Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/dr_kuban/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Другая Кубань | Telegram Webview: dr_kuban/1740 -
Наш товарищ, краснодарский нацбол Мефодий Мартыненко, сейчас проходит срочную военную службу на территории Армении.
В мирной жизни Мефодий был известен как яркий и талантливый художник, чьи полотна впечатляли своей глубиной и силой эмоций. Но талантливый человек — талантлив во всём! Армия раскрыла в нем новую грань — поэтический дар, который льется из души, словно живой поток вдохновения, отражающий суровую реальность и внутренние переживания.
Наслаждайтесь!
###
Ночи прохладной, робкая изморозь Листья покрыла узорами инея. Раннее утро серенево-синее, В тумане плотно низком укутавшись, Плыло над лесами, лугами и реками.
В час, когда сны блуждают под веками И одеяла с постелью объятия — Теплые, самые, самые мягкие, Но мне одному не спится, проклятому.
Сердца с душой, изучая окраины, Стою и смотрю истукан не прикаяный.
Зыбко-хрупкие и нежно-славные, Бесстрастно прекрасные, простые и странные, Безразмерно объемные, невозможно желанные, Увидеть хочу за седыми туманами Жизни моей ожидания с планами.
###
Двадцать один. Низкий орган. Густой резонанс левых октав. Взгляд в никуда — За дверью жандарм.
Делим устав пополам. Дежурит как я, выбрит как я, Уставший как я и курит как я. У него такой же красный журнал.
Видел его не раз. Весь диалог скупой — Восемь дежурных фраз — Но больше и нет для нас.
Мерцание газовых ламп, От глаз извне — жалюзи. Наш пункт секреты хранит — Как я.
Где-то внутри — Другой. Хочется верить — живой.
Свидетелем этого боль — Смотри.
Знаю сейчас: Каждый из нас хочет домой.
###
Солнца высокого пристальный взгляд, Раскалённого платца строгий квадрат, Нож, автомат, шлем и броня — Круги нарезает уставший отряд.
Удары о землю кипящих сапог, Асфальт и брусчатка, бетон и песок, Мозоль от ремня и ручьи по спине, Подсумок с рожками — тяжёлый вдвойне.
Дыхания юного сбивчивый ритм Отдаёт резкой болью в носу и груди, Бег на износ и слёзы из глаз, Скрежет зубов, беззвучие фраз.
Ещё день, ещё год, ещё вдох, ещё час, Ещё взмах, ещё круг, ещё шаг, ещё раз.
###
Дефицит пространства, необъятность времени, аскетизм убранства и отрыв от племени.
Скука — оптом и в розницу, муштра — частно и массово. Так сталь заливалась в кузницу, так холст заполнялся красками.
###
Раз в душе мыл уши, изливал душу. Внезапно, как гром, потолок хрустнул. Ширма была, а там — за ней: Тридцать мёртвых, сухих голубей, Как триста бессмысленных казарменных дней. На голову семь вёдер сухого помёта. Это были птицы того же полёта. Чистая селитра — готовь чёрный порох. Весёлые стрельбы, гражданка, не скоро.
###
Жизнь моя — овсянка, Не утолить ей голод. А за забором — город Играется огнями. И скупо, из-под крана, Идёт вода морская. Не удалить ей жажды. Я выберусь однажды, И жизнь пойдёт другая. Червём во мне — надежда, Всё вертится, как прежде. Я ощущаю телом, До слёз зудит противно, Стопой, под гипсом белым. И от того обидно, Что город этот видно, Сверкая и мерцая, Играется огнями. А жизнь моя — овсянка, Я разлагаюсь днями.
###
Горное солнце, не обременённое даже маленькой тучкой, горячим, шершавым языком облизывало его и без того измученное болезнью тело, оставляя густую, липкую слюну зноя. Подобно вибрирующей от испарений кромке площади, мысли его тоже потеряли ощутимые границы и точные контуры. Внутри, как и снаружи, царило облегающее марево.
Наш товарищ, краснодарский нацбол Мефодий Мартыненко, сейчас проходит срочную военную службу на территории Армении.
В мирной жизни Мефодий был известен как яркий и талантливый художник, чьи полотна впечатляли своей глубиной и силой эмоций. Но талантливый человек — талантлив во всём! Армия раскрыла в нем новую грань — поэтический дар, который льется из души, словно живой поток вдохновения, отражающий суровую реальность и внутренние переживания.
Наслаждайтесь!
###
Ночи прохладной, робкая изморозь Листья покрыла узорами инея. Раннее утро серенево-синее, В тумане плотно низком укутавшись, Плыло над лесами, лугами и реками.
В час, когда сны блуждают под веками И одеяла с постелью объятия — Теплые, самые, самые мягкие, Но мне одному не спится, проклятому.
Сердца с душой, изучая окраины, Стою и смотрю истукан не прикаяный.
Зыбко-хрупкие и нежно-славные, Бесстрастно прекрасные, простые и странные, Безразмерно объемные, невозможно желанные, Увидеть хочу за седыми туманами Жизни моей ожидания с планами.
###
Двадцать один. Низкий орган. Густой резонанс левых октав. Взгляд в никуда — За дверью жандарм.
Делим устав пополам. Дежурит как я, выбрит как я, Уставший как я и курит как я. У него такой же красный журнал.
Видел его не раз. Весь диалог скупой — Восемь дежурных фраз — Но больше и нет для нас.
Мерцание газовых ламп, От глаз извне — жалюзи. Наш пункт секреты хранит — Как я.
Где-то внутри — Другой. Хочется верить — живой.
Свидетелем этого боль — Смотри.
Знаю сейчас: Каждый из нас хочет домой.
###
Солнца высокого пристальный взгляд, Раскалённого платца строгий квадрат, Нож, автомат, шлем и броня — Круги нарезает уставший отряд.
Удары о землю кипящих сапог, Асфальт и брусчатка, бетон и песок, Мозоль от ремня и ручьи по спине, Подсумок с рожками — тяжёлый вдвойне.
Дыхания юного сбивчивый ритм Отдаёт резкой болью в носу и груди, Бег на износ и слёзы из глаз, Скрежет зубов, беззвучие фраз.
Ещё день, ещё год, ещё вдох, ещё час, Ещё взмах, ещё круг, ещё шаг, ещё раз.
###
Дефицит пространства, необъятность времени, аскетизм убранства и отрыв от племени.
Скука — оптом и в розницу, муштра — частно и массово. Так сталь заливалась в кузницу, так холст заполнялся красками.
###
Раз в душе мыл уши, изливал душу. Внезапно, как гром, потолок хрустнул. Ширма была, а там — за ней: Тридцать мёртвых, сухих голубей, Как триста бессмысленных казарменных дней. На голову семь вёдер сухого помёта. Это были птицы того же полёта. Чистая селитра — готовь чёрный порох. Весёлые стрельбы, гражданка, не скоро.
###
Жизнь моя — овсянка, Не утолить ей голод. А за забором — город Играется огнями. И скупо, из-под крана, Идёт вода морская. Не удалить ей жажды. Я выберусь однажды, И жизнь пойдёт другая. Червём во мне — надежда, Всё вертится, как прежде. Я ощущаю телом, До слёз зудит противно, Стопой, под гипсом белым. И от того обидно, Что город этот видно, Сверкая и мерцая, Играется огнями. А жизнь моя — овсянка, Я разлагаюсь днями.
###
Горное солнце, не обременённое даже маленькой тучкой, горячим, шершавым языком облизывало его и без того измученное болезнью тело, оставляя густую, липкую слюну зноя. Подобно вибрирующей от испарений кромке площади, мысли его тоже потеряли ощутимые границы и точные контуры. Внутри, как и снаружи, царило облегающее марево.
Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from es
