НеДавыдов

Александр Морозов
На мой взгляд, это «тот же самый» политический режим, он сложился во всех своих конструктивных элементах после рокировки, после возврата Путина в Кремль в 2012 году. Это тот же самый режим, но «вступивший в войну». Разумеется, война заостряет его черты. Но я не вижу фазового перехода.
Описание этого режима через «неофашизм» или «неосталинизм» носит публицистический характер. Это вполне оправданно с точки зрения борьбы с угрозами, которые создает режим Путина. Но если смотреть политологически, то ситуация, скорее, напоминает вступление Ирака в ирано-иракскую войну. Изменился ли политический режим Хуссейна в результате войны? Нет, он остался тем же баасистским режимом, с той же идеологией, с тем же характером принятия решений, с той же моделью работы аппарата и т. д.
Идеологический репертуар путинского режима очень беден. Есть корпус риторики и символики. Весь этот контур сложился задолго до войны. В сущности, вся риторика стоит на одной теме: «Россия защищается от гегемонии/агрессии/коварства Запада». В отличие от нацизма или сталинизма путинская модель не предполагает ни «создания нового человека», ни масштабных альтернативных культурных форм, ни культа «возвращения к античности». Идеологическая схема путинизма покоится исключительно на «обиде на Запад». Иначе говоря, путинизм использует топливо ресентимента, то есть смеси «обиды и величия», как и нацизм, но в отличие от исторического межвоенного фашизма в Европе для этого топлива у Кремля очень слабый движок.
Идеология Z, как мы ее видим на этом этапе, не содержит в себе «альтернативного универсализма». Нацизм и сталинизм — это системы с большими творческими возможностями, системы «большого стиля». Путинизм — это очень узкая, слабая рамка в этом смысле. Кремль пока ничего не смог прибавить к ядерному оружию и инерционному статусу члена пула стран — устроительниц мира после Второй мировой. Все это досталось ему от СССР. Ничего убедительного, никакой масштабной философии к этому не добавлено.
Безусловно, есть Дугин, есть Прилепин, есть аналог «фольксдойч» в образе «русского мира» и концепта «разделенного народа», есть инструменты гляйхшальтунга, то есть способы обеспечения «партийной лояльности», и другие узнаваемые элементы, которые можно квалифицировать как протофашизм, но все эти элементы, на мой взгляд, слишком нечетко стоят в повестке Путина. Кремль не в состоянии выстроить устойчивую мировоззренческую рамку, внутри которой фашизм смог бы начать «работать сам».
Путин обменял возможности экономического продвижения по всему миру (2005–2014) — а вместе с тем и возможности успешного идеологического закрепления своей модели на глобальном рынке идей — на абсолютно безнадежную модель «самоизоляции на почве ресентиментного антизападничества» (2014–2022). В 2005–2014 годах можно было предполагать, что путинизм разовьется в направлении концепции «новой Европы». Но сейчас уже ясно, что путинизм выбрал путь закрытия собственного «европейского проекта» и всех своих возможностей глобального продвижения. Я бы сказал, что это «тот же самый» политический режим, что и до войны 2022 года, просто окуклившийся и лишенный жизнеустроительной энергии и претензий на универсализм.

www.group-telegram.com/us/canal2018.com/83940

456 viewsJun 3, 2022 at 15:27

Александр Морозов
На мой взгляд, это «тот же самый» политический режим, он сложился во всех своих конструктивных элементах после рокировки, после возврата Путина в Кремль в 2012 году. Это тот же самый режим, но «вступивший в войну». Разумеется, война заостряет его черты. Но я не вижу фазового перехода.
Описание этого режима через «неофашизм» или «неосталинизм» носит публицистический характер. Это вполне оправданно с точки зрения борьбы с угрозами, которые создает режим Путина. Но если смотреть политологически, то ситуация, скорее, напоминает вступление Ирака в ирано-иракскую войну. Изменился ли политический режим Хуссейна в результате войны? Нет, он остался тем же баасистским режимом, с той же идеологией, с тем же характером принятия решений, с той же моделью работы аппарата и т. д.
Идеологический репертуар путинского режима очень беден. Есть корпус риторики и символики. Весь этот контур сложился задолго до войны. В сущности, вся риторика стоит на одной теме: «Россия защищается от гегемонии/агрессии/коварства Запада». В отличие от нацизма или сталинизма путинская модель не предполагает ни «создания нового человека», ни масштабных альтернативных культурных форм, ни культа «возвращения к античности». Идеологическая схема путинизма покоится исключительно на «обиде на Запад». Иначе говоря, путинизм использует топливо ресентимента, то есть смеси «обиды и величия», как и нацизм, но в отличие от исторического межвоенного фашизма в Европе для этого топлива у Кремля очень слабый движок.
Идеология Z, как мы ее видим на этом этапе, не содержит в себе «альтернативного универсализма». Нацизм и сталинизм — это системы с большими творческими возможностями, системы «большого стиля». Путинизм — это очень узкая, слабая рамка в этом смысле. Кремль пока ничего не смог прибавить к ядерному оружию и инерционному статусу члена пула стран — устроительниц мира после Второй мировой. Все это досталось ему от СССР. Ничего убедительного, никакой масштабной философии к этому не добавлено.
Безусловно, есть Дугин, есть Прилепин, есть аналог «фольксдойч» в образе «русского мира» и концепта «разделенного народа», есть инструменты гляйхшальтунга, то есть способы обеспечения «партийной лояльности», и другие узнаваемые элементы, которые можно квалифицировать как протофашизм, но все эти элементы, на мой взгляд, слишком нечетко стоят в повестке Путина. Кремль не в состоянии выстроить устойчивую мировоззренческую рамку, внутри которой фашизм смог бы начать «работать сам».
Путин обменял возможности экономического продвижения по всему миру (2005–2014) — а вместе с тем и возможности успешного идеологического закрепления своей модели на глобальном рынке идей — на абсолютно безнадежную модель «самоизоляции на почве ресентиментного антизападничества» (2014–2022). В 2005–2014 годах можно было предполагать, что путинизм разовьется в направлении концепции «новой Европы». Но сейчас уже ясно, что путинизм выбрал путь закрытия собственного «европейского проекта» и всех своих возможностей глобального продвижения. Я бы сказал, что это «тот же самый» политический режим, что и до войны 2022 года, просто окуклившийся и лишенный жизнеустроительной энергии и претензий на универсализм.

BY НеДавыдов