Я хочу сохранить эти слова здесь, на кавказском канале «Башня», чтобы они дошли до каждого размышляющего, искреннего, честного — как память, как свидетельство, как правда. Это не мои слова. Это слова одного из мусульман-сирийцев, который прошёл через эту революцию с начала и до конца. Я постарался перевести их в лучшем виде, потому что это история и назидание:
«Я оставил тебе длинный комментарий — прости меня за это. Если тебе сложно его читать там, я пришлю его сюда, чтобы ты мог перевести его на дагестанский.
Всё, что ты сказал, — правда. За исключением только одной фразы: “Многие из нас не выбирали эту войну” — наоборот, для большинства из нас это был осознанный выбор.
Разреши мне немного расписаться в словах — может, через это лучше дойдёт мой посыл, раз уж сам пост был длинным.
На самом деле, большинство из нас выбрало путь войны, несмотря на то, что прекрасно понимали: впереди кровь, потери, расплата. Лично я никогда не забуду разговор, который произошёл между моим отцом и дедом в первые два дня революции. Отец поддерживал революцию, а дед был против — не потому, что он поддерживал Башара, а потому что он знал, насколько кровожаден Башар и что свергнуть его — дело почти невозможное, особенно учитывая, что он — любимчик самой тиранической державы на Земле.
Разговор закончился тем, что отец сказал: “Я знаю, каким кровавым будет путь — но я не отступлю”. Хвала Аллаху, мой отец отдал двух сыновей в этой войне: один пал шахидом на фронте осады Хомса, а второй — просто исчез. Позже мы узнали, что он оказался в Сайднайе. С тех пор о нём — ни слуху, ни весточки. Он не вышел даже после падения режима. И до сих пор я представляю себе, как его там пытали… Какая именно пытка стала для него последней?
История моего отца — как история большинства сирийских отцов. Тех, кто уехал за границу, я не виню — Сайднайя была реальностью, ужасом. Я часто в своих молитвах спрашивал Аллаха: почему победа задерживается? И только позже я понял — это и была мудрость Аллаха.
Если бы революция победила в первый год, ислам не пришёл бы к власти, как это происходит сейчас. Если бы не эти долгие годы, не были бы разоблачены лицемеры, не упали бы маски, мы бы не узнали, кто среди нас искренний, а кто — лжец. Эти годы стали причиной — по воле Аллаха — возвращения многих сирийцев к подлинной акиде, которой Башар лишал нас, мешая нам получать знание, запрещая книги великих учёных Ислама.
Что касается мухаджиров, то, честно, они отдали всё ради этой борьбы. Я говорю от сердца: все долги можно вернуть — кроме долга перед ними. Что бы мы ни делали, какие бы материальные усилия ни прилагали, мы не сможем этим отплатить им за то, что они сделали.
И я говорю о каждом человеке только то, что я в нём вижу. И мы не видели от них ничего, кроме добра, жертвенности и пролитой за нас крови. И я не слышал ни одного слова от (@@@@), которое бы как-то обесценивало их усилия или ставило их под сомнение. Мы, сунниты Сирии, в подавляющем большинстве — с вами. Есть только жалкие 2% заблудших суннитов, которые нападают на них, но это из-за их искажённой акиды, сформированной под влиянием «учёных Башара».
Что касается меньшинств (алавиты, друзы), они и сирийского суннита не любят, так что как они вообще могут любить мухаджиров?
Прости меня за такой длинный комментарий. Но сегодня они уже из этого народа, даже если официальное признание ещё не пришло.
Да воздаст им Аллах благом. Прошу Аллаха простить их и ввести их в Высший Рай. Амин.»
P.S. История ислама наших дней пишется именно так. Пусть же этот монолог от одного из подлинных участников сирийской революции будет свидетельством.
Я хочу сохранить эти слова здесь, на кавказском канале «Башня», чтобы они дошли до каждого размышляющего, искреннего, честного — как память, как свидетельство, как правда. Это не мои слова. Это слова одного из мусульман-сирийцев, который прошёл через эту революцию с начала и до конца. Я постарался перевести их в лучшем виде, потому что это история и назидание:
«Я оставил тебе длинный комментарий — прости меня за это. Если тебе сложно его читать там, я пришлю его сюда, чтобы ты мог перевести его на дагестанский.
Всё, что ты сказал, — правда. За исключением только одной фразы: “Многие из нас не выбирали эту войну” — наоборот, для большинства из нас это был осознанный выбор.
Разреши мне немного расписаться в словах — может, через это лучше дойдёт мой посыл, раз уж сам пост был длинным.
На самом деле, большинство из нас выбрало путь войны, несмотря на то, что прекрасно понимали: впереди кровь, потери, расплата. Лично я никогда не забуду разговор, который произошёл между моим отцом и дедом в первые два дня революции. Отец поддерживал революцию, а дед был против — не потому, что он поддерживал Башара, а потому что он знал, насколько кровожаден Башар и что свергнуть его — дело почти невозможное, особенно учитывая, что он — любимчик самой тиранической державы на Земле.
Разговор закончился тем, что отец сказал: “Я знаю, каким кровавым будет путь — но я не отступлю”. Хвала Аллаху, мой отец отдал двух сыновей в этой войне: один пал шахидом на фронте осады Хомса, а второй — просто исчез. Позже мы узнали, что он оказался в Сайднайе. С тех пор о нём — ни слуху, ни весточки. Он не вышел даже после падения режима. И до сих пор я представляю себе, как его там пытали… Какая именно пытка стала для него последней?
История моего отца — как история большинства сирийских отцов. Тех, кто уехал за границу, я не виню — Сайднайя была реальностью, ужасом. Я часто в своих молитвах спрашивал Аллаха: почему победа задерживается? И только позже я понял — это и была мудрость Аллаха.
Если бы революция победила в первый год, ислам не пришёл бы к власти, как это происходит сейчас. Если бы не эти долгие годы, не были бы разоблачены лицемеры, не упали бы маски, мы бы не узнали, кто среди нас искренний, а кто — лжец. Эти годы стали причиной — по воле Аллаха — возвращения многих сирийцев к подлинной акиде, которой Башар лишал нас, мешая нам получать знание, запрещая книги великих учёных Ислама.
Что касается мухаджиров, то, честно, они отдали всё ради этой борьбы. Я говорю от сердца: все долги можно вернуть — кроме долга перед ними. Что бы мы ни делали, какие бы материальные усилия ни прилагали, мы не сможем этим отплатить им за то, что они сделали.
И я говорю о каждом человеке только то, что я в нём вижу. И мы не видели от них ничего, кроме добра, жертвенности и пролитой за нас крови. И я не слышал ни одного слова от (@@@@), которое бы как-то обесценивало их усилия или ставило их под сомнение. Мы, сунниты Сирии, в подавляющем большинстве — с вами. Есть только жалкие 2% заблудших суннитов, которые нападают на них, но это из-за их искажённой акиды, сформированной под влиянием «учёных Башара».
Что касается меньшинств (алавиты, друзы), они и сирийского суннита не любят, так что как они вообще могут любить мухаджиров?
Прости меня за такой длинный комментарий. Но сегодня они уже из этого народа, даже если официальное признание ещё не пришло.
Да воздаст им Аллах благом. Прошу Аллаха простить их и ввести их в Высший Рай. Амин.»
P.S. История ислама наших дней пишется именно так. Пусть же этот монолог от одного из подлинных участников сирийской революции будет свидетельством.
— Абу Яхья Дагестани
BY БАШНЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read."
from us
