— Сдаем телефоны, камеры, фотоаппараты.

На входе стояли сиамские близнецы, высокие, с крепкими плечами. Их ярко-рыжие волосы сливались с красным комбинезоном, веснушки рассыпались не только по лицам, но и по груди, в которой билось одно на двоих сердце. В руках они держали деревянный ящик, краска на котором потрескалась, кажется, уже давно.

Лили, Мэри и Марлин протянули смартфоны молча. Питер фыркнул:

— А я хотел смонтировать тикток.

— Вперед, интернет-зависимый, — Джеймс пихнул его под ребро и толкнул за плотные бордовые шторы.

При входе на арену в нос ударил запах пыли и попкорна. Воздух был липким, как сахарная вата.

Бархатный манеж пустовал, по краям собирались зрители.

— Вот наши места, — Джеймс сверился с билетом, — пятый ряд.

— Почти полная посадка, — пробормотала Мэри, усаживаясь в кресло.

Лили оглядела арену, моргнула несколько раз в попытке избавиться от тревожного предчувствия и повернулась к друзьям.

— Я все равно считаю это жестоким.

— А как еще зарабатывать инвалидам?

— Ты циник, Пит, — Джеймс уже расплачивался за попкорн, который разносили по рядам.

— Не я предложил пойти сюда, — Питер пожал плечами

— Тихо, кажется, начинается, — Марлин шикнула и запустила ладонь в пакет попкорна на коленях Джеймса.

Свет погас, заиграла барабанная дробь. Вспыхнули софиты.

На манеж вышел мужчина в цилиндре и длинном плаще. Изящные пальцы обтягивали перчатки. Каждое его движение было плавным, выверенным, как у актеров театра.

— Добро пожаловать на наше фрик-шоу!

Лили слушала мягкий гипнотический голос, всматривалась в безупречные черты лица, которое обрамляли черные кудри, и одежду, что сидела идеально по фигуре. Несмотря на приятную наружность, она почувствовала опасность, исходящую от него.

Под кожей разливалось отвращение, и все, чего хотелось, — встать с места и покинуть шатер.