Я не смотрел, но помню дебаты Дугина с Бернаром-Анри Леви. Казалось бы, вот два полюса, к каждому из которых стекаются потоки всех идеологических многообразий выбора будущего человечества. И концентрируются в две простые и ясные альтернативы: Рай или ад. Добро или зло. Свобода для каждого или глобальное технотронное рабство. Ну и.

Здоровый русский мужик. Встань и убей его молча. Там пару метров всего. Плюгавый глумливый гомик, на украинские деньги переливающий себе детскую кровь для поддержания имитации жизни. Ему даже ножа не надо. Цыплячью шейку набок и выдох: Во имя Господа! Покажи всему миру, на чьей Он стороне. Нет, будем "дискутировать", умильно и с подобострастными расшаркиваниями.

Короче, не те философы. Говорю же, после Сократа и Платона базарить об общем вообще стало не с кем.

Ну да. Но такие дебаты я бы смотрел. Пока не останется только один "философ", который получит подряд от закулисы на идеологему дивного нового мира. По-моему, честно.

Я не понимаю, что такое "эзотерика".

То, что от нас скрыто? Но это аберрация сознания. Мы сами выбираем только то, что нам самим нравится. Остальное тупо игнорируем, загоняем в тень. А так всё оно здесь, всё есть одновременно, здесь и сейчас. Бери и пользуйся. И без посредников: у посредников "нравится" с твоим не обязательно совпадает. Даже если он при тебе левитирует, лечит наложением рук и повышает спиртосодержание жидкостей. Ну, ему нравится это.

Я не понимаю, что такое "эзотерические знания". Столетней давности наркотические галлюцинации английских масонов и спиритов? В притонах Сан-Франциско... ну, разных городов, я встречал людей поинтереснее, чем Кроули и Кеннет Грант. Кстати, и женщин, посексуальнее, чем Блаватская (извините, Елена Петровна).

Я не понимаю, что такое "эзотерические практики". Ну ты же каждый день ешь, спишь, срёшь, ходишь по улицам. Сидишь в интернете. Ну вот тебе практики, данные самим Господом Богом. И, вообще то, ты в них уже совершенен.

Ты почему не просветлённый ещё? Часики-то тикают. Ничего, поднял Бог кундалини, раскроет и сахасрару.

Ты оставляешь в реальности след всем, что ты делаешь. Понятно, что хочется покрасивее, симфонию там, или миллиардный стартап. Но даже окурок, брошенный мимо урны, ложится задуманной линией в рисунок Божественного лабиринта. Не стирай свои линии за собой сомнениями и отрицанием: всё равно ведь придётся перерисовывать, — снова и снова.

Любая духовность, любая эзотерика, любой оккультизм, любое движение за пределы себя начинается с одной-единственной точки, с одного неочевидного момента, а именно - с принятия себя. Иначе как выдвивагаться за пределы? Без этого невозможно ничего вообще.

Все мы имеем внутри себя темный захламленный подвал, в котором сидит наш Горлум; у каждого абсолютно есть свой зверь в подземелье. У высокодуховных, кстати, бывает не просто зверь, а Тень размером с Тиамат, поэтому и искушения у них соответствующие - не наши мелкие грешки вроде лени, сплетен и бытового пьянства.

И вот спуск в этот подвал - периодически все мы это делаем, по собственному желанию, но, как правило, не по нему, при определенных обстоятельствах - и даже единомоментный взгляд в лицо/в морду своему Горлуму - вызывает леденящий, парализующий ужас и лютый морозный стыд. Ужас, что это может увидеть кто-то еще, хотя даже нам страшно.

Вот эта точка, из которой растет ужас, - и есть переходная, переломная; от нее либо да, выше, либо нет, остаемся здесь же. Обнять самое страшное в себе. Принять свое полное несовершенство. Иметь смелость сказать и себе и своей тьме, что да, я обычный человек. Обычный. Не грандиозный, не уникальный, не идеальный, не сияющий и полыхающий на весь мир, как Солнце. “Я не герой - Стурм или Ланселот”, как пела группа Эпидемия. У меня есть грешки и грехи, есть слабости и я имею на все это право.

Именно это первый и самый основной, самый сложный и самый мощный шаг - к духовности, к настоящей магии. Без этого вообще ничего не возможно. Только через принятие себя можно куда-то двигаться за себя.

Ну нет, так нет. Но название многим понравилось и пусть будет как второе. Там посмотрим. Книгу назову. Внёс в описание и в дисклеймер, — кстати, рекомендую всё-таки прочитать.

Я, кстати, сам не всегда понимаю, о чём пишу. Пост про женское постижение через отрицание и пустоту я понял только через два дня. Зато каак понял.

И про геометрию хотел добавить. Никогда не записывайте свои сны: все эти хаотичные события, неожиданные встречи и фантасмагорическое окружение не имеют никакого значения. Рисуйте свои сны в виде векторов на карте собственной сферы. Это быстро даст понимание и результат. Элементарные же вещи, но я смотрю, в викке и прочем современном оккульте этому почему-то не учат.

Ну практически. Снится вам, что вас преследует маньяк в зелёном халате. Поставьте точку, где вы его встретили и нарисуйте вектор, куда убегаете. Можно зелёным фломастером. Это то направление, куда вас гонит Сила.

Найдите потом это направление в повседневности. Можете даже сходить.

Для меня кардинальное отличие платонизма — это живая и совершенно "магическая" практика постижения, которой нет больше ни у кого из философов. Ну, т.е. вы осознали небольшой фрагмент Пира и у вас рассосался камень в жёлчном. Или вам вернули долг. Пусть канты и кьеркегоры предложат нечто подобное. Про постструктуралистов даже не говорю.

Все мистические традиции, философские концепции, которые говорят о примате духовного над физическим, или вообще отрицают телесность ("мир виртуален"), похожи на сбрендившую команду корабля, которая захватила судно, убила капитана (бог с ним), но и сожгла все навигационные карты из капитанской каюты. Наше тело и есть карта наших духовных поисков. Для реальности это его главная функция. Воплощаясь, физическим телом нам дают личный атлас — Mappa mundi, — всего и для всего вообще.

"Но Платон же идеалист". Нет. Платон живой чувак, который воплощён в реальность получше нас с вами. Может и въебать.

Про женщин много писал, про мужчин теперь. Мужчина — это тот, кто в любой момент времени может выйти из любой системы координат, из любого мира описаний. Буквально: остановить мир. Потому что он сам эти миры и умеет создавать. Назначен на эту работу Богом, ещё в райском саду.

Но пока Бог поставил его свидетелем танца женщины. Сказал: присмотри за ней пока я не вернусь, а то она своими прыжками мне тут всё расколотит нахрен. Только не обижай! — и исчез. Что хотел этим манифестировать — непонятно.

Собственно, оба до сих пор так и проводят всё бесконечное время — в триллиардах отражений богов, демонов, животных и людей. Вплоть до самой материи: молчаливое ядро и танцующий вокруг него электрон. Танец женщины завораживает, но он для мужчины опасен: упустишь фокус внимания, на мгновение потеряешь бдительность — женщина тут же отрежет тебе голову (хоть ритуальным ножом, хоть трамваем), — она это дело умеет и любит. Да, дорогая, ты прекрасна. Очень красивая лента. Нет, не слишком. О, это было возбуждающе. Не толстая. Конечно, помню. Нет, я не смотрел на другую женщину. Не толстая! Да на кого я тут мог смотреть вообще, во всей вселенной больше никого нет кроме нас! Не реви. Когда Он вернётся, я тебе куплю.

Когда точка зрения реальности не совпадает с нашей, очевидно, это не та реальность. Стоит, наверное, проснуться ещё раз. Или ещё раз заснуть.

Она звучала восхитительно, но хаотично. Это напоминало радиоприёмник, на котором на всех волнах передавали классическую музыку. Но шкала плавала, и каждые несколько секунд появлялась новая станция в облаке белого шума. Её хотелось настроить и, одновременно, наслаждаться как есть: прорывами альта, валторны, секундной россыпью клавиш или грудным выдохом женского вокала.

— Настрой меня, — попросила она. — Я чувствую себя... нецелой. Я так устала от шума внутри себя.
— Твой шум прекрасен. Но если хочешь... Ты понимаешь, что только через тактильность? Я должен дотронуться до тебя.
— Мне не хватает тактильности, — сказала она. — Как будто мир состоит из картинок и ветра, который дует сквозь них. Я тоскую о реальных объятиях. Я представляю твои: в них есть настоящее тепло и настоящий вес. Приезжай ко мне в Антверпен.

Он улыбнулся, и улыбка получилась электронной — сжатой, как и его сообщения в телеграм. Он сказал то, что всегда говорят, когда расстояние выглядит только пикселями на гугл-картах:
— Скоро.

*

Тавиорель сложил тонкий серебряный ноутбук, аккуратно, будто закрывал чью-то биографию. В принципе, это и было его работой. Его крылья были похожи на слежавшийся иней, в который вплавлены капли золота и нити из чёрного графита. Когда он расправил их, по залу небесной канцелярии раздался щелчок, будто у стеклодува лопнула перекалённая статуэтка.

Он поднял глаза вверх; это было лицо существа, которое смотрит на людей, когда они ночью спят; вместо зрачков — два тихих колодца, куда прячутся звёзды по утрам.

— Господи! Мне нужен отпуск.
— В Антверпен? — Бог переспросил насмешливо, впрочем, Он всегда говорил насмешливо.
— Нет, к этому её воплощению напрямую нет линий времени. — Тавиорель на секунду задумался. — Она проживёт ещё сорок лет. Мне надо успеть.

*

Деревня в Эритрее просыпается, как огонь из влажных веток. Утро поднимается вместе с пылью. Из недавно возведённого здания добывающей компании (недалеко нашли медь) выходит белый инженер, высокий крепкий 45-летний мужчина. Его глаза прищурены, белая рубашка влажная на лопатках.

Мимо бежит чернокожая девочка, лет четырёх. Она задерживает взгляд на мужчине — слишком долгий; оборачивается, цепляет ногу за камень и падает. Он успевает подхватить её под мышки — лёгкую, как пустая африканская канистра. Он ставит её на землю.

В её глазах, тёмных и глубоких, вспыхивает что-то мгновенное: словно в них коротко отражается чужой солнечный день с мостами над широкой рекой, комната с прямоугольником белого света на столе, свечение графита в верхних слоях атмосферы, принятое снизу за северное сияние. Девочка хмыкает, проверяет маленькие коленки, и бежит дальше, смеясь. Инженер смотрит ей вслед и, сам не понимая почему, трогает себя за плечо.

*

А в Антверпене, городе, которого он так и не увидел, женщина в кресле обнимала на себе длинную вязаную кофту, спрятав под неё голые колени. Лаптоп мерцал на полу. На экране мигающая полоска ожидала следующего слова. Сорок лет — хватит, чтобы написать сообщение и не отправить его, но недостаточно, чтобы забыть «скоро», произнесённое ангелом. Внутри женщины, чисто и без единой помехи, чёрным бархатом с мраморными стаккато звучал голос Марии Каллас.

Канал на паузе, думаю, до первой трети ноября. Когда, возможно, что-то станет понятно не только в моих текстах, но и в моей жизни. Всех подписчиков и особенно подписчиц очень люблю.

Ладно, ещё.

Когда Дух нисходит на физику через человека (а через кого?), перед этим они расчищает пространство в нём для Себя, прямо продавливает. Вопль стоит до небес.