В четверг выступал на большом социологическом конгрессе в Казани — впервые за несколько лет полноценно выбрался вживую на хорошую социологическую конференцию.

В первую очередь хочу сказать огромное спасибо КФУ и всем, кто сделал это возможным. Было невероятно круто оказаться в хорошей тёплой компании людей, говорить о науке не только в формате доклада, но и в реальной дискуссии с вопросами, обсуждениями, спорами. Понимаю, насколько мне этого не хватало и почему это — единственное лекарство для науки.

Встретился с Дмитрием Рогозиным, Александром Филипповым, Степаном Львовым. Благодарен за возможность поговорить о разном, вспомнить старые добрые времена. Мне думается, что Конгресс удался, потому что стал пространством разговора и подтолкнул задуматься о пространстве современной социологии.

Мне пришло в голову несколько наблюдений, которые могут показаться полезными. Это рассуждение не только и не столько о Конгрессе, сколько о сегодняшней социологии в целом (Конгресс совершенно точно был хороший!)

Замкнутость в своих университетах

Когда я учился, было модно смеяться над самобытной наукой. Когда на крутую конференцию приезжали коллеги из города N, рассказывая о достижениях своей завиральной профессуры, мы улыбались, понимая, что ещё несколько лет — и подобные местечки наконец-то кончатся. Молодёжь массово сбегала в лучшие университеты, выход новых номеров научных журналов был подобен рок-концерту, методологические разборки в публичном поле становились нормой, когда действительно можно было сцепиться из-за исследований, веря в ценность истины/науки/метода/будущего. Сегодня нормой стало съёжиться в своём углу и постепенно костенеть, делая науку механически.

Студенты-практики

Сегодняшние студенты помешаны на практических кейсах. Это апогей долгой истории последних лет десяти, но сейчас она приобретает жуткую форму, где всё, что имеет значение, — делать «что-то руками». При этом многие отрицают любое осмысление сделанного. Теория — не большая страшная вселенная, а просто способ осмыслить то, что говорят тебе цифры или респонденты. В реальном секторе у большинства клиентов — сложные проблемы и запрос на сложные решения, которые возможны только когда у тебя за спиной не только десять лет опыта в прикладной сфере, но и крепкий теоретический аппарат, когда ты понимаешь, почему поступаешь так, а не иначе.

Стратегии обучения

Даже хорошие студенты знают в основном своих преподавателей, изредка — коллег по грантовым проектам или конференциям, а авторов, которые создали современную российскую социологию, практически не замечают — в лучшем случае процитируют «через запятую». Изменилась сама стратегия образовательной траектории: если раньше «молодые и дерзкие», обнаруживая «мастодонта», начинали точить копьё, дабы сцепиться, то подобные нападки в большинстве случаев были смешными, но часто заканчивались хорошей интеллектуальной дружбой и держали всех в бешеном тонусе. Сегодня ребятам нужен в первую очередь «буксир» — научный руководитель, который выведет в свет, познакомит, поможет и протащит, а не человек, с которым можно общаться об исследованиях и пытаться его превзойти, как когда-то шутил Аркадий Стругацкий, когда к нему пришла студентка, писавшая диплом о творчестве АБС, а в итоге они практически всё написали за неё.

Разрыв между реальным сектором и академией

Складывается ощущение, что у нас образовались два сообщества: исследователей и социологов. Они, конечно, пересекаются, но не так плотно, как ещё несколько лет назад. Это может выглядеть нормой для российской академии: бизнес — отдельно, наука — отдельно, но в социологических исследованиях раньше такого не было. Всё меньше ребят из реального сектора пишут что-то в академические издания и приходят на научные конференции: с докладом про управленческие решения можно стать «белой вороной», а академики замыкаются на грантах, отчётах и жизни внутри университета. В обоих сообществах есть большие профессионалы, и в тесной связке они могут питать друг друга, а не увеличивать «зазор» между наукой и жизнью.

Я могу звучать депрессивно, но это совсем не так.