Это — история одной из самых страшных экологических катастроф ХХ века. Жители японского города Минамата годами борются против корпорации, которая сливает свои токсичные отходы в море. От отравления ртутью калечится и гибнет все живое. Но полиция и политики на стороне корпорации.
На место событий приезжает американский фотограф Юджин Смит. Через борьбу на стороне угнетённых он преодолевает свой личный кризис и заново открывает для себя классовую природу своего ремесла.
Об тактиках в эко-протестах и о роли художников в классовой борьбе говорим в новом выпуске рубрики «Между строк».
✍️От себя лично хочу добавить следующее. На фильм я наткнулась случайно, увидела его в медиатеке самолёта во время длительного перелета. И сразу после просмотра у меня буквально затряслись руки от волнения и нетерпения. Внутри все клокотало и пульсировало директивное «об этом будет следующий выпуск». Тут же в самолёте начала записывать первые мысли. Некоторые из них в итоге вошли в сценарий почти без изменений.
Волнения добавляла ещё невыносимая боль от недавно случившейся катастрофы в Керченском заливе. Наши товарищи как раз поехали туда волонтёрами и писали с места событий каждый день. Так что в этом выпуске как никогда много личного — фрустрации, недоумения, ярости. На душе, как поется в нашей песне, «Вольно и больно»...
Это — история одной из самых страшных экологических катастроф ХХ века. Жители японского города Минамата годами борются против корпорации, которая сливает свои токсичные отходы в море. От отравления ртутью калечится и гибнет все живое. Но полиция и политики на стороне корпорации.
На место событий приезжает американский фотограф Юджин Смит. Через борьбу на стороне угнетённых он преодолевает свой личный кризис и заново открывает для себя классовую природу своего ремесла.
Об тактиках в эко-протестах и о роли художников в классовой борьбе говорим в новом выпуске рубрики «Между строк».
✍️От себя лично хочу добавить следующее. На фильм я наткнулась случайно, увидела его в медиатеке самолёта во время длительного перелета. И сразу после просмотра у меня буквально затряслись руки от волнения и нетерпения. Внутри все клокотало и пульсировало директивное «об этом будет следующий выпуск». Тут же в самолёте начала записывать первые мысли. Некоторые из них в итоге вошли в сценарий почти без изменений.
Волнения добавляла ещё невыносимая боль от недавно случившейся катастрофы в Керченском заливе. Наши товарищи как раз поехали туда волонтёрами и писали с места событий каждый день. Так что в этом выпуске как никогда много личного — фрустрации, недоумения, ярости. На душе, как поется в нашей песне, «Вольно и больно»...
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change.
from us
