Зинаида Пронченко подарила подписку на Republic, приятно. А я бы и сам подписался, и на The Bell еще, и даже на кого-нибудь не из иноагентов для разнообразия. Денег столько просто нету.

Рассказы для «Нового Будущего» написали лауреаты и финалисты известной литературной премии «Новые горизонты» — случайных людей в сборнике нет, откровенно проходных текстов тоже. Одни его хвалят за разнообразие ракурсов («Недоверие к бытию, тайная власть, скрываемая правда, порождающие зависимость соблазны — таков новый облик будущего»), другие ругают за это же («Опять конструкция "что-то о чем-то" без единого стержня, из-за которой читать откровенно мучительно»), но это профильные, грубо говоря, рецензии, а фанаты фантастики — та еще секта. А мне, как нефанату, главное, чтобы было интересно и не плохо написано. Я немного заскучал лишь на трех из 13 рассказов, и это можно считать показателем. От альтернативной истории (Владимир Березин) до альтернативной физики (Эдуард Веркин) — всё ок, но два лучших текста — про Марс и нас: Сергей Жигарев оперирует глаголами в будущем времени (не баг, а фича), у Дениса Дробышева на красную планету провожают одних россиян (страшно). Неуютное будущее, но уж какое есть. И будет.

— Кажется, вполне органичное решение, — одобрил психолог, протестировав то, как рабочая личность Ивана повлияла на остальные субличности: бытовую, дружескую, пациентскую, три личности для соцсети, уличную, флирт-личность. — Влияние, как ни странно, минимальное. Будто вы и не меняли ничего в жизни.

Иван-пациент не спешил радоваться — доля необходимой для лечения ипохондрии не давала полностью махнуть на все рукой:

— Еще неизвестно, как мое «я» на это отреагирует, когда узнает, — сказал Иван.

— А вы его уже сколько из облака не выгружали? – спросил психолог.

— Да как вы мне посоветовали, — отвечал Иван спокойно. — Со времен развода и не выгружал.

— Ни разу? — слегка удивился психолог. — Даже искушения не было?

— Да какое уж тут искушение? — тоже слегка удивился Иван.

— Чем же вы по выходным заняты, как не самим собой?

— По субботам бытом, по воскресеньям интернетом.

— Логично, — как бы одобрительно, однако при этом все же больше неопределенно высказался психолог, и его умиротворенное лицо стало задумчивым.

— Если что, не я один такой, — заступился за себя Иван. — У друзей спрашивал — много кто так делает, даже и без терапии.

— Ну да, ну да, — покивал психолог. — Оно же большей частью для креатива существует и познания, но тут обычно рабочую личность подключают, да и все. Считается, раз уж личность рабочая, то пусть работает. Вам виднее, конечно, но лучше так не делать. Оно вам надо — лишние пятнадцать минут под аппаратом тут лежать?

Иван был согласен, что ему это не очень нужно.

— …И флирт все же стоит включать, не стоит бежать от отношений, какими бы прежние ни были, — пробормотал психолог себе под нос, еще раз перелистывая одну за другой нейрокарты Ивана. — Такое обогащает все личности, в любом случае идет на пользу.

Психолог правильно понял молчание Ивана, заметил возражение в глазах пациента.

— Нет, правда, – слегка оживился психолог. — Не обязательно зацикливаться на классике. Можно немного фетишами разбавить. У вас вот у одной из интернет-личностей есть увлечение семнадцатым веком. Хотите, вмешаем это во флирт? Посмотрим, что получится.

Иван открыл рот, чтобы внести свое предложение, но психолог его опередил:

— Ту личность, что у вас за игровую деятельность в соцсети отвечает, не рекомендую вмешивать. Там сразу образуется перекос в сторону игры, а не в сторону флирта.

— Тролля, так понимаю, тоже лучше с флиртом не смешивать, — догадался Иван.

— Однозначно, — кивнул психолог после секундной паузы, вызванной попыткой угадать — пошутил пациент или нет.

Встречались они раз в месяц. За неделю до следующей встречи пришла новость, что сгорел дата-центр, где хранилось его «я». Эту информацию догнало сообщение с извинениями и соболезнованиями: сервер с резервной копией Иванова «я» погиб среди прочих во время оползня. Утешало только то, что никто не погиб. Иван как раз возвращался домой в подземке. Он посмотрел на лица других пассажиров вагона, но по ним невозможно было понять, постигло ли то же кого-нибудь еще. Его уличная субличность не могла смолчать, он наклонился к соседу слева и произнес:

— Вы знаете, какое сообщение я только что получил? Удивительная штука произошла. Я по совету психолога свое «я» загрузил в облачный сервис, чтобы отлежалось после развода. Не знаю, как это работает, но специалисту виднее. И что выясняется?

Благодаря тишине состава, скользившему по прямому участку пути, Ивана слушали уже несколько человек.

— Акк хакнули и увели? — предположил сосед.

— Это только в сериалах бывает, — сразу же сказали несколько голосов.

— Артефакты случаются, — вмешался кто-то. — Когда в участке на диске, куда ты записываешь, есть остатки чужих файлов, а у тебя там пустые места. Обратно же в голову выгружается все кучей. Но это почти невозможно. А красть смысла нет.

— Нет, — вздохнул Иван так, что еще почти сказать ничего не успел, а ощутил участие окружающих. — Все сгорело в облаке.

— Ну так резервная копия, — напомнил ему сосед.

Иван развел руками:

— Ну так резервная копия под оползнем крякнула.

— Бывает же… — посочувствовали пассажиры, в их взглядах и словах был страх за собственные данные.

4 июля 2005 года я завел ЖЖ. Активно вести начал через год, сначала не понимал, что с ним делать. (С этим каналом так же получилось: мне понадобились четыре года и коронавирусный карантин, чтобы сформировать редакционную политику.) Сейчас за некоторые посты и комменты немножко неловко, но в целом я, конечно, был хорошим блогером. Зумерам не понять значение ЖЖ для нашего, кхе-кхе, поколения, потому что им этот мир достался готовеньким, а нам он открывался в том числе через жежешечку. Не буду долго перечислять события в жизни, связанные с ЖЖ, и людей, с которыми я познакомился лично благодаря ему. Лучше в честь 20-летия моего законсервированного «живого журнала» сделаю сейчас аватаркой этого телеграм-канала (который я назвал так же, как ЖЖ — хорошее название, грешновато было бы не использовать еще раз) свою старую фотографию, которая была моей основной аватаркой и в жежешечке. Это я во дворе моего филфака, сейчас дома уже, что-то кому-то читаю. Что и кому, уже не помню. И не восстановлю: ЖЖ же тогда еще не вёл.

Скоулзский эксперимент 1990-х, состоявший из цикла спиритических сеансов, подвергся резкой критике. Он был прерван, когда участникам сообщили, что из-за него обитателям других галактик стало труднее путешествовать во времени.

https://syg.ma/@paranteza/dzhon-grey-chelovechestvo-protiv-smerti-chast-3-sladkaya-smertnost

«Пиотровский» в Ельцин Центре — один из любимейших книжных магазинов. Которые должны быть, конечно, именно такими — где ты ходишь будто в музее или театре, радуешься близости ко всем этим книгам, которые не продаются в читай-городах, и чувствуешь себя по-настоящему счастливым уже от того, что ты с ними рядом. Два таких магазина люблю в Москве, три в Питере, один в Красноярске (в родном городе адекватных не осталось, увы); екатеринбургский входит в топ-3 любимых. Открыл его для себя десять лет назад и по всем, с кем виделся в нем до 2022 года, очень скучаю. Ушел сегодня из «Пиотровского» с книжкой «Время обнимать и уклоняться от объятий», ибо где покупать такую, как не в Екатеринбурге.

— А 15 лет назад тебе казалось, что можно какой-то единый дух времени описать?

— Наверное, я тогда чувствовал, что за мной стоит некоторая общность, а потом перестал.

https://theblueprint.ru/culture/events/saprykin-interview

Конечно, меня привлекли имена авторов (и распродажа «Озона»), как и было задумано. Я не читал романы Джеймса Паттерсона (и про Алекса Кросса, и другие), но помню камео писателя в «Касле». А Билл Клинтон — тот самый, ага. 42-й президент США хотел, чтобы читатели увидели, что президенты — это «реальные люди, делающие реальную работу». И придумал на пару с Паттерсоном современный триллер о террористах, решивших чертовски изощренным способом уничтожить Штаты, а затем и весь мир — ибо куда тот без Штатов-то. Спасает всех в последний момент, конечно, американский президент Джонатан Данкан. Нет, Клинтон не срисовывал главного героя с себя, но наверняка хотел бы в свой срок погеройствовать так же. К роману «Президент пропал» есть немало претензий у критики («Данкан так же интересен, как носки в шкафу» — модный приговор), но эта книга круто работает как боевик на один вечер, и незачем ждать большего. Хотя один вопрос остается — если ТАКОЙ теракт теоретически возможен, почему мы все до сих пор живы? Не из-за Трампа же.

— Господин президент, — произносит он. Его английский безупречен, акцент практически незаметен.

— Рад видеть, Давид.

— И я рад видеть вас, господин президент. Причем не из вежливости — учитывая события последних часов.

Верно замечено.

— Девушка погибла, Давид. Ты уже в курсе?

— Мы предполагали.

— Зато парень со мной. Назвался Стасом.

— Он так представился? Стас?

— Да. Он не соврал. Ты его засек?

Получив от Нины билет на игру «Нэйшнлз», я позвонил Давиду и сказал, на каком месте буду сидеть. Ему пришлось поднапрячься, но его люди достали билеты на игру и расположились так, чтобы сфотографировать Стаса, а потом прогнать портрет через программу распознавания лиц.

— Есть приличная картинка. Мы считаем, что человек, сидевший рядом с вами на трибуне, — Аугустас Козленко. Родился в тысяча девятьсот девяносто шестом году, в городе Славянске Донецкой области, что на востоке Украины.

— Донецкая область? Занятно...

— И мы так подумали. Его мать — литовка, отец — украинец, рабочий на машиностроительном заводе. О политических пристрастиях сведений нет, в движениях не участвует.

— А что сам Стас?

— Уехал с Украины еще школьником, в средних классах. Гений математики, вундеркинд. По стипендии учился в турецком интернате. Предположительно там и познакомился с Сулиманом Чиндоруком. До того нигде не светился, не сделал и не сказал ничего заметного.

— Тем не менее, судя по твоим словам, он кадр ценный. Состоял в «Сынах джихада».

— Так и есть, господин президент, только о последнем я не спешил бы говорить в прошедшем времени.

Как и я. Ни в чем, что касается Стаса, я не уверен. Чего он хочет и зачем это делает, не знаю. Зато он хотя бы назвался настоящим именем. Однако если Стас и вправду так умен, как мы думаем, то наверняка предвидел заранее, что его личность установят. На самом деле пареньку следует радоваться — кроме того, что он состоял в «Сынах джихада», предьявить ему нечего.

— Он сказал, что разошелся с СД.

— Именно, что сказал. Вы наверняка не исключаете возможность, что Стас до сих пор с ними? Действует по их поручению?

Пожимаю плечами:

— Да, конечно, вот только... предан ли он им? Он мог убить меня на стадионе.

— Верно.

— За ним тоже охотятся.

— Или вас хотят в этом убедить, господин президент.

— Знаешь, Давид, если это инсценировка, то она чертовски хороша. Не знаю, много ли твоим людям удалось разглядеть у стен стадиона, однако на мосту они вряд ли что-либо видели. Игрой там и не пахло. Нас в любой момент могли убить.

— Я в ваших словах не сомневаюсь, господин президент. Просто хочу, чтобы вы не исключали и другие версии. Сужу по опыту: такие люди — блестящие тактики. Приходится постоянно пересматривать свое положение и мысли.

Неплохое напоминание.

— Что у вас слышно?

Давид не спешит, тщательно подбирая слова.

— Говорят, будто бы Америку поставили на колени. Пророчат судный день. Конец времен. Мы, впрочем, такое каждый день слышим в среде джихадистов: мол, грядет день великого шайтана, но...

— Что — но?

— Ни разу прежде не называли конкретных сроков. А сейчас мы слышим, что все случится завтра. Так и говорят: в субботу.

Вздыхаю. До субботы осталось меньше двух часов.

— Кто за этим стоит, Давид?

— Точно не скажу, господин президент. Сулиман Чиндорук, как вы знаете, не отчитывается ни перед какими официальными властями, а подозреваемых много. Можно даже сказать, обычных подозреваемых: ИГИЛ, Северная Корея, Китай, моя собственная страна и даже ваша... По-говаривают, будто кризис создан искусственно, в пропагандистских целях, дабы оправдать военное возмездие.

— К чему ты больше склоняешься? — спрашиваю, хотя, в принципе, и сам уже знаю ответ. Распространение слухов, передача секретных данных так, чтобы их перехватила вражеская разведка. Контршпионаж в самом своем коварном проявлении, тончайшие методы работы. На всем этом — печать одной страны.

Давид Гуральник, руководитель Ведомства разведки и специальных задач, «Моссада», делает глубокий вдох. Словно бы подчеркивая драматичность момента, экран ненадолго подергивается вуалью помех.

— Вероятнее всего, за его спиной Россия, — говорит наконец Давид.

Этой сцены вообще не было в сценарии. Просто Женя сказал, что Баршак в Питере. Они были довольно близкими друзьями, я подумала, что мы не можем пропустить это, и очень быстро придумали эту сцену. Историю про то, что они синхронно двигаются и курят, предложили сами парни. Получился вот такой привет «Прогулке». Прелесть этого проекта именно в том, что очень многое придумывалось на ходу, легко и спонтанно.

https://daily.afisha.ru/beauty/29643-evgeniy-cyganov-zabral-ves-garderob-sebe-kak-i-iz-chego-slozhilis-obrazy-v-piter-fm/

Не забыть бы сходить в кино с этими командировками, вот что.