Почему у местоимений третьего лица перед предлогами в начале слова возникает звук н- (к нему вместо к ему, о ней вместо о ей...)?
Этот звук изначально был частью предлога, а потом приклеился к местоимению.
В праславянском языке существовали предлоги *kъn (из более раннего *kŭn, родственный санскритскому kám, латинскому con), *vъn (из *ŭn <*ŏn, родственный греческому ἐν, латинскому in, прагерманскому *in) и *sъn (из *sŭn < *sŭm, родственный санскритскому sam- и греческому σύν).
В определенный момент эволюции праславянского языка в нем начал действовать фонетический закон, требовавший, чтобы все слоги были открытыми, то есть заканчивались на гласный звук. Поэтому конечный согласный в этих предлогах исчез и они превратились в предлоги къ, въ и съ (напомню, что ъ — это гласный звук). Но если слово, перед которым стоял такой предлог, начиналось на *j, то последний согласный предлога не утрачивался, а утрачивался звук *j. И по требованиям всё того же закона открытого слога звук *n оказывался в начале первого слога этого слова. Чаще всего это происходило в сочетаниях предлога с местоимениями: праславянское *kъn jemu превращается в къ нему, *kъn jejь > къ ней, *vъn jemь > в немь, *sъn jimъ > съ нимь. Более того, по аналогии с этими случаями н- появился и в сочетаниях с другими предлогами, у которых этого звука никогда не было: у него, от него, при нем и так далее.
Звук н- сохранялся и в тех словах, где предлоги *vъn и *sъn выполняли роль приставки (предлог *kъn в этой функции не выступал): *sъn-jęti > съняти > снять, *vъn-jęti > въняти. Здесь тоже сработала аналогия, и этот звук возник и там, где приставки его не имели: принять, унять, отнять. Более того, в некоторых случаях звук н- сохранялся перед корнями, начинавшимися с гласной, например, в слове внушити из вън-ушити, однокоренного со словом ухо.
Подобный «подвижный н» встречается и в английском языке. Здесь сыграли роль местоимение mine “мой” и форма неопредленного артикля an. Поэтому уменьшительные формы имен Нед (от Эдвард) и Ненни (от Энн) появились из сочетаний mine Ed “мой Эд” и mine Annie “моя Энни”. Слово nickname происходит от an ekename «добавочное имя», ninny «простак» от an innocent, newt «тритон» от an ewte (из древнеанглийского efete «тритон, ящерица»). В прошлом это явление наблюдалось куда чаще. Записи my naunt вместо mine aunt «моя тетя» встречаются с XII по XVII век, my nown вместо mine own «мой собственный» нередко писали с XV по XVIII век, также можно встретить написания neilond из an island «остров» (начало XIII века), narawe из an arrow «стрела» (около 1400), nox из an ox «бык» (около 1400), noke из an oak «дуб» (начало XV века), nappyle из an apple «яблоко» (начало XV века), negge из an egg «яйцо» (XV век), nynche из an inch «дюйм» (около 1400), nostryche из an ostrich «страус» ( около 1500), nidiot из an idiot «идиот» (1530-е).
Другие английские слова напротив утратили звук n-, который у них изначально был. Древнеанглийское nǣdre «змея» в среднеанглийском превратилось в naddere, затем a naddere стали воспринимать как an addere, в результате в современном английском появилось слово adder «гадюка». Такая же судьба была у древнеанглийского napperon «передник, фартук» (среднеанглийские naperoun, napron, apron, современное apron). Плотницкий бурав сейчас называется auger, а в среднеанглийском его называли nauger из древнеанглийского nafugār, от слов nafu «ступица колеса» и gār «копье».
Почему у местоимений третьего лица перед предлогами в начале слова возникает звук н- (к нему вместо к ему, о ней вместо о ей...)?
Этот звук изначально был частью предлога, а потом приклеился к местоимению.
В праславянском языке существовали предлоги *kъn (из более раннего *kŭn, родственный санскритскому kám, латинскому con), *vъn (из *ŭn <*ŏn, родственный греческому ἐν, латинскому in, прагерманскому *in) и *sъn (из *sŭn < *sŭm, родственный санскритскому sam- и греческому σύν).
В определенный момент эволюции праславянского языка в нем начал действовать фонетический закон, требовавший, чтобы все слоги были открытыми, то есть заканчивались на гласный звук. Поэтому конечный согласный в этих предлогах исчез и они превратились в предлоги къ, въ и съ (напомню, что ъ — это гласный звук). Но если слово, перед которым стоял такой предлог, начиналось на *j, то последний согласный предлога не утрачивался, а утрачивался звук *j. И по требованиям всё того же закона открытого слога звук *n оказывался в начале первого слога этого слова. Чаще всего это происходило в сочетаниях предлога с местоимениями: праславянское *kъn jemu превращается в къ нему, *kъn jejь > къ ней, *vъn jemь > в немь, *sъn jimъ > съ нимь. Более того, по аналогии с этими случаями н- появился и в сочетаниях с другими предлогами, у которых этого звука никогда не было: у него, от него, при нем и так далее.
Звук н- сохранялся и в тех словах, где предлоги *vъn и *sъn выполняли роль приставки (предлог *kъn в этой функции не выступал): *sъn-jęti > съняти > снять, *vъn-jęti > въняти. Здесь тоже сработала аналогия, и этот звук возник и там, где приставки его не имели: принять, унять, отнять. Более того, в некоторых случаях звук н- сохранялся перед корнями, начинавшимися с гласной, например, в слове внушити из вън-ушити, однокоренного со словом ухо.
Подобный «подвижный н» встречается и в английском языке. Здесь сыграли роль местоимение mine “мой” и форма неопредленного артикля an. Поэтому уменьшительные формы имен Нед (от Эдвард) и Ненни (от Энн) появились из сочетаний mine Ed “мой Эд” и mine Annie “моя Энни”. Слово nickname происходит от an ekename «добавочное имя», ninny «простак» от an innocent, newt «тритон» от an ewte (из древнеанглийского efete «тритон, ящерица»). В прошлом это явление наблюдалось куда чаще. Записи my naunt вместо mine aunt «моя тетя» встречаются с XII по XVII век, my nown вместо mine own «мой собственный» нередко писали с XV по XVIII век, также можно встретить написания neilond из an island «остров» (начало XIII века), narawe из an arrow «стрела» (около 1400), nox из an ox «бык» (около 1400), noke из an oak «дуб» (начало XV века), nappyle из an apple «яблоко» (начало XV века), negge из an egg «яйцо» (XV век), nynche из an inch «дюйм» (около 1400), nostryche из an ostrich «страус» ( около 1500), nidiot из an idiot «идиот» (1530-е).
Другие английские слова напротив утратили звук n-, который у них изначально был. Древнеанглийское nǣdre «змея» в среднеанглийском превратилось в naddere, затем a naddere стали воспринимать как an addere, в результате в современном английском появилось слово adder «гадюка». Такая же судьба была у древнеанглийского napperon «передник, фартук» (среднеанглийские naperoun, napron, apron, современное apron). Плотницкий бурав сейчас называется auger, а в среднеанглийском его называли nauger из древнеанглийского nafugār, от слов nafu «ступица колеса» и gār «копье».
BY Вопросы о словах
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world."
from us
