Андрей Никитин, благо он теперь самый главный начальник транспортного цеха, подсказал интересный разворот всей вчерашней темы с нашей цивилизационной особостью.
Есть традиционное разделение на "осёдлые" и "кочевые" народы. Запад, как и греко-римский мир, это мир осёдлых народов — каменные города с тысячелетней историей, почти вечные дороги между ними по морю и по земле (в случае греков — вообще архипелаг из тысяч островов и полуостровов), постоянная война за изменение топологии внутри этого давно освоенного пространства и "фронтир" как вечная его периферия. Кочевники — другое: никаких городов, только временные "станы" (в том числе в названиях ряда наших регионов и среднеазиатских государств), стада, пастбища, набеги и вечная борьба за то, кто в бескрайней степи самый крутой "батыр".
Мы же вообще третье — культура не осёдлая и не кочевая, а, если угодно, _путешествующая_. Со времён подсечно-огневого земледелия (очень медленное, растянутое на годы и десятилетия, но всё же движение по пространству) и заканчивая русскими первооткрывателями и русским космосом с Гагариным. Мы строим почти всё как временное, в основном вообще из дерева, и даже сейчас, освоив бетон, строим из него как из дерева — под неизбежный снос ближайшими потомками. То, что мы сейчас называем пафосно русским государством, родилось поначалу именно как путь — пресловутое "из варяг в греки", а собственно княжеская власть поначалу была своего рода ЧВК "Варяг", занимающаяся обеспечением безопасности этого пути.
Мы строим самые длинные в мире дороги и идём на самые большие расстояния до конца земли и после конца земли. Наши города — это тоже не столько постоянное место жизни, сколько временное зимовье, откуда мы весной разъезжаемся кто куда — от "дач" и "турций" до разной "камчатки". Мы ощущаем себя в дороге даже тогда, когда физически находимся на месте, и наш культурный герой — это "очарованный странник" Лескова. Само путешествие — главный способ познания мира и источник опыта, в том числе и духовного; странник вещает как право имеющий, и его слушают — просто потому, что он бывал там, где мы не были. Как другой Никитин — Афанасий, дошедший до Индии и вернувшийся домой; потому что в нашем путешествовании есть ещё и мотив возвращения.
В этом смысле из греческого наследия для нас Одиссея, конечно, важнее Илиады — не про то, как греки друг друга убивали, а про то, как великий воин возвращается домой из запредельной дали, не принеся с собой ничего кроме самого себя, но всё же возвращается, потому что дома его ждут.
И даже сейчас, приехав в Тяньцзинь, мы говорим с партнёрами главным образом о дорогах — от газопроводов до Северного Морского Пути, о безвизе для русских путешественников в Китай до транспортных коридоров Север-Юг. И даже у монголов мы взяли главным образом ямную почту и их абсолютно передовую для своего времени модель связности гигантских пространств. Мы без конца повторяем как заклинание — "дороги и дураки"; это потому, что наш способ познания мира понимается нами как путь и переосмысление себя в пути, а слова "странник" и "странный" — однокоренные. И даже Европа нам была дорога в первую очередь как место, куда можно было приехать в путешествие, поглазеть на интересную и разнообразную чужую жизнь, чтобы потом вернуться к своим берёзкам и долго рассматривать фотографии. Нет — ну и ладно, мир большой, есть множество других дорог.
Андрей Никитин, благо он теперь самый главный начальник транспортного цеха, подсказал интересный разворот всей вчерашней темы с нашей цивилизационной особостью.
Есть традиционное разделение на "осёдлые" и "кочевые" народы. Запад, как и греко-римский мир, это мир осёдлых народов — каменные города с тысячелетней историей, почти вечные дороги между ними по морю и по земле (в случае греков — вообще архипелаг из тысяч островов и полуостровов), постоянная война за изменение топологии внутри этого давно освоенного пространства и "фронтир" как вечная его периферия. Кочевники — другое: никаких городов, только временные "станы" (в том числе в названиях ряда наших регионов и среднеазиатских государств), стада, пастбища, набеги и вечная борьба за то, кто в бескрайней степи самый крутой "батыр".
Мы же вообще третье — культура не осёдлая и не кочевая, а, если угодно, _путешествующая_. Со времён подсечно-огневого земледелия (очень медленное, растянутое на годы и десятилетия, но всё же движение по пространству) и заканчивая русскими первооткрывателями и русским космосом с Гагариным. Мы строим почти всё как временное, в основном вообще из дерева, и даже сейчас, освоив бетон, строим из него как из дерева — под неизбежный снос ближайшими потомками. То, что мы сейчас называем пафосно русским государством, родилось поначалу именно как путь — пресловутое "из варяг в греки", а собственно княжеская власть поначалу была своего рода ЧВК "Варяг", занимающаяся обеспечением безопасности этого пути.
Мы строим самые длинные в мире дороги и идём на самые большие расстояния до конца земли и после конца земли. Наши города — это тоже не столько постоянное место жизни, сколько временное зимовье, откуда мы весной разъезжаемся кто куда — от "дач" и "турций" до разной "камчатки". Мы ощущаем себя в дороге даже тогда, когда физически находимся на месте, и наш культурный герой — это "очарованный странник" Лескова. Само путешествие — главный способ познания мира и источник опыта, в том числе и духовного; странник вещает как право имеющий, и его слушают — просто потому, что он бывал там, где мы не были. Как другой Никитин — Афанасий, дошедший до Индии и вернувшийся домой; потому что в нашем путешествовании есть ещё и мотив возвращения.
В этом смысле из греческого наследия для нас Одиссея, конечно, важнее Илиады — не про то, как греки друг друга убивали, а про то, как великий воин возвращается домой из запредельной дали, не принеся с собой ничего кроме самого себя, но всё же возвращается, потому что дома его ждут.
И даже сейчас, приехав в Тяньцзинь, мы говорим с партнёрами главным образом о дорогах — от газопроводов до Северного Морского Пути, о безвизе для русских путешественников в Китай до транспортных коридоров Север-Юг. И даже у монголов мы взяли главным образом ямную почту и их абсолютно передовую для своего времени модель связности гигантских пространств. Мы без конца повторяем как заклинание — "дороги и дураки"; это потому, что наш способ познания мира понимается нами как путь и переосмысление себя в пути, а слова "странник" и "странный" — однокоренные. И даже Европа нам была дорога в первую очередь как место, куда можно было приехать в путешествие, поглазеть на интересную и разнообразную чужую жизнь, чтобы потом вернуться к своим берёзкам и долго рассматривать фотографии. Нет — ну и ладно, мир большой, есть множество других дорог.
BY ЧАДАЕВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from us
