саженец травы. Его интерес возрос, он увидел, что испаряющаяся влага конденсировалась на стенках бутылки в течение дня и стекала обратно в почву к вечеру, поддерживая постоянную влажность.
Стеклянный ящик, который он использовал для выращивания бабочек и растений, широко использовался в то время для ввоза растений в британские колонии. Его первые эксперименты с растениями внутри стеклянных ящиков начались в 1830 году.
В 1833 году Джордж Лоддиджес использовал ящики Уорда для перевозки растений из Австралии и сказал, что «тогда как раньше я терял девятнадцать из двадцати растений, которые я импортировал во время путешествия, сейчас девятнадцать из двадцати — это среднее количество тех, которые выживают». Лоддиджес был вице-президентом Общества садоводов, и террарии Уорда стали популярными.
Доктор Уорд прочитал лекцию о своем открытии способа сохранения растений в 1854 году Королевскому обществу в Chelsea Physic Garden (Аптекарский сад в Лондоне). Он также работал над микроскопией и помогал в развитии Chelsea Physic Garden. А в качестве члена совета был избран членом Королевского научного общества в 1852 году.
«Умирают кошки, умирают мышки, умирают все»
@"Агата Кристи"
Чем вдохновлялась создательница детективов.
Никаких ритуалов, «подобающих писателю» в ведении записей, у Агаты не было. Она могла писать где угодно — за кухонным столом в Эдисон-меншн с дочерью Розалиндой на коленях; в гостиничной ванной комнате; за столом в домике на раскопках.. Ей никогда не требовалось специальной ручки, особой пишущей машинки или подпорок, чтобы облегчить себе долгое сидение. Идеи возникали у неё легко: она черпала их повсюду, а вот к сюжетам подбиралась на удивление трудно. Читатель может подумать, будто в основе её книг лежал один, центральный сюжетный ход, или трюк, вокруг которого возводилось всё сооружение. На самом деле всё происходило гораздо более хаотично.
Правда, была у Агаты специальная тетрадочка. В ней она хранила разрозненные бумажки:
заметки о ядах;
письмо в «Британский медицинский журнал» о пациенте, прожившем несколько часов после того, как он был практически заколот;
письмо от её собственных адвокатов, Хупера и Уоллена из Торки, в котором излагаются сведения об Акте 1926 года о законнорожденности;
письмо 1935 года от Мэдж, в котором та делится найденной ею информацией об инсулине: «Очень рада, кстати, что тебе понадобилось это знать в профессиональных, а не в личных целях» и т.д.
Есть там также письма от друзей Агаты, врачей Маклеодсов, с которыми она познакомилась в Ираке: «Питер немного сомневается, правильно ли описано убийство Ивипан, — писала Пегги, отвечая на вопрос Агаты, касавшийся „Смерти лорда Эджвера“.
В записной книжке конца 1930-х Агата написала заголовок «Алфавит идей» — трогательный вызов себе самой: она постановила найти двадцать шесть заготовок для возможных сюжетов. Некоторые из них более, некоторые менее убедительны, но все свидетельствуют о том, что Агата могла отыскать потенциал в чём угодно.
В пункте С, например, говорится о дебютантках: «Чайные приемы и тому подобное. Матерей убивают одну за другой…» Этот пункт бросает свет на то, что происходило в голове Агаты в то время, когда она выводила в свет Розалинду.
«Р. Опасные препараты, украденные из машины врача», — они сыграли свою эпизодическую роль почти двадцать лет спустя в романе «Хикори-дикори».
«Е. Пуаро просят поехать в деревню… Он находит там дом с трупом внутри и множество фантастических деталей…» — этот визуальный образ был использован в «Лощине».
«Е. Безногий мужчина» и «I. Способ отравления цианидом… похож на чёрную икру» — к этим идеям Агата возвращалась неоднократно, хотя они так и не нашли применения в её сочинениях.
«J. Убийца… после казни находится доказательство его невиновности» — этот ход лёг в основу «Пяти поросят»…
Отсюда можно сделать вывод — вдохновить Агату Кристи на очередное «убийство» могло что угодно.
@"Агата Кристи"
Чем вдохновлялась создательница детективов.
Никаких ритуалов, «подобающих писателю» в ведении записей, у Агаты не было. Она могла писать где угодно — за кухонным столом в Эдисон-меншн с дочерью Розалиндой на коленях; в гостиничной ванной комнате; за столом в домике на раскопках.. Ей никогда не требовалось специальной ручки, особой пишущей машинки или подпорок, чтобы облегчить себе долгое сидение. Идеи возникали у неё легко: она черпала их повсюду, а вот к сюжетам подбиралась на удивление трудно. Читатель может подумать, будто в основе её книг лежал один, центральный сюжетный ход, или трюк, вокруг которого возводилось всё сооружение. На самом деле всё происходило гораздо более хаотично.
Правда, была у Агаты специальная тетрадочка. В ней она хранила разрозненные бумажки:
заметки о ядах;
письмо в «Британский медицинский журнал» о пациенте, прожившем несколько часов после того, как он был практически заколот;
письмо от её собственных адвокатов, Хупера и Уоллена из Торки, в котором излагаются сведения об Акте 1926 года о законнорожденности;
письмо 1935 года от Мэдж, в котором та делится найденной ею информацией об инсулине: «Очень рада, кстати, что тебе понадобилось это знать в профессиональных, а не в личных целях» и т.д.
Есть там также письма от друзей Агаты, врачей Маклеодсов, с которыми она познакомилась в Ираке: «Питер немного сомневается, правильно ли описано убийство Ивипан, — писала Пегги, отвечая на вопрос Агаты, касавшийся „Смерти лорда Эджвера“.
В записной книжке конца 1930-х Агата написала заголовок «Алфавит идей» — трогательный вызов себе самой: она постановила найти двадцать шесть заготовок для возможных сюжетов. Некоторые из них более, некоторые менее убедительны, но все свидетельствуют о том, что Агата могла отыскать потенциал в чём угодно.
В пункте С, например, говорится о дебютантках: «Чайные приемы и тому подобное. Матерей убивают одну за другой…» Этот пункт бросает свет на то, что происходило в голове Агаты в то время, когда она выводила в свет Розалинду.
«Р. Опасные препараты, украденные из машины врача», — они сыграли свою эпизодическую роль почти двадцать лет спустя в романе «Хикори-дикори».
«Е. Пуаро просят поехать в деревню… Он находит там дом с трупом внутри и множество фантастических деталей…» — этот визуальный образ был использован в «Лощине».
«Е. Безногий мужчина» и «I. Способ отравления цианидом… похож на чёрную икру» — к этим идеям Агата возвращалась неоднократно, хотя они так и не нашли применения в её сочинениях.
«J. Убийца… после казни находится доказательство его невиновности» — этот ход лёг в основу «Пяти поросят»…
Отсюда можно сделать вывод — вдохновить Агату Кристи на очередное «убийство» могло что угодно.
Перед вами ещё одна постановочная фотография Льюиса Кэрролла (Чарльза Лютвиджа Доджсона, 1832—1898). Изображает легендарный эпизод из средневековой истории Англии, которого, скорее всего, и не было никогда, но сентиментальная викторианская публика верила в него безоговорочно.
Розамунда де Клиффорд — дочь англо-нормандского вельможи Уолтера Фиц-Ричарда де Клиффорд и Маргариты де Тосни, любовница короля Англии Генриха II Плантагенета. Около 1163 года она познакомилась с королём Генрихом II, в 1166 году у них возник роман. Генрих поселил любовницу в Вудстокском дворце. Он рассматривал возможность развода с законной женой Алиенорой, чтобы жениться на Розамунде. Расчёты Генриха II провалились, папа римский отказался дать разрешение на развод. В 1176 году Розамунда заболела и удалилась в монастырь, где и умерла в том же году.
Позже появилась легенда, что король пытался спрятать Розамунду от жены в замке, а в саду вокруг него он устроил непроходимый лабиринт, найти дорогу в котором можно было только с помощью серебряной путеводной нити, она хранилась у охранявшего Розамунду рыцаря — сэра Томаса. Алиенора убила сэра Томаса и с помощью доверенной ему нити смогла найти дорогу к возлюбленной короля, после чего предложила Розамунде погибнуть на выбор: от кинжала или от яда. Розамунда выбрала яд.
На самом деле Алиенора в это время находилась в заключении и не могла совершить убийства соперницы.
Розамунда де Клиффорд — дочь англо-нормандского вельможи Уолтера Фиц-Ричарда де Клиффорд и Маргариты де Тосни, любовница короля Англии Генриха II Плантагенета. Около 1163 года она познакомилась с королём Генрихом II, в 1166 году у них возник роман. Генрих поселил любовницу в Вудстокском дворце. Он рассматривал возможность развода с законной женой Алиенорой, чтобы жениться на Розамунде. Расчёты Генриха II провалились, папа римский отказался дать разрешение на развод. В 1176 году Розамунда заболела и удалилась в монастырь, где и умерла в том же году.
Позже появилась легенда, что король пытался спрятать Розамунду от жены в замке, а в саду вокруг него он устроил непроходимый лабиринт, найти дорогу в котором можно было только с помощью серебряной путеводной нити, она хранилась у охранявшего Розамунду рыцаря — сэра Томаса. Алиенора убила сэра Томаса и с помощью доверенной ему нити смогла найти дорогу к возлюбленной короля, после чего предложила Розамунде погибнуть на выбор: от кинжала или от яда. Розамунда выбрала яд.
На самом деле Алиенора в это время находилась в заключении и не могла совершить убийства соперницы.
Депиляция по-викториански.
Викторианские красавицы стремились к гладкой коже. В своей книге 1899 года "Прекрасная женщина" Элла Аделия Флетчер утверждает, что для женщин лишние волосы на лице и теле были источником крайнего раздражения и унижения. Мы помним историю Джона Рёскина и его супруги, ага. А потому рецептов для депиляции было предостаточно.
В то время большой популярностью пользовалась хлорная смесь. Она не только избавляла от нежелательной растительности на теле, но и отбеливала кожу, что было в моде. Однако систематическое применение такого способа становилось причиной появления болезненных язв на теле, так как известь попросту разъедала кожу.
Но прогресс пришёл на помощь дамам и в конце 19 века была изобретена электроэпиляция, которая пользуется популярностью до сих пор. В 1875 году в Америке офтальмолог Чарльз Митчел решил удалить вросшую ресницу (доставлявшую неудобства пациенту в виде раздражений и воспаления роговицы) с помощью электрического тока, в результате которого произошла химическая реакция и ресница была удалена. Рост её более не возобновлялся. С этого момента электроэпиляция начала своё победное шествие по миру. Правда, во Франции и других странах запретили использование подобной техники вне медицины из-за неквалифицированных кадров, которые стремясь ускорить процесс, использовали слишком сильный ток, нестерильные инструменты и неправильный уход после процедуры. Результат - шрамы, ожоги и различные инфекции.
А наука всё неслась вперед и в 1885 году Леопольд Фреюнд, пионер в области радиотерапии, применил рентгеновские лучи для лечения пациентки с обширной растительностью на спине. После 20 часов воздействия волосы выпали. Когда этот случай был опубликован в 1901 году, возможность терапии нежелательного покрова при помощи радиолучей захватил умы медиков. В 1920-х рентген завоевал огромную популярность в качестве быстрого и безболезненного способа борьбы с проблемой оволосения. Чудовищные последствия дали знать о себе только спустя 10-15 лет: к сожалению, многие пациентки скончались от рака.
Красота требует жертв. И получает их.
Картина — Анри Гийом Шлезингер, «Туалет».
Викторианские красавицы стремились к гладкой коже. В своей книге 1899 года "Прекрасная женщина" Элла Аделия Флетчер утверждает, что для женщин лишние волосы на лице и теле были источником крайнего раздражения и унижения. Мы помним историю Джона Рёскина и его супруги, ага. А потому рецептов для депиляции было предостаточно.
В то время большой популярностью пользовалась хлорная смесь. Она не только избавляла от нежелательной растительности на теле, но и отбеливала кожу, что было в моде. Однако систематическое применение такого способа становилось причиной появления болезненных язв на теле, так как известь попросту разъедала кожу.
Но прогресс пришёл на помощь дамам и в конце 19 века была изобретена электроэпиляция, которая пользуется популярностью до сих пор. В 1875 году в Америке офтальмолог Чарльз Митчел решил удалить вросшую ресницу (доставлявшую неудобства пациенту в виде раздражений и воспаления роговицы) с помощью электрического тока, в результате которого произошла химическая реакция и ресница была удалена. Рост её более не возобновлялся. С этого момента электроэпиляция начала своё победное шествие по миру. Правда, во Франции и других странах запретили использование подобной техники вне медицины из-за неквалифицированных кадров, которые стремясь ускорить процесс, использовали слишком сильный ток, нестерильные инструменты и неправильный уход после процедуры. Результат - шрамы, ожоги и различные инфекции.
А наука всё неслась вперед и в 1885 году Леопольд Фреюнд, пионер в области радиотерапии, применил рентгеновские лучи для лечения пациентки с обширной растительностью на спине. После 20 часов воздействия волосы выпали. Когда этот случай был опубликован в 1901 году, возможность терапии нежелательного покрова при помощи радиолучей захватил умы медиков. В 1920-х рентген завоевал огромную популярность в качестве быстрого и безболезненного способа борьбы с проблемой оволосения. Чудовищные последствия дали знать о себе только спустя 10-15 лет: к сожалению, многие пациентки скончались от рака.
Красота требует жертв. И получает их.
Картина — Анри Гийом Шлезингер, «Туалет».
Конечно, дьявол-джентльмен и вас зовёт зайти
К себе на дачу в Кактамбишь (это рядом, по пути).
Как истый лорд, он любит спорт — там куча новостей,
Опасных схваток, ярких сцен и дьявольских страстей.
Он в херувима на лету сумеет влепить заряд.
Он для Нептуна ловит в сеть русалок и наяд.
От шелухи никчёмных звезд очистит свод небес,
Корону Бога самого утащит ловкий бес,
Её заткнет он на чердак, задвинув на засов,
Поскольку дьявол — джентльмен и зря не тратит слов.
Г.К. Честертон, 1915 год, перевод Ю. Шрейдера.
Джентльмен практически никогда не выходил из дому без трости, но уже в первой половине 19 века появились огнестрельные трости с замаскированными капсюльными замками. Мастер-механик Remington Джон Ф. Томас запатентовал (№ 19328) однозарядную винтовку, которую легко было встроить в трость, и в течение года Ремингтон открыл производство и запустил оружие в продажу.
Английская трость 1850 года выполненная из стали, состоит из рукоятки, трубчатого казенника с капсюльным замком и ствола, покрытого чёрным воронением. Брандтрубка под капсюль утоплена в казеннике. Курок представляет собой укладываемый в выемке казенника рычаг с небольшим кольцом для взведения. Спусковой крючок выступает из казенника при взведении курка. Калибр ствола – 11 мм, длинна – 700 мм, общая длинна трости – 875 мм, масса – 980 г.
Понятно, что прицельных приспособлений такие «трости» обычно не имели. За «маскировку» приходилось расплачиваться удобством и меткостью стрельбы.
Ближе к концу 19 века появились трости-пистолеты под унитарные патроны с бездымным порохом, а стволы стали укрывать эбонитовыми трубками. Так что стреляющие трости стали едва ли не первым образцом огнестрельного оружия, в конструкции которого использовался пластик. Стреляющие трости, как и большинство видов огнестрельного оружия скрытого монтажа, обычно используют маломощные 5,6 мм патроны кольцевого воспламенения (.22 Short или .22 Long Rifle) или револьверные патроны центрального воспламенения. При массивности самой трости и длинном стволе стрелок почти не ощущал отдачи, а выстрел оказывался сравнительно негромким.
В других вариантах стреляющих тростей оружие представляло собой укрытые в рукоятях малогабаритные револьверы или многоствольные «пепербоксы», то есть сама трость служила как бы «замаскированной кобурой». Это было даже удобнее – действовать на малой дальности пистолетом или револьвером куда удобнее, чем вскидывать массивную и сравнительно длинную трость.
Воистину, дьявольское оружие.
К себе на дачу в Кактамбишь (это рядом, по пути).
Как истый лорд, он любит спорт — там куча новостей,
Опасных схваток, ярких сцен и дьявольских страстей.
Он в херувима на лету сумеет влепить заряд.
Он для Нептуна ловит в сеть русалок и наяд.
От шелухи никчёмных звезд очистит свод небес,
Корону Бога самого утащит ловкий бес,
Её заткнет он на чердак, задвинув на засов,
Поскольку дьявол — джентльмен и зря не тратит слов.
Г.К. Честертон, 1915 год, перевод Ю. Шрейдера.
Джентльмен практически никогда не выходил из дому без трости, но уже в первой половине 19 века появились огнестрельные трости с замаскированными капсюльными замками. Мастер-механик Remington Джон Ф. Томас запатентовал (№ 19328) однозарядную винтовку, которую легко было встроить в трость, и в течение года Ремингтон открыл производство и запустил оружие в продажу.
Английская трость 1850 года выполненная из стали, состоит из рукоятки, трубчатого казенника с капсюльным замком и ствола, покрытого чёрным воронением. Брандтрубка под капсюль утоплена в казеннике. Курок представляет собой укладываемый в выемке казенника рычаг с небольшим кольцом для взведения. Спусковой крючок выступает из казенника при взведении курка. Калибр ствола – 11 мм, длинна – 700 мм, общая длинна трости – 875 мм, масса – 980 г.
Понятно, что прицельных приспособлений такие «трости» обычно не имели. За «маскировку» приходилось расплачиваться удобством и меткостью стрельбы.
Ближе к концу 19 века появились трости-пистолеты под унитарные патроны с бездымным порохом, а стволы стали укрывать эбонитовыми трубками. Так что стреляющие трости стали едва ли не первым образцом огнестрельного оружия, в конструкции которого использовался пластик. Стреляющие трости, как и большинство видов огнестрельного оружия скрытого монтажа, обычно используют маломощные 5,6 мм патроны кольцевого воспламенения (.22 Short или .22 Long Rifle) или револьверные патроны центрального воспламенения. При массивности самой трости и длинном стволе стрелок почти не ощущал отдачи, а выстрел оказывался сравнительно негромким.
В других вариантах стреляющих тростей оружие представляло собой укрытые в рукоятях малогабаритные револьверы или многоствольные «пепербоксы», то есть сама трость служила как бы «замаскированной кобурой». Это было даже удобнее – действовать на малой дальности пистолетом или револьвером куда удобнее, чем вскидывать массивную и сравнительно длинную трость.
Воистину, дьявольское оружие.