Вечерний Иваново являет чудовищ.

В эфире полуночное радио «Вася Рогов» — вольный микс рэп-кора Beastie Boys и любимого милицейского шансона. Для самых взыскательных обитателей рюмочной «Дружба». Хочется услышать этого гомункула в новом сериале «Пятого канала».

Тем временем, страдательный хиатус между «Пилотом» и «Зеркалом» плавно подходит к концу…

Торжественное празднование Нового года в Румынии под угрозой — звезда местного «Голубого огонька» сбежала из страны, отказавшись и дальше участвовать в порядком затянувшемся шизо-фестивале имени Николае Чаушеску. Призванная с театральных подмостков актриса-дублер разрывается между желанием бустануть свою карьеру и нежеланием восхвалять «гения Карпат» на всю страну — убедительно просит соседа хорошенько ее поколотить по лицу, чтобы была причина соскочить со съемок.

Сын режиссера передачи уже собирает вещи и ночью пойдет переплывать Дунай. У следящего за ним агента «Секуритате» проблемы с мамой. А помогающий этой самой маме работяга-ремонтник понимает, что его маленький сын только что подвел всю семью к расстрельной стенке письмом Деду Морозу: попросил исполнения самого большого папиного желания — чтобы дядя Нику сдох... «Новый год, который так и не наступил» — это такие румынские «Ёлки». А так как румынское кино просто не может не снимать о Чаушеску, действие новогоднего альманаха происходит в Бухаресте незадолго до падения коммунистического режима.

Для режиссера Богдана Мурешану работа во всех смыслах поворотная: расширив и углубив свою короткометражку «Рождественский подарок», он собирает двухчасовую трагическую и параллельно абсурдно-смешную историю о народном восстании, в которое никто уже даже верить не смеет. Как и в Деда Мороза, который желание маленького румынского мальчика (сорри за спойлер к учебнику истории) скоро исполнит, нивелировав все показанные на экране страхи. Если честно, болезненная фиксация Romanian New Wave на фигуре диктатора уже порядком осточертела. Но Мурешану мастеровит и почти смог избежать сваливания в мучительную тягомотину (пара из шести сюжетных линий все еще вызывает зевоту), за что ему от меня личное человеческое спасибо. Отличный фильм-калейдоскоп на тему, от которой, если честно, уже ничего интересного не ждешь.

Это я к чему. Ситцевое чистилище Иванова официально завершилось. Работаем фестиваль «Зеркало»!

А еще сегодня на «Зеркале» показали архипрекрасный фильм Михаила Архипова «Планета» — эдакий фьюжн советской производственной драмы и философского сай-фая. В основе реальная история из начала шестидесятых, когда режиссер Павел Клушанцев поставил на Леннауфильме «Планету бурь» — тихую сенсацию и, как показало время, один из важнейших фантастических фильмов в истории мирового кино.

Хотя Сергей Гилев (блестяще) играет все-таки не Клушанцева, а вымышленного режиссера Беренцева. Защитное переименование помогает «Планете» не концентрироваться на биографии и по полной отлететь в космос, наворотив по пути всякого-разного эстетского. Беренцев бодается с начальством за свое кино (местному Совнаучфильму фильмы о кукурузе кажутся главнее пыльных тропинок далеких планет), мастерит декорации и миниатюры вулканов, в перерывах мечтает о великом: в своем воображении уже давно бродит по таинственной планете Венере, постигая ее тайны. Где-то там ждет человечество красавица Аэлита, вышедшая прямиком из одноименного фильма Якова Протазанова. Но долететь до нее даже в кино практически невозможно: романтики-шестидесятники в кровь разбиваются о редколлегии, парткомы и сметы. Даже одержимый невесомостью режиссер-визионер в какой-то момент готовится опустить руки: вот с этими в космос собираемся лететь? Да с ними в одно поле не сядешь, не говоря уж о великом вакууме.

Беренцев-Клушанцев, конечно, свою минутную слабость обуздает, чужую — простит. Сам в космос все равно полетит, да и нас, непутевых, с собой захватит. Потому что «Планета» — слава богу, не кино о кино, не бесконечный плач непонятых авторов по несбывшимся шедеврам, а артовое исследование «радиусов человеческой доброты». Каждый человек производит этот ресурс, но у кого-то он распространяется на метр площади, а у других — на целые континенты. У Беренцева задача вообще безумная: уДОБРить как минимум Солнечную систему. Прекрасный кино-путеводитель по идеям русского космизма через призму советской киноклассики.

Первые оценки фестиваля «Зеркало». Румынское кино в топе!

Фильм «Новый год, который так и не поступил» удачно приземлился в Иваново.

Следить за процессом в реальном времени можно в Google Таблице.

Участвуют:

✦ Тимур Алиев
✦ Алексей Графов
✦ Максим Гревцев
✦ Максим Ершов
✦ Екатерина Загвоздкина
✦ Илья Клюев
✦ Валерия Косенко
✦ Евгений Ткачев
✦ Юлия Шампорова

Фестивальная таблица прошла модернизацию — вместо цифр теперь звёздочки. Спасибо Тимуру Бокову за техническую помощь ;)

#Зеркало2025

Второй день «Зеркала» открываем турецкой драмой «Остальное — потом». Есть в ней что-то от «Персоны». Работница фешенебельного (и довольно уродливого) отеля Алие имеет необычное хобби — вторгаться в жизнь постояльцев и примерять их образы на себя. Заселится в гостиницу юрист — и вот уже Алие мечтает, что это она колесит по стране, защищая подсудимых. Это что-то вроде защитной реакции на съедающее девушку чувство неполноценности.

Но теперь странность Алии вышла за рамки: воспользовавшись клиентской базой отеля, она нашла номер телефона известного турецкого режиссёра Левента и теперь заваливает его голосовухами о своей нелегкой, скорее всего выдуманной биографии. Режиссёр тоже в кризисе, поэтому его от этих историй начинает плавить. Так рождается великая иллюзия, в которой эти двое плавают уверенным кролем, все сильнее обманываясь в себе и друг друге. Ну и зрителем походя тоже крутят как хотят.

Занятный сценарий о круговом движении по лжи: она может служить лекарством и в то же время ядом, топливом для искусства и анестезией для покореженного разума. В фильме Пелин Эсмер путаница — двигатель сюжета, откровенное вранье может оказаться истиной и наоборот. Неплохой задел на психологический триллер (иногда Алие превращается в тихую маньячку-сталкера), но финал выдался критически невнятным и просто убивающим всю красоту замысла к чертям.

Суровый мужик и его маленькая дочь живут в приземистом домике неподалёку от якутского леса. Никого не трогают, ловят рыбу и стреляют зайцев на ужин. А потом из леса выходит женщина с копытами. Сюжет заканчивается и начинается какой-то сюрный пиздец.

Пару раз на новом фолк-хорроре Дмитрия Давыдова «Граница» реально было страшно. Не до Кондратия, но нормально так. Хотя сюжетно это просто пионерская страшилка про бабайку в соседней лесополке.

Когда страшно — тогда еще и изобретательно. Якутские режиссёры в совершенстве овладели искусством делать ужастики из комариного писка и палок. Местный аналог «безумия прерий» прямо вау. Единственное, что нормально так выбивает из этой художественной жести — до комичного плохая озвучка. Изначально «Границу» снимали на английском в надежде на большой международный прокат. Потом дублировали на русский сикось-накось. Из-за этого сидишь, вроде и трясешься, а все равно ржешь.

Ну где еще кроме Сербии мог найтись режиссер-близнец Юрия Быкова? Вук Ршумович одной рукой снимает мрачные сериалы о бандитском Белграде, а другой — эксплуатационные соцдрамы об униженных и оскорбленных. В Венеции все от них в восторге.

«Между богами» — как раз такое кино. Беженка из Афганистана Фереште оказывается в сербской столице, где недавно пропал ее брат. В морге при городской прокуратуре как раз лежит труп неидентифицированного мигранта, который на роль пропавшего родственника очень подходит. Но документов нет, опознать его визуально не получается. Надо проводить ДНК-тест, иначе труп просто закопают в безымянной могиле. Фереште такой доли близкому человеку не хочет, поэтому отказывается ехать в «большую Европу», пока брат не обретет имя и достойное место захоронения.

Все бедную героиню шпыняют. Талибы хотели убить, европейцы не считают за людей. Муж хочет ехать дальше, дочка отказывается носить платок... Но Фереште героически продолжает биться головой о стены бюрократии и шовинизма, качает права и требует справедливости. Да так рьяно, что в афиге и зритель, и искренне пытающееся помочь работники миграционной службы. Их в итоге жалко сильнее всех в фильме: из гуманизма впряглись в весь этот блудняк, а теперь их же и главными виноватыми периодически выставляют.

Удивительный случай, «Между богами» изо всех сил пыжится быть прогрессивным кино о трудной доле беженцев (тема старая, но фестивальную публику все еще трогает за сердечко). А эффект диаметрально противоположный: несчастные апатриды вечно орут, дерутся, требуют к себе внимания и все сделать быстро-бесплатно-без документов. Натурально бесят. Фильм похож на сидение в очереди на прием ко врачу и не пробуждает ни капли сочувствия. Только затяжной приступ мизантропии.

Посмотрев «Сталкера» и «Жертвоприношение» Иван Громов запустил процесс отлета своей кукухи в иные миры. Ему везде мерещатся радиация и японские иероглифы. Когда у Громова умирает жена, он не может похоронить ее в отравленной земле — превращает квартиру в склеп, в котором его и берет примчавшийся на запах гниения СОБР.

Громова увозят в психиатрическую лечебницу, а дальше вы и так все примерно знаете. «Палата № 6» Эдуарда Жолнина — это такой «Чехов в дебрях подсознания», снабженный до кучи страхом атомной бомбы и любованием символами синтоизма. Романтика дурдома а-ля Роман Михайлов сталкивается с лентами Тарковского, эсхатологией Константина Лопушанского и «Золотым храмом» Мисимы.

Любопытные работы Михаила Гостева (Громов) и Вячеслава Гардера (Рагин). Но мой фаворит — местный Хоботов в исполнении Алексея Морозова. Циничный главврач, относящийся к своим пациентам как к отработанному материалу, заседает в кабинете, полном икон и государственных символов. Круто контрастирует с (преимущественно) тихими шизами, построившими во внутреннем дворике дурки уютный сад камней. Целый мир в масштабах одной палаты, над которой проносится, гремя колесами, Хинаяна — «малая колесница» низкого жизненного пути.

Перед показом фильма «Что эта природа говорит тебе» (режиссер — Хон Сансу) программный директор «Зеркала» Сергей Лаврентьев признался — фильм в конкурс он, конечно, отобрал, но сам ленты классика южнокорейского кино вообще не понимает. Подписываюсь под каждым словом — медлительная комедия (sic.) о знакомстве молодого поэта с родителями своей девушки вышла какой-то...

Какой-то, во-первых, колоссально скучной. Во-вторых, неловкой. Поклонники режиссёра, штампующего по шесть кинолент в год, скажут, что так и надо. Что это такой slice of life, филигранное запечатление реальности. Никто так больше не умеет. А неловкость — так это намеренно, ведь главный герой фильма (безработный хлыщ на старом драндулете — сам понимает, что «невыгодная партия») впервые знакомится с батей своей подружки, потому тебя и морозит вместе с ним за компанию. Родители, кстати, супер приятные и тактичные, но натянутость в диалогах все равно присутствует, а к финалу вообще доходит до абсолюта.

Хорошо посидели, поболтали, погуляли, соджу попили. Попозорились немножко по пьяной лавочке и уехали. Хон Сансу, конечно, велик, но стулья ломать просиживать на нем вообще не обязательно. И в жизни таких эпизодов хватает...

Последний день конкурсной программы «Зеркала» зачинается показом индийского детектива «Сантош» — о женщине, которая после смерти мужа-полицейского сама надевает форму. Работать 28-летней вдове приходится в трущобах, и обстановка там, мягко говоря, специфическая: бедность, тотальная безграмотность, иногда воруют людей. Полиция бестолковая и все это знают: район живёт по принципу «Пользы от ментов немного, а вред — есть».

А потом происходит убийство, и яростная драма о трудностях индийской жизни превращается в детектив с поиском маньяка и абстрактной справедливости. Следствие ведут две женщины (мужики в полиции предпочитают взятки брать и масалу пить), идущие по следу натурального психопата. «Сантош» долго запрягает, но к середине все же избавляется от ярма страдательной драмы, становясь (не шутка) «Настоящим индийским детективом» с примесью рогожкинского «Чекиста». Перетерпевшие первый акт зрители будут вознаграждены.

Вернулся из Иванова, покурил в Пулково за 500 рублей (будьте прокляты) и вылетел в Вологду на фестиваль Voices (@voices_fest).

Летим роскошным советским краснознамённый пепелацем — наверняка ровесником фильма «Кин-дза-дза!». Трепещу!

UPD: Погуглил, самолет 1976 года постройки. На 20 лет старше меня... Летит — как топор по волнам, настоящее чудо.

Фильм открытия фестиваля Voices — документальный (необычно), про легендарного киноведа (смело), который еще и смотрит его из зала (это вообще атас). «Наум. Предчувствия» — работа Андрея Натоцинского, следующая по пятам за Наумом Клейманом.

Вообще, фильм про Клеймана — это слегка чит. Можно просто записать на камеру его лекцию, и уже в таком виде будет интереснее многих лент с кинофестивалей. Ученик Сокурова Натоцинский просто обрамляет разговор с «Королем Лиром Московского Музея Кино» монтажной аппликацией: архивными видеозаписями, отрывками фильмов Сокурова, Эйзенштейна и Годара. Пижонит, конечно, страшно: то картинку искусственно лишит цвета, то укажет в титрах фильма Жана Кокто и Дэвида Линча. Но Наум Ихильевич на экране — глыба. И смотреть это одно удовольствие.

На волне вчерашнего Клеймана захотелось еще что-нибудь такое разговорное-документальное посмотреть — и вот, нашлось. В 1985 году режиссер Салли Портер приехала в СССР поработать с архивами Госфильмофонда, а заодно записала цикл интервью с советскими женщинами из киноиндустрии: Майей Туровской, Натальей Рязанцевой, Инной Чуриковой, Нонной Мордюковой, Ланой Гогоберидзе и Кирой Муратовой. На его основе через два года выпустили небольшой док I Am An Ox, I Am A Horse, I Am A Man, I Am A Woman.

Деревенскую присказку о трудной женской доле («Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик») на английский нормально не переиначишь. Но трудности перевода в данном случае картины не портят — это обстоятельная беседа женщин об идеологии, киноискусстве, революции и кризисах советского общества. В первую очередь, фильм ставил перед собой задачу в тот момент живую — проломить железный занавес, показать английскому зрителю человека по ту сторону изгороди, уведомить его о существовании таких кинособытий как «Бабы», «В огне брода нет», и «Комиссар».

Спустя сорок лет и русскоговорящему зрителю многие вещи покажутся чем-то инопланетным, несвойственным его представлениям о мире, Вселенной, да и вообще. Значит, хорошо фильм состарился.

Первый фильм конкурсной программы Voices — «Святая корова». В прошлом году был в Каннах, теперь вот в Вологде. Если бы попал в руки к нашим прокатчикам, то вышел бы с наименованием а-ля «Сырная братва».

Что в целом даже подходит — это фермерский роман воспитания про недоросля Тоттона, в лобовую столкнувшегося со взрослой жизнью. Вчера он мог маяться дурью, бухать пивас и драться с местной гопотой, а сегодня — хоронит отца и остаётся единственным опекуном своей маленькой сестры. Денег нет, с работой не клеится, и парень решает пойти в панковское сыроварение — вместе с друзьями мутит вкуснейший эпуас в сарае. Есть надежда получить за него деньжат на местном конкурсе.

Троица молодых предприимчивых апашей самозабвенно месит сырное зерно и катит в светлое будущее на старом батином тракторе. К финалу Тоттон, конечно, что-то о жизни поймёт: перестанет пить пенное, воровать молоко у фермеров и обоссывать соседские гортензии. Несмотря на обилие чисто французской провинциальной эстетики, «Святая корова» — сверхуниверсальная картина о расстановке жизненных приоритетов. Динара Асанова могла бы что-то подобное снять в колхозном поле. Замени буржуйские сырные круги на близкое душе вологодское маслице — и получится советский фильм из семидесятых. То есть, что-то разумное, доброе, вечное и очень хорошее.

Отсмотрен второй конкурсный фильм Voices — швейцарская драма «Воробей в камине». Неуловимо напоминает советскую киноклассику «Шумный день» — не сюжетом, но заявкой на злую «энциклопедию семейной жизни».

Есть старый дом, в трубах которого вьют гнезда воробьи. Есть живущая в нем деспотичная Карен, травмированная смертью матери, и ее приехавшая на побывку легкомысленная сестра Джул. У обеих мужья и дети, как следствие — проблемы супружества и материнства. Иллюзия милого семейного праздника в фильме даже не ночевала: встреча сестер сразу превращается в какой-то мрачный трэш.

Главной «злодейкой», разумеется, выступает Карен, удачно отравившая все вокруг себя. В погоне за мифическим чувством «дома детства» она фактически толкнула мужа в постель любовницы-пироманки, зарядила дочь комплексом Электры и превратила сына в зашуганного маньяка-живодера. Фильм Рамона Цюрхера — это что-то из бытового психологического хоррора, в котором символы уюта (салатики, рыжие кошки, конфетти и дежурные улыбки) сначала вызывают чувство тревоги, а потом и натурального отвращения.

Интересная форма для беседы со зрителем о простой в сущности идее — если жить прошлым и принимать настоящее в штыки,
то можно и самому спрыгнуть с ума, и жизнь близких превратить в ад кромешный. Сожгите этот дом к чертям собачьим — нафиг он такой нужен.

Идет охота на «Волков». Режиссер Михаил Кулунаков в бирюльки не играет: как начал фильм натуралистичной сценой свежевания косули, так и пер до талого. Целых два часа алтайской трагедии о клановой войне, развернувшейся в трёх соснах. Причем все возведено в максимальный абсолют, вообще без полутонов.

Много любви, смерти и кровавого таёжного мордобоя. Страсти даже не шекспировские, натурально Софокловы — Капулетти и Монтекки нервно допивают свою молочную водку араки и сваливают до хаты вместе с царем Эдипом. Тот фильм, где обилие волчьих цитат (ауф) оказывается великим сценарным ходом. Да и вообще — как-то маловато в последнее время конвенционально эпических мистерий, в которых жестокость и красота рука об руку следуют.

«Рецепт счастья» (не путать с «Природой любви») — уже второй фильм конкурсной программы @voices_fest о том, как круто бухается во французской провинции. Теперь еще и с элементами мюзикла.

Звезда кулинарного телешоу Сесиль приезжает в родную деревню, встречается с родителями и старыми друзьями. Заново влюбляется в школьного краша, скрывает ото всех свою беременность (безуспешно). Хлещет самогон с польскими дальнобойщиками, по дороге разбираясь в своей мятежной душе. У фильма все задатки для успешного проката — очень романтично, забавно, хорошо снято. Милота, но решительно непонятно, зачем он в конкурсной программе фестиваля. Голос «молодого кино» тут даже эхом не звучал.