​​В Гражданской войне на стороне красных воевали тысячи бывших военнопленных из армий Центральных держав: немцы, венгры, чехи, словаки. Советская историография трактовала этот факт как торжество интернационалистических идей. Но этот ответ можно дополнить, если взглянуть на то, что говорили сами солдаты, когда их начинали возвращать домой.

Принц Леопольд Баварский, командовавший Восточным фронтом, записал объяснения пленных из германской армии:

Солдаты говорили, что вступили в Красную гвардию, потому что дома нечего есть, а в России их хорошо кормят и платят. Капитализм бросил их в эту войну, сейчас они борются с капитализмом в России — а когда вернутся, будут бороться с ним и в Германии.

Напомню, что в Центральных державах в это время начинался настоящий голод.

Весной 1918 г. в богемском Румбурге подняли восстание бывшие пленные из России. Один из их лидеров, Франтишек Ноха, считал, что австро-венгерские солдаты за годы войны превратились в «настоящих старых баб». По его словам, в России он и его товарищи прошли революцию, перестали бояться смерти и были готовы снова действовать. Репатрианты не просто тосковали по спокойной жизни, они воспринимали возвращение как откат назад.

То же самое фиксируют и донесения из оккупированного Крагуеваца в Сербии. Там летом 1918 г. вспыхнул мятеж среди вернувшихся словаков. Их отзывы о революционной России звучали почти утопией:

Но как только к власти пришли большевики, началась хорошая жизнь. Не стало различий между офицерами и солдатами, между русскими и военнопленными. Нас объявили свободными людьми и братьями. Мы могли заниматься бизнесом, торговать, свободно передвигаться. У нас были свои газеты, мы проводили публичные собрания. Многие из нас женились в России и сейчас — счастливые люди.

Возвращение воспринималось как трагедия: с ними снова обращались как с подчинёнными, еда и одежда были хуже, дисциплина жёстче, и при этом от них требовали продолжать сражаться за прежнюю власть. Это привело их к открытому выступлению.

Иначе говоря, многие пленные остались в России или подняли мятежи по возвращении не только из-за лозунгов красных. Взять оружие в руки их толкали и вполне материальные причины, и протест против казарменной несвободы.