Решение о переносе новых правил расчета утильсбора на месяц, инициированное первым вице-премьером Денисом Мантуровым, – это не техническая пауза, а вынужденное и запоздалое признание властью целого ряда системных ошибок, которые могли привести к серьезным социально-политическим последствиям.

Во-первых, сама попытка ввести подобную фискальную нагрузку в период, когда значительная часть граждан ощущает ухудшение качества жизни, выглядит как минимум несвоевременной. Экономика демонстрирует признаки стагнации, реальные доходы населения падают, и внезапное резкое удорожание рынка подержанных автомобилей – а для многих это не роскошь, а базовая необходимость – стало бы мощным детонатором социального недовольства. Власть сама генерирует протестную повестку, ударяя по кошельку наиболее активной и мобильной части общества – среднего класса.

Во-вторых, сомнительна экономическая целесообразность. Утильсбор в его предлагаемом виде не является значимым источником пополнения казны. Его фискальный эффект меркнет на фоне тех политических и социальных издержек, которые он за собой повлечет. Протесты во Владивостоке – это лишь верхушка айсберга, «лакмусовая бумажка» нарастающего раздражения, которое легко может перекинуться на другие регионы.

В-третьих, протекционистская риторика о защите отечественного автопрома в данном случае контрпродуктивна. Искусственное выдавливание с рынка доступных иномарок не укрепляет конкурентоспособность российских производителей, а лишь ослабляет рынок в целом, ограничивая выбор граждан и заставляя их переплачивать за зачастую менее качественный товар. Это не стимулирует развитие, а создает тепличные условия для монополистов.

Однако нынешняя пауза и стремительная реакция правительства на протесты вселяют осторожный оптимизм. Складывается впечатление, что изначально эта мера и задумывалась как «пугало» – резкий маневр для стимуляции продаж и разведки общественной реакции. Столкнувшись с реальным сопротивлением, власть демонстрирует готовность к смягчению мер.

У государства есть месяц на то, чтобы найти выход из ситуации. Наиболее вероятным сценарием видится не полный отказ, но серьезное смягчение нововведения. Власть, скорее всего, пойдет по пути дифференциации: для Дальнего Востока, где автомобиль – это «средство выживания», а не роскошь, проект могут и вовсе похоронить, признав региональную специфику. В других регионах тарифы будут существенно скорректированы в сторону понижения. Это будет представлено как «прислушивание к мнению народа» и позволит сохранить лицо, избежав при этом масштабной социальной напряженности. Урок, преподанный Приморьем, должен быть усвоен: унифицированные подходы из центра не работают в стране с такой разнородной социально-экономической реальностью.

У губернатора Федорищева просто Тарантиновские диалоги про камень. Но вообще, конечно, не надо работать так во власти, пожалуйста. Федорищев устроил публичную порку главе района с матом и «увольнением» на камеру. Смотрится это как предъява, а не как претензия по делу. Человек, представляющий регион, ведет себя как начальник подотдела очистки, забыв, что он — высшее должностное лицо. Начинаешь задумываться: а в школе губернаторов вообще учат, как себя вести? Если нет, пора начинать. Там как раз новый набор, вроде.

Да, к тому же губернатор не может уволить главу района. Это же основы местного самоуправления. Муниципалитет — не филиал администрации, его главу выбирают, пусть и через совет депутатов. Можно было инициировать отставку, собрать доказательства, но хайпануть, конечно, проще.

Теперь по факту имеем: местные элиты обижены (и будут саботировать), Кремль наверняка устроит нагоняй (там любят тишину, а не скандалы), а в сети уже вовсю мемасики рисуют. Объяснение про камень с мемориальной табличкой ситуацию не спасает — вопрос важный, но решается он по закону, а не матерными разносами.

В общем, получился классический пример, когда желание показаться «крутым хозяйственником» сталкивается с правовой безграмотностью и плохими манерами. Как показывает практика (вспомним того же Уйбу), такие резкие движения часто заканчиваются не в пользу самого «резкого» руководителя. Пиар вышел так себе — такой хайп может дорого обойтись. В общем, сделайте уже что-нибудь с этими губернаторами новой искренности.

Хайп или профессионализм? Почему эпатаж губернаторов ведет к деградации власти. История с губернатором Самарской области вновь заставляет задуматься о том, какой образ власти мы готовы терпеть и что на самом деле нужно избирателям. Скандалы с нецензурной бранью в адрес подчиненных, показные «стрелки» с рэпперами и прочие попытки выглядеть «брутальным» – это не прорыв в коммуникации, а путь к деградации государственной власти.

Складывается впечатление, что некоторые политтехнологи и пиарщики, работающие с главами регионов, усвоили лишь самые странные уроки зарубежного популизма. Им кажется, что быть политиком – это значит копировать Трампа или Милея, но в региональном масштабе. Создать образ «крутого пацана», который «забивает» проблемы на кулаках и говорит на языке улицы. Но эта модель – грубейшая ошибка.

Политика – это, прежде всего, профессия. Это управление, компетенция и высочайшая ответственность. Избиратели ждут от губернатора не брутального матершинника, если Трамп где-то и такой – то это исключение из правил (что позволено Юпитеру, как известно), а эффективного менеджера, способного наладить работу ЖКХ, построить дороги, развивать экономику и социальную сферу. Политик должен быть хорошим коммуникатором, чья речь – инструмент убеждения и объединения, а не унижения. Он должен быть опорой и образцом для граждан, а не источником стыда и фейспалма и кукожа.

Хайп, который кому-то кажется смешным и удачным, на деле является пошлостью и грубостью, разъедающей основы государственности изнутри. Он дискредитирует не только конкретного чиновника, но и всю вертикаль власти, создавая у людей устойчивое впечатление, что наверху сидят непрофессионалы и хамовитые выскочки. Так что сворачивать такую работу нужно не только в Самаре, но и во всех остальных регионах, где подобные «стратегии» рассматриваются как способ повысить рейтинг.

Есть и другая, не менее тревожная версия. Резкое, неадекватное и раздражительное поведение – это может быть не пиар, а следствие глубоких личных проблем. В том числе проблем со здоровьем, хронического стресса или вредных привычек. Если это так, то это вопрос уже не к пиар-команде, а к системе кадровых назначений и медицинского контроля. Государственная должность – не место для срывов.

Власть не может и не должна опускаться до уровня маргинальных субкультур. Ее сила – в уважении, компетентности и порядке. Пора вернуть в политику профессионализм, а эпатаж оставить тем, кто не несет ответственности за жизни миллионов. Собственно, прямые честные выборы как бы и решают эту задачу, не избирать всяких там с 80% результатами.

Мы наблюдаем формирование новой, устойчивой социальной нормы: добровольческая активность становится неотъемлемым элементом жизненной стратегии российской молодежи. Индикатором этой тенденции является тот факт, что почти 50% абитуриентов сегодня имеют опыт волонтерской деятельности, что подтверждается данными, озвученными заместителем министра науки и высшего образования РФ Ольгой Петровой на пресс-конференции в ТАСС.

Важно отметить эволюцию самого явления: из разряда ситуационного хобби волонтерство трансформировалось в полноценный общественный тренд, выполняющий ключевую ценностно-формирующую функцию, начиная со школьного возраста. Как отметила Петрова, апеллируя к глубинным основам гражданской идентичности, «добро заложено в ДНК россиянина». При этом ключевым мотиватором для молодежи выступает не внешняя атрибутика, а искренняя социальная востребованность и признание, что формирует готовность к участию в подобных практиках на постоянной основе.

Ответом на этот созревший общественный запрос стал просветительский проект «Добрый день» Академии «Добрино». Его методологическая ценность заключается в переходе от стихийного волонтерства к выстраиванию стратегии социального служения. Через такие образовательные интенсивы, как «Быть человеком» и «Интеллекты на службе добра», происходит осмысленное встраивание категорий милосердия и ответственности в личностную парадигму. А «полезная программа», фокусирующаяся на помощи фронту или экологических инициативах, выполняет роль важнейшего связующего звена, транслируя абстрактные ценности в конкретный, прочувствованный опыт, что многократно усиливает эффект.

Как отмечает ректор «Добрино» Мария Афонина, результатом такой работы является переход к осязаемому и адресному добру, которое становится повседневной нормой. Это формирует устойчивую основу для миссии социального служения — фундаментальной составляющей гражданской зрелости в любую историческую эпоху.

Проект «Добрый день», охвативший в 2025 году 18 регионов, является не разрозненной акцией, а стратегическим элементом экосистемы платформы «Добро.рф» и Академии развития гражданского общества «Добрино», открытой Президентом России. Мы видим здесь целенаправленный системный подход, нацеленный на качественную трансформацию стихийного волонтерского движения в структурированное, устойчивое гражданское общество. Опираясь на существующую инфраструктуру, государство и общественные институты ставят амбициозную, но достижимую цель: масштабирование социальной активности до уровня общенационального движения, которое служит одной из прочных основ духовного и социального суверенитета страны.

Регион, задающий цифровые тренды. Липецкая область выступает как новый флагман цифровой трансформации.

Липецкая область заняла первое место в России по количеству успешных IT-кейсов (47) в общероссийском реестре «Цифробанк».

Что стоит за этим лидерством? Во-первых, системный подход, а не точечные решения. Успех Липецкой области – это следствие целостной политики губернатора Игоря Артамонова в сфере цифровизации. Регион не просто внедряет разрозненные технологии, а выстраивает комплексную экосистему, где IT служит конкретным целям развития. Это превращает область из рядового участника в одного из лидеров цифровой трансформации страны.

Ориентация на реальные запросы граждан. Ключевой фактор успеха – прикладной характер всех проектов. Внедрение цифровых решений в здравоохранении (сервис вызова врача), ЖКХ («умное» теплоснабжение), туризме и городской среде (проект «Хочу здесь жить») показывает, что фокус смещен с бюрократических процессов на повышение качества жизни людей. Сервисы «Спорт рядом» или навигаторы услуг – это именно то, что нужно гражданам здесь и сейчас. Это и есть та самая «цифра с человеческим лицом».

Стратегическое соответствие федеральной повестке. Прежде всего, это реализация национальной программы «Цифровая экономика». Липецкая область активно создает и внедряет лучшие цифровые практики, которыми могут пользоваться другие.
Важную роль играет и импортозамещение. Регион внедряет отечественные IT-решения, тем самым внося свой вклад в укрепление технологического суверенитета страны.
В конечном счете, это ведет к главному результату — повышению эффективности государственного управления. Цифровые платформы позволяют оптимизировать работу органов власти и значительно улучшить качество предоставляемых гражданам услуг.

Липецкая область под руководством Артамонова демонстрирует: суть цифровой трансформации — не в технологиях самих по себе, а в том, чтобы сделать жизнь людей удобнее, а работу власти — эффективнее. Регион не только решает внутренние задачи, но и активно делится опытом, становясь полноправным драйвером общероссийского процесса. Такой подход, где технологии служат конкретным людям, и является образцом для подражания в рамках построения цифрового государства.

Вчера Владимир Путин встретился с Владимиром Потаниным. На мой взгляд это был некий акт поддержки со стороны Президента. Потанин, сейчас конечно, в сложной ситуации, выражаясь шахматным термином, похожей на позиционный цугцванг.  С одной стороны  снижение мировых цен на продукцию Норникеля, нарушение логистических цепочек и платёжных, миллион санкций и  необходимость переориентироваться на новые, необычные рынки. С другой - безусловные обязательства перед государством, экология и социалка, которую Потанин вытягивает. Причем делает это не «для галочки», а вдумчиво, по серьёзному – 80 миллиардов Норникель инвестирует в Норильск по соглашению с федерацией и Красноярским краем, и еще 250 миллиардов уже потрачено на экологию. Результаты есть, о чем и доложено президенту. Так что, похоже, встреча с Владимиром Путиным для Потанина может стать своего рода улыбкой Каиссы.

Мэрия Москвы представила прогноз социально-экономического развития на 2026-2028 годы. За сухими цифрами процентов — рост ВРП на 2-3%, инвестиций до 4.5%, промпроизводства на 7.5% — скрывается демонстрация последовательной и результативной управленческой модели.

Ключевой драйвер этой модели — так называемый «бюджет развития», в котором почти 50% расходов направляется на инвестиции. Эта стратегия, предполагающая ориентацию на опережающее развитие, позволяет городу уверенно смотреть в будущее. Особенно показателен высокий рост обрабатывающих производств, который превращает столицу в мощный индустриальный хаб, делая ставку на высокие технологии и интеллектуальные активы.

Этот прогноз — мощный сигнал и бизнесу, и гражданам. Предсказуемость, адресная поддержка и фокус на технологическом обновлении создают стабильную среду для развития. Заложенные в документе рост реальных зарплат, розничного товарооборота и сектора услуг населению, сохранение всех социальных гарантий являются фундаментом для повышения уровня жизни и социального благополучия в городе.

Таким образом, представленный прогноз — это не просто набор цифр, а отражение целостной экономической политики. Уверенный рост, основанный на инвестициях в инфраструктуру и промышленность, и стабильный потребительский сектор рисуют картину устойчивого и сбалансированного развития Москвы на предстоящие годы.

Президент Путин утвердил концепцию миграционной политики России на 2026-2030 годы. Программа в целом нацелена на снижение бесконтрольного притока мигрантов и борьбу с этническими анклавами. Кроме того, большая роль предусмотрена для структурирования прибывания мигрантов в России, по сути – внедрение того самого Мигрант ID, ранее предложенного «Новыми Людьми».

Кремль пытается пройти между Сциллой и Харибдой миграционной политики, где «нам не нужны мигранты» и «мы не обойдемся без миллиона рабочих рук», пытаются уложить в концепт «умной миграции». И цифровизация контроля здесь ключевое понятие. Ставку на технологии и единые базы данных как на основной инструмент управления миграцией – понятный и логичный шаг.

Больше вопросов вызывает гуманитарный аспект. Дифференциация по категориям, где соотечественники и носители «русской культуры» получают привилегированный статус и упрощенную процедуру. Равно как и противодействие анклавам, в которых видят этническую угрозу и предлагают меры по их недопущению. На этом фоне важна и борьба с нелегальной миграцией и преступностью. Концепция нацелена на снижение этих показателей через ужесточение контроля и учета. Но тут важно не переборщить и не превратить честных работяг в дойных коров силового блока.

Самый сложный пункт – интеграция через язык и культуру. Концепция подчеркивает важность изучения русского языка и основ культуры для адаптации мигрантов. Но вот какими методами? Например, вызывает вопросы семейная миграция. Концепция вводит явное ограничение для неработающих и необучающихся членов семей, хотя этот аспект тоже должен быть проработан. В нее нужно было бы добавить аналогичные нормы, например, привязку права на пребывание семьи к финансовой обеспеченности основного заявителя.

Важный аспект - образование детей. Официальная концепция ставит конкретную задачу по охвату школьным образованием. Но более smart-решением были бы общие интеграционные программы. Для соответствия потребовалось бы ввести конкретный KPI и меры (например, привязка продления статуса родителей к предоставлению справки о посещении ребенком школы).

Возможно, что на основе общей концепции, в итоге будет разработана более прикладная система управления миграцией. Цель которой – в создании прозрачной, управляемой и безопасной миграционной системы, которая служит интересам экономического развития, обеспечивает национальную безопасность и способствует социальной стабильности через эффективную интеграцию.

Ключевой принцип, единый цифровой идентификатор (Мигрант ID) является основным инструментом, который предоставляет права и открывает доступ к интеграционным сервисам, но также налагает обязательства и обеспечивает тотальный учет. Здесь возможны три уровня интегрированной системы. Первый – единая цифровая платформа и идентификация. «Мигрант ID» как ключ, где карта с чипом или ее цифровой аналог в приложении, являющиеся физическим воплощением цифрового профиля.

Второй уровень – это дифференцированные миграционные треки. Где система автоматически направляет мигранта по одному из треков на основе данных из заявки. От «соотечественника» с упрощенной процедурой регистрации, через «квалифицированного» сотрудника к «трудовому» мигранту. В последнем случае получение ID и доступ к рынку труда возможны только после сдачи биометрии и прохождения начального интеграционного курса.

Третий уровень интеграция и ответственность через прохождения этапов интеграционной программы, что делает интеграцию выгодной для мигранта. Контроль через цифру решает проблемы: работодатель обязан вносить данные о трудоустройстве, иначе МВД может занести таких людей в базу неблагонадежных. Мигрант обязан уведомлять о смене места жительства и работы через свой личный кабинет. Банки обязаны привязывать счета мигранта к его цифровому профилю и т.д.

Концепция предполагает снижение к 2030 году числа незаконно находящихся в России иностранцев. Но новые умные решения, вроде Мигрант ID, должны убыстрить эти процессы и результат должен стать очевидным уже к концу 2026 года.

Губернатор Самарской области Вячеслав Федорищев своим скандальным поведением подводит федеральный центр, что может грозить ему отставкой, заявил в интервью НСН политолог Илья Гращенков.

Накануне в соцсетях появилось видео диалога Федорищева с главой Кинельского района Юрием Жидковым. 36-летний губернатор задает 60-летнему чиновнику вопрос про камень, а получив невнятный ответ, с силой хлопает его по спине и в грубой форме отправляет в отставку. Жидков после этого отправился в больницу с гипертоническим кризом. Гращенков объяснил, в чем не прав Федорищев.

«Своим поведением он сильно подвел федеральный центр, показав, что губернаторы в своем пиаре тянутся к скандальному поведению в духе Трампа или аргентинского президента Хавьера Милея, вместо того, чтобы быть тем, на кого надеются простые граждане. То есть нормальным адекватным управленцем, который помимо решения сложных задач умеет нормально коммуницировать и с людьми, и с чиновниками. Даже в армии офицеры рядовых не ругают, это разрушает сам дух дисциплины. Как это скажется на его перспективах? Либо он научится себя вести и поймет, что хайп скорее опасен для него, чем позитивен, либо не поймет. В этом случае дальнейшие такого рода скандалы уже будут под микроскопом», - разъяснил политолог.

Ранее Федорищев «вызывал на разговор» певца Егора Крида, а также прославился громкими высказываниями о коррупции в российском футболе. Гращенков отметил в этой связи, что у самарского губернатора уже три «пропущенных страйка».

«Это все ужасно, у него уже третий пропущенный страйк. Когда человек не сдержан, постоянно идет на поводу каких-то собственных нервных состояний и идей, все время влезает в истории, которые далеки от статуса губернатор, могут последовать выводы. Потому что, где Крид? Где футбол? Был такой Уйба в Коми (экс-глава Коми Владимир Уйба – прим. НСН), который вел себя похожим образом. Он на год раньше ушел в отставку и тогда насчитали 12 острых кризисных ситуаций, в которых он участвовал. Не знаю, нужно ли федеральному центру повторять этот бесценный опыт или все-таки не нужно. Когда губернатор находится в контрах с муниципальными властями, те будут всячески пробовать его подставить в любой острой ситуации. Все это рано или поздно может привести к отставке», - заключил собеседник НСН.

Тревожность как главный тренд: что ждет политический ландшафт в 2026 году? Словом 2025 года, по промежуточным итогам, становится «тревожность». Это не просто лингвистический тренд, а точный диагноз общественной атмосферы (о котором я, кхе-кхе, говорил еще в конце прошлого года). Цифры ФОМ рисуют картину расколотого надвое общества, где половина испытывает тревогу, и ровно столько же – декларируют, что нет. Но что скрывается за этой статистикой?

За фасадом «гордости» и «надежды», которые мы охотно демонстрируем в опросах, как социально одобряемый ответ, скрывается рост совсем иных чувств: страха, растерянности, озлобленности и апатии. Этот странный коктейль – симптом эмоционального перегрева. Люди пытаются рационализировать происходящее, но не могут, и итогом становится «надежда на авось», постепенно перетекающая в привычное безразличие.

Ключевые слова как маркеры. Тревога – это большая психологическая проблема. Ее питают не только сводки с фронтов, но и тихие, бытовые страхи: инфляция, падение уровня жизни, неуверенность в завтрашнем дне. Это фоновая постоянная боль общества. Здесь же и тот самый «договорнячок», как слово-раскол. Для одних он надежда на компромисс и диалог, для других – разочарование в силе договоренностей. Оно отражает глубокий кризис доверия к институтам и процедурам. «Кринж» (или на новый суверенный манер – кукож), как чувство стыда и неловкости. Это реакция на медийный и публичный дискурс, показатель растущего раздражения от навязываемых нарративов, которые не резонируют с внутренним состоянием людей.

Что это значит для выборного 2026 года? Главным вызовом для всех политических сил станет работа с этой накопленной усталостью. Электорат, истощенный тревогой, будет голосовать не за образы будущего, а за обещание стабильности и снижения стресса. Партиям придется адресовать не только «гордящихся», но и ту почти половину населения, что живет со страхом и растерянностью. Игнорирование этого запроса рискованно: апатия может превратиться в молчаливый протест или, наоборот, в запрос на более радикальные решения, сулящие быструю разрядку.

Власть окажется перед выбором: либо предложить внятный «свет в конце тоннеля», снизив информационный и экономический пресс, либо продолжать раскачивать эмоциональные качели. Но, как показывают данные социологов, общество уже пресыщено эскалацией. Его ключевой запрос – возможность наконец сосредоточиться на личной жизни и ее улучшении (то, что можно назвать условной нормализацией). Тот, кто сумеет дать ответ именно на этот запрос, получит решающее преимущество в новой политической реальности. Только вот проблема, экономические реалии теперь таковы, что увидеть успокаивающий свет в конце тоннеля теперь может быть не так просто, как еще год назад.

Говорят, лучше быть бедным и больным. Не для себя, конечно, а для государства. Тут услышал тезис, который кому-то кажется логичным: «Чем беднее страна, тем выше рождаемость». На примере Африки или Афганистана это выглядит вроде как убедительно. Логическая ловушка в том, что «корреляция не означает причинно-следственную связь». Правда ли в бедном обществе демография лучше? Нет, это опасное заблуждение.

На самом деле высокая рождаемость в традиционных аграрных обществах – это не следствие бедности, а следствие самой экономической модели. Дети – это бесплатная рабочая сила на земле и единственная гарантия родителей в старости. Высокая детская смертность компенсируется большим количеством рождений. Низкий уровень образования и отсутствия планирования семьи, когда у женщин нет доступа к контрацепции и часто нет выбора, кроме как вести домашнее хозяйство и рожать. Жестких религиозных и общественных норм, предписывающих многодетность.

В этом плане, просвещение и вправду подпортило демографию. Как только такое общество начинает развиваться, получает доступ к образованию, медицине (снижается детская смертность) и женщины эмансипируются, оно неизбежно проходит все стадии «демографического перехода». Рождаемость резко падает и приближается к уровню простого воспроизводства (около 2,1 ребенка на женщину) или ниже. Бедность не является «мотором» рождаемости, скорее, она индикатор стадии развития, где дети являются экономическим активом. Но это логика западных демографов, с которыми наши депутаты в контрах.

Любые меры, которые не учитывают этот фундаментальный сдвиг, обречены на провал. Например, в Венгрии, где огромные финансовые вливания подняли суммарный коэффициент рождаемости с 1,23 до 1,59, но сейчас он снова упал до 1,25. Люди, откладывавшие рождение детей, просто воспользовались моментом, но программа не изменила их репродуктивные установки в долгосрочной перспективе. Запреты абортов (Польша, США). Это не приводит к устойчивому росту рождаемости, а лишь создает социальные проблемы и риски для здоровья женщин. Рождаемость в Польше – одна из самых низких в Европе. Материнский капитал в России, сработал как мощный катализатор для тех, кто уже хотел второго ребенка, но не решался. После первоначального всплеска тренд на снижение рождаемости продолжился.

Деньги и запреты могут сдвинуть график рождений во времени, но не могут заставить людей хотеть больше детей, если их жизненные цели и ценности изменились. Что же тогда работает? И причем здесь «бедные и богатые»? Нищета (5-10%), тут часто срабатывает модель, близкая к традиционному обществу, где низкий уровень образования, доступ к социальным пособиям, которые могут увеличиваться с рождением детей. Богатые (верхние 2-3%): эти семьи могут позволить себе няню, домработницу, лучшие школы и детсады. Ребенок не является угрозой карьере и уровню жизни матери, так как ее быт и карьера защищены деньгами.

Секрет не в бедности, а в отсутствии «цены» за рождение ребенка. Для бедных эта «цена» низкая из-за отсутствия альтернатив, для богатых – потому что они могут ее оплатить. Что может быть решением? Не делать всех нищими, а снижать «цену» ребенка для среднего класса. Не денежные подачки на третьего ребенка, а масштабная инфраструктура для первого (а у нас даже в детсады – очередь с рождения). Гибкий график работы и реальные, а не бумажные, декреты для отцов. Карьера не должна безвозвратно рушиться из-за рождения ребенка, ни для женщины, ни для мужчины. Создание среды, дружественной к семьям. Как минимум – доступное жилье, а еще лучше – малоэтажное строительство.

Так что «чем беднее, тем плодовитее» – так себе идея. Пытаться загнать общество назад в прошлое, отбирая у женщин образование и экономическую независимость, не только утопично и жестоко, но и экономически самоубийственно. Реальная демографическая политика должна быть не о запугивании и деньгах, а о свободе, возможностях и качестве жизни. Нужно не лишать людей благ, а сделать так, чтобы рождение и воспитание детей не воспринималось как отказ от этих благ.

К Ленину и Сталину прибавили Дзержинского. Руководство КПРФ одобряет усилия по топонимической реабилитации главного чекиста. Как выяснила «НГ», КПРФ собирается привлекать ностальгический электорат с помощью не только Ленина и Сталина, но и Дзержинского – основателя Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). Имя «железного Феликса», по данным партии, присвоено уже более тысячи школ и иных учебных заведений. Коммунисты этим, конечно, напоминают о роли Дзержинского в борьбе советской власти с беспризорностью. Впрочем, считают эксперты, для КПРФ важно привлекать к себе внимание как избирателей, так и те внутривластные группы, для которых фигура главного чекиста имеет символическое значение.

В КПРФ сообщили, что лидер партии Геннадий Зюганов поддержал всероссийскую инициативу по увековечению памяти Дзержинского. Сейчас активизировалась работа по присвоению имени основателя ВЧК различным учебным заведениям. Курирует эти усилия депутат Госдумы от КПРФ Владислав Егоров и его помощник – внучатый племянник «железного Феликса» Владимир Дзержинский.

При этом с начала сентября установлены различные монументы во Владивостоке, Находке, Нижнем Тагиле и Омске. Присвоение имени Дзержинского образовательным учреждениям проходит стадию согласования в Запорожской области, Крыму, Севастополе, Таганроге, Орле и ряде других городов России и ближнего зарубежья.

Руководитель Центра развития региональной политики Илья Гращенков пояснил «НГ»: «В наше время Дзержинский – это перекрестная фигура для всей власти в целом. С одной стороны, он один из главных революционеров и первых руководителей СССР, а с другой – основатель ВЧК, то есть прообраза современного института госбезопасности. А сейчас дух чекизма стал составной частью феномена нынешней российской государственности». При этом он напомнил, что хотя современная государственная политика опирается на историю, но внутривластные группы, придерживающиеся ностальгических настроений, никак не могут определиться, куда хотим вернуться: «Если в царскую Россию, то во времена то ли Ивана Грозного, то ли Петра I, а может – Николая II? А если в СССР, то там были времена Ленина или Сталина, или Брежнева – и даже Горбачева. Дзержинский же в каком-то смысле аккумулирует ностальгические настроения в одной точке, ведь он продвигал силовую и, как сказали бы сейчас, спецоперационную политику».

Что касается обращения КПРФ еще и к Дзержинскому, то Гращенков заметил, что уже несколько лет роль этой партии стала сводиться и к продвижению более радикальных точек зрения, чем это может позволить себе «Единая Россия». Например, недаром признание независимости ДНР и ЛНР в 2022-м произошло после инициативы КПРФ. «Так и здесь: партия власти явно не может выставить на первый план, что настоящая власть у силовиков. Но напоминание КПРФ о неком «рыцарском ордене под руководством великого магистра» скорее понравится руководству страны, а также силовому блоку, чем не понравится», – предположил Гращенков. Поэтому, считает он, борьба за электоральные настроения играет второстепенную роль: «Чтобы что-то привлекло электорат, надо, чтобы это сперва понравилось элитам. А они потом сделают так, что это что-то понравится и избирателям». Впрочем, Гращенков полагает, что игра коммунистов на историческом и мемориальном поле вовсе не бесполезна: «Они цепляют кусок того ностальгического электората, который недоволен властью и бюрократической повесткой ЕР. Так что, несмотря на монополию со стороны власти, результат может оказаться вполне успешным».

Возвращаемся к «тревожке» ФОМа, раз уж слово тревожность – возглавляет ТОП-10 слов года. Ведь наша стабильность – это когда вы тревожно спокойны о росте цен, но спокойно тревожны о международной обстановке. Собственно, социология демонстрирует привычный, но оттого не менее показательный, контраст. Это классический пример стабильности, покоящейся на постоянном фоновом напряжении.

Спокойствие и тревога: диалектика настроений. На первый взгляд, доминирует спокойствие. 56% респондентов характеризуют настроение своего окружения как «спокойное» против 38% «тревожных» (показатель за год шагнул от значений «пополам» 46% на 46%. Но тем не менее, высокий уровень тревоги остается стабильным на протяжении многих месяцев. Эта «норма» существует в условиях постоянного информационного фона связанного с международной напряженностью. То есть, спокойствие – не синоним безмятежности, а скорее адаптация к перманентной турбулентности, новая психологическая базальная линия.

Повестка недели: конфликты и власть в фокусе. Медийная повестка, формирующая этот фон, четко структурирована. Безусловный лидер –спецоперация (16% упоминаний), с акцентами на успехи армии и обстрелы российских территорий. Второй пласт – деятельность верховной власти: поездки и день рождения Путина (3%). Значительно меньше внимания уделяется внутренним социально-экономическим проблемам: инфляции (1%) и предложению повысить НДС (1%).

Отражение в политической жизни напрямую транслируется в политические индикаторы. Рейтинги одобрения работы президента (79% «скорее хорошо») и доверия ему (77%) остаются на высоком плато. Партийный рейтинг «Единой России» стабилен (41%). Власть и ключевые государственные институты воспринимаются как оплот стабильности и управления в неспокойное время. Протестный потенциал остается низким (47% считают, что участников акций будет «не много»), что свидетельствует о модели, при которой макро-политическая стабильность и образ лидера компенсируют накопленные бытовые тревоги, связанные с ростом цен на продукты (28% отмечают подорожание мяса, 34% – хлеба).

Минувшая неделя в политической жизни страны – это отражение устоявшегося статус-кво. Политическая система демонстрирует относительную устойчивость, обеспечивая видимость спокойствия, в то время как общество адаптировалось к жизни в режиме «фоновой тревоги». Ключевой вызов для системы – не краткосрочные колебания рейтингов, а долгосрочная способность поддерживать этот хрупкий баланс между макрополитической стабильностью и микроэкономическим дискомфортом граждан. При этому, будучи готовой к реакции на возможные неожиданности, которые легко могут поднять уровень тревоги до панических 50% и выше.

Демократия – это не «власть демократов» и даже не власть большинства, а пространство для договора. Это уже мем. Но такое заблуждение на руку вертикали власти. Настоящая демократия – это не власть одной группы над другой, даже если эта группа большая. Это, прежде всего, пространство, где договариваются большинство и меньшинство. Место, где рождается общее дело, та самая республика.

Свобода – это не роскошь, а условие выживания. Современный мир устроен так, что прогресс и экономический рост невозможны без свободы. Свобода как питательная среда, в которой вызревают новые идеи, технологии и бизнесы. Без неё общество задыхается и стагнирует. Но где границы этой свободы? Классический либеральный принцип «свобода одного заканчивается у носа другого» сегодня кажется недостаточным. Настоящий предел свободы – угроза солидарности и общему делу. Ваши действия свободны, пока они не подрывают саму основу нашего сотрудничества и не разрушают доверие.

Я всегда исхожу от основ «здравого смысла» к свободе от тирании большинства. Эту мысль развивали философы шотландской школы «здравого смысла» Томас Рид и Дугалд Стюарт и их более современные последователи. Они утверждали, что в основе общества лежат не навязанные сверху догмы, а фундаментальные, «естественные» принципы разума и морали, данные нам от природы. Их наследник, Джон Милль, пошел дальше. Он понял, что главная угроза свободе исходит не только от государства, но и от «тирании большинства» - деспотичного давления общественного мнения, которое может растоптать любое инакомыслие. Его главный принцип: счастье и правильное поведение не могут быть навязаны сверху. Ни при либерализме, ни при монархии. Любая такая попытка – есть диктатура.

Так нужны ли друг другу капитализм и демократия? Здесь мы подходим к столь интересному экономическому вопросу. Часто можно услышать, что капитализм и демократия стали несовместимы. Миллиардер Питер Тиль, например, открыто заявляет, что демократия враждебна свободе. Однако исследование экономиста Алекса Табаррока даёт чёткий, основанный на данных ответ: да, они нужны друг другу. Практически каждая либеральная демократия – страна с капиталистической, экономически свободной экономикой. И наоборот: страны с высокой экономической свободой почти всегда демократичны (о чем подробно пишут коллеги).

Диктатор может обогащаться через перераспределение, обедняя всю страну. Но в демократии, где голосует большинство, обогатить всех через простое «деление пирога» невозможно. Это может сделать только экономический рост. Именно поэтому в условиях демократии у правителей и народа появляется прагматичный стимул думать о капитализме и экономической свободе. Так что и вправду, электорат в массе часто враждебен свободе. Он хочет больше распределения, гарантий и защищенности «здесь и сейчас» - того самого левацкого патернализма.

Таким образом, демократия — это не просто «власть народа». Это сложный механизм, который работает только в связке со свободой и капитализмом. Это пространство для диалога, где мы должны договариваться не о том, как поделить имеющееся, а о том, как вместе создать богатство для всех. И вообще – шагнуть в будущее.

Ужесточение лимита на легионеров в РПЛ: как это поможет искать таланты.

«Сокращение числа иностранных игроков — шаг к развитию детско-юношеского футбола и поддержке отечественных спортсменов», — заявил Министр спорта России Михаил Дегтярев в интервью «КоммерсантЪ».

По его словам, ужесточение лимита на легионеров в ближайшие три года позволит клубам сосредоточиться на поиске и подготовке российских игроков, способных закрепиться в основе.

К 2028 году минспорт предлагает ограничение — не более 10 иностранцев в заявке и 5 на поле. Сегодня в РПЛ выступают 177 легионеров и 285 россиян, а доля отечественных игроков за три сезона снизилась с 70% до 60%. Новые правила затронут лишь четыре команды, большинство и так выпускает не более пяти иностранцев.

Глава ведомства подчеркнул, что цель — развитие талантов, а не трансферного рынка. Такой подход соответствует поручению Президента о сокращении госфинансирования профессионального спорта в пользу массового и детско-юношеского.

Ситуация, складывающаяся вокруг логистического кластера Подмосковья похожа на классический пример того, как благие намерения по регулированию, помноженные на непродуманные методы исполнения, создают системные риски для национальной экономики и безопасности.

Речь идет не просто о частных трудностях транспортных компаний. Мы наблюдаем попытку введения де-факто «утильсбора для логистики» — обременительного и зачастую невыполнимого регламента, который под предлогом заботы о безопасности парализует работу ключевых терминалов. Как верно отмечают участники рынка, это не решает проблему, а создает её: контейнеры просто мигрируют на нерегулируемые территории, сводя на нет всю заявленную цель.

В нынешней геополитической реальности, когда устойчивость логистических цепочек стала вопросом национальной безопасности, подобные инициативы региональных властей выглядят, мягко говоря, несвоевременными. В условиях СВО и участившихся диверсий на транспорте дестабилизация главного логистического хаба страны — это не административная ошибка, а прямая угроза. Остановка поставок, заморозка грузов, искусственный дефицит — всё это бьет не только по бизнесу, но и по социальной стабильности, и по обороноспособности.

Складывается впечатление, что мы имеем дело либо с тотальным непрофессионализмом, либо с элементарным «чёрным переделом» рынка под прикрытием регуляторных норм. Дискриминация независимых операторов и уничтожение конкуренции, верный признак последнего.

Можно согласиться с главой «Тетриса» Дмитрием Анисимовым, ситуация требует немедленного и жёсткого реагирования на федеральном уровне. Опыт скандального утильсбора показал, что подобные региональные инициативы, порождающие хаос, должны быть централизованы и приведены к единому, взвешенному знаменателю. Минтранс, Минпромторг и МВД обязаны дать правовую оценку происходящему и не допустить коллапса транспортной системы Центральной России. Пока же мы видим, как на фоне глобальных вызовов локальные административные барьеры становятся опаснее внешних санкций.

Михаил Мишустин вновь доказал, что управленческая гибкость и стратегическое видение способны давать реальные результаты. Решение премьер-министра продлить действие механизмов стабилизации цен до 2030 года сохраняет отпор ценовым скачкам, а в условиях внешних вызовов и протекционизма мера становится настоящим щитом, обеспечивая доступность продуктов и лекарств без ущерба для бизнеса.

К октябрю количество участников соглашений превысило 14,5 тысяч (производители, оптовики, торговые точки, аптеки и т.д.). Бизнес замораживает цены, регионы предоставляют поддержку, а ФАС контролирует соблюдение договоренностей без жестких штрафов. Такой подход исключает давление на бизнес и обеспечивает стабильность потребительского рынка.

Отмечу, что основной фокус здесь именно на социально значимых товарах, и мера реально работает. В Татарстане цены на молоко и хлеб растут медленнее инфляции, в Алтайском крае стабилизированы мука и масло, в Якутии удалось избежать скачков цен на топливо в отдалённых районах. Московская область удерживает доступность жизненно важных препаратов. Здесь антикризисный подход главы правительства сочетает поддержку периферии, ограничение инфляции и противодействие жестким монетаристским подходам.

Добавлю, что это часть большой стратегии кабмина Мишустина по формированию экономики предложения, где доступный продукт становится нормой, а не исключением. Правительство не только реагирует на вызовы, но и закладывает основу для долгосрочного роста. Продление механизма ещё на четыре года закрепляет долгосрочный фундамент: больше участников, шире перечень товаров, спокойнее граждане.

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков) -

Путин-Трамп и путешествие вглубь Земли

Идее строительства тоннеля между Россией и США - уже лет 30 как минимум. Помню, когда я только начинал работать, я трудился в Совете по изучению производительных сил при Минэкономразвития, который как раз продвигал идею строительства такого тоннеля. ТЭО было проведено, к тому же было предложено строить аналогичный тоннель в Японию, под о. Хоккайдо. Но денег в далеком 1999 было не так много, так что мега-идея была заморожена. И вот теперь перерождается в формате «тоннеля Путин-Трамп», как, видимо нечто глобально-дорогое, позволяющее оценить масштаб «сделки» между двумя сверхдержавами. Раньше таким проектом был Космос, теперь же – предлагают от звезд – рыть вглубь земли, как герои Жюль Верна.

Сама идея соединения Евразии и Северной Америки железнодорожным тоннелем через Берингов пролив – это не инновация XXI века, а давний геополитический и инфраструктурный проект, уходящий корнями в эпоху промышленного бума конца XIX столетия. Его история - наглядная иллюстрация того, как грандиозные технические замыслы разбиваются о волны политической и экономической реальности.

Первый серьезный проект был предложен еще в 1900-1902 годах французским магнатом и путешественником Лоиком де Лобелем при поддержке американского капитала. Проект был признан технически реализуемым и экономически обоснованным. Что примечательно, он получил одобрение на самом высоком уровне в Российской Империи — от императора Николая II и премьер-министра Сергея Витте. Однако судьбу проекта решили «непреодолимые обстоятельства»: революция 1905-1907 годов, Первая мировая война и последующие революции 1917 года навсегда похоронили эти планы.

Следующая историческая попытка пришлась на эпоху сталинизма. В 1945 году, на исходе Второй мировой войны, И.В. Сталин в обращении к президенту США Гарри Трумэну проявил интерес к соединению железнодорожных сетей двух держав. Но в условиях начинающейся Холодной войны это предложение не нашло отклика в Вашингтоне. Геополитическое противостояние оказалось сильнее логики экономической кооперации.

Новый импульс проект получил в 1990-е и 2000-е годы, когда была создана международная корпорация «Трансконтиненталь» (IBSTRG), а правительства США и России на разных уровнях обсуждали и даже включали его в свои стратегические документы (например, в «Стратегию развития железнодорожного транспорта в РФ до 2030 г.»). Однако, несмотря на международные конференции и кажущийся интерес, проект снова застопорился.

Почему же, несмотря на столетние усилия, тоннель до сих пор не построен? Исторически главными препонами были, во-первых, политическая нестабильность. Революции и мировые войны попросту снимали проект с повестки дня. Геополитическая конфронтация и Холодная война сделали сотрудничество между СССР и США в таком масштабе невозможным. В-третьих, гигантские затраты и технические вызовы.

Сегодня, даже при развитых технологиях, задача остается невероятно сложной. Это не только колоссальная стоимость (оценки до 100 млрд долларов) и длина тоннеля (86-88 км в сейсмически активной зоне). Это комплекс системных проблем: отсутствие подъездных железнодорожных путей на российской стороне, разная ширина колеи, необходимость создания всей инфраструктуры в экстремальных арктических условиях и, что немаловажно, текущая геополитическая обстановка, которая вновь отодвигает любые формы масштабного сотрудничества на дальнюю перспективу.

Таким образом, история Берингова проекта – это цикличная история взлетов и падений, определяемая большей частью не технологиями, а политической волей и международной конъюнктурой. Пока не будет найдено устойчивое политическое решение между ключевыми участниками, этот мегапроект будет оставаться утопией, век за веком манящей своей грандиозностью, но так и не реализованной.