Fennoskandia ᛝ Væringjavegr
Летом 1943 года военная разведка Финляндии усилила свою деятельность в Вепсарии. Задачей разведчиков, подготовленных в Петрозаводской разведшколе, было исследование дорог Вытегра – Пудож, Вытегра – Анненский мост, Мариинского канала и военных объектов. У деревни…
В годы Войны-Продолжения финские спецслужбы предпринимали попытки не только диверсионной, но и идеологической подрывной деятельности на территории Вологодчины – Вепсия (Vepsänma). Добровольцы, прошедшие обучение в Петрозаводской разведшколе, направлялись за фронт с задачей вести агитацию, призывая солдат из числа финно-угорских народов или пострадавших от политики большевиков к дезертирству.
Зафиксирован случай с рядовым Меходько, который по возвращении в тыл распространял деморализующие сведения о положении на фронте.
Зафиксирован случай с рядовым Меходько, который по возвращении в тыл распространял деморализующие сведения о положении на фронте.
Сила духа, честь и верность – всё это воплощено в фигуре Командира бригады НГУ Азов, одной из ветвей, выросших из добровольческого движения 2014 года, породившего такие прославленные подразделения и соединения, как 3 ОШБр и Кракен. Герой Украины, прошедший через осаду, плен и вернувшийся в строй. Дениса Прокопенко («Редіс») – достойный наследник борьбы своих карельских предков, вставших на путь сопротивления большевизму:
«Дело в том, что у меня прадед по национальности карел. Он родился и вырос в Финляндии. Участвовал в Зимней войне против Совка. Вся семья там погибла, а дед [его сын] удивительным образом уцелел и переехал в Украину, в Киев.
Тако ощущение, что я продолжил ту же войну, только на другом участке фронта, войну против оккупационного режима Кремля. У моего деда была такая жуткая ненависть к коммунизму, к большевизму, к Совку… Представляете, каково это – потерять семью? Я имею в виду, что все его братья погибли, его родственники…».
Его путь воина – символ несгибаемого нордического Духа; путеводная звезда для защитников Украины и добровольцев NORD.
Слава Герою. Слава Україні!
«Дело в том, что у меня прадед по национальности карел. Он родился и вырос в Финляндии. Участвовал в Зимней войне против Совка. Вся семья там погибла, а дед [его сын] удивительным образом уцелел и переехал в Украину, в Киев.
Тако ощущение, что я продолжил ту же войну, только на другом участке фронта, войну против оккупационного режима Кремля. У моего деда была такая жуткая ненависть к коммунизму, к большевизму, к Совку… Представляете, каково это – потерять семью? Я имею в виду, что все его братья погибли, его родственники…».
Его путь воина – символ несгибаемого нордического Духа; путеводная звезда для защитников Украины и добровольцев NORD.
Слава Герою. Слава Україні!
Датская монархия представляет собой древнейшую и непрерывно функционирующую форму легитимной власти в Европе. Первым документированным носителем верховного авторитета считается Кнуд I Хардекнуд (Hörðaknútur), его сын Горм Старый (Gormur gamli) и внук Харальд Синезубый (Haraldur Blátönn) – фигуры, институционализировавшие правление на Ютландском полуострове и консолидировавшие династию Кнютлингов (Jelling-Slægten). Согласно сагам, её истоки восходят к полулегендарному Рагнару Кожаные Штаны (Ragnarr Loðbrók) и архаическому роду Инглингов (Ynglingeætten), чьим сакральным прародителем считается Ингви-Фрейр (Ingve-Frøy). При правлении Свена Вилобородого (Sveinn Tjúguskegg) и Кнуда Великого (Knútur Ríki) Дания предприняла концептуальный проект интеграции Северной Европы в единое экзистенциальное пространство.
Североевропейская ойкумена выступает как естественная сфера геополитического влияния ютландцев с эпохи Венделя. Макрорегиональный охват наследников Ютландского сюза распространялся от Винланда до Бьярмланда. Культурные артефакты Ultimate Thule функционируют как проявления «мягкой силы» на местах былого доминирования. Наивысшая форма институционализации датского присутствия на западных дальних рубежах – Данелаг (Danalǫg). Экспансия и имплементация норманнской правовой парадигмы на Туманном Альбионе предопределили устойчивую гегемонию датских элит в Атлантике.
Издревле даны воспринимали Балтийское море как внутренние воды своей политико-экономической орбиты. В стремлении восстановить маршрут ютландского конунга Рёрика (Hrœrekr) к Альдейгьюборгу датские рыцари заложили крепость Ревель – восточный форпост региональной гегемонии. Феодальная аристократия осуществила синтез датских и местных традиций, что выразилось, в частности, в трансформации датского экзонима «Estland» в эстонский этноним «eestlased», несмотря на самоназвания у местных племён – таких как «maarahvas», «virulased» или «saarlased». Финляндия, расположенная на северном побережье Балтики, выступала в качестве естественной физико-географической буферной зоны в эпоху Кальмарской унии. Хотя предтечей «скандинавизации» Страны тысячи озёр была экспансия свеев, давшая название «Finland», именно под короной Дании Суоми получила расширенную локальную самостийность. При этом, несмотря на юридическую связь со Швецией, де-факто датская аристократия являлась легитимным актором в финляндских землях.
Особым символизмом обладает национальный флаг Дании – Даннеброг (Dannebrog), признанный старейшим в мире в своей неизменной форме. Согласно традиционному нарративу, это полотнище «сошло с небес» во время Ревельской битвы, становясь сакральным образом легитимации власти. Даннеброг явился прототипом скандинавского крестового дизайна – горизонтального креста, смещённого к древку, что метафорически отсылает к удлинённому лезвию рыцарского меча. Бывшие вассальные территории – Норвегия, Исландия, Гренландия и Фарерские острова – в своей геральдической палитре сохраняют визуальную аллюзию на цветовую гамму своего Сюзерена. Флаг Норвегии, введённый в 1821 году, объединяет цвета Дании и Швеции, напоминая о смене региональных доминант и политических альянсов, в то время как исландский (1918) и фарерский (1919) флаги представляют собой адаптации датской символики, трансформированные в контексте национальной идентичности. Гренландское полотно напрямую наследует колористическую схему Даннеброга.
Датская династия продолжается в линии Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургов и институционализирована в европейских монархиях посредством априорной преемственности в Норвегии и гегемонии дома Глюксбургов в Греции. Династические конгломераты артикулируют их родственные связи с домами Виндзоров (Великобритания), Бернадотов (Швеция), а также с Бурбонами (Испания) и Романовыми (Россия). Более опосредованные филогенетические корреляции прослеживаются в отношениях с домами Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Португалии и Италии, что формирует трансдинастический конгломерат легитимности.
Dannebrog Realpolitik
Североевропейская ойкумена выступает как естественная сфера геополитического влияния ютландцев с эпохи Венделя. Макрорегиональный охват наследников Ютландского сюза распространялся от Винланда до Бьярмланда. Культурные артефакты Ultimate Thule функционируют как проявления «мягкой силы» на местах былого доминирования. Наивысшая форма институционализации датского присутствия на западных дальних рубежах – Данелаг (Danalǫg). Экспансия и имплементация норманнской правовой парадигмы на Туманном Альбионе предопределили устойчивую гегемонию датских элит в Атлантике.
Издревле даны воспринимали Балтийское море как внутренние воды своей политико-экономической орбиты. В стремлении восстановить маршрут ютландского конунга Рёрика (Hrœrekr) к Альдейгьюборгу датские рыцари заложили крепость Ревель – восточный форпост региональной гегемонии. Феодальная аристократия осуществила синтез датских и местных традиций, что выразилось, в частности, в трансформации датского экзонима «Estland» в эстонский этноним «eestlased», несмотря на самоназвания у местных племён – таких как «maarahvas», «virulased» или «saarlased». Финляндия, расположенная на северном побережье Балтики, выступала в качестве естественной физико-географической буферной зоны в эпоху Кальмарской унии. Хотя предтечей «скандинавизации» Страны тысячи озёр была экспансия свеев, давшая название «Finland», именно под короной Дании Суоми получила расширенную локальную самостийность. При этом, несмотря на юридическую связь со Швецией, де-факто датская аристократия являлась легитимным актором в финляндских землях.
Особым символизмом обладает национальный флаг Дании – Даннеброг (Dannebrog), признанный старейшим в мире в своей неизменной форме. Согласно традиционному нарративу, это полотнище «сошло с небес» во время Ревельской битвы, становясь сакральным образом легитимации власти. Даннеброг явился прототипом скандинавского крестового дизайна – горизонтального креста, смещённого к древку, что метафорически отсылает к удлинённому лезвию рыцарского меча. Бывшие вассальные территории – Норвегия, Исландия, Гренландия и Фарерские острова – в своей геральдической палитре сохраняют визуальную аллюзию на цветовую гамму своего Сюзерена. Флаг Норвегии, введённый в 1821 году, объединяет цвета Дании и Швеции, напоминая о смене региональных доминант и политических альянсов, в то время как исландский (1918) и фарерский (1919) флаги представляют собой адаптации датской символики, трансформированные в контексте национальной идентичности. Гренландское полотно напрямую наследует колористическую схему Даннеброга.
Датская династия продолжается в линии Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургов и институционализирована в европейских монархиях посредством априорной преемственности в Норвегии и гегемонии дома Глюксбургов в Греции. Династические конгломераты артикулируют их родственные связи с домами Виндзоров (Великобритания), Бернадотов (Швеция), а также с Бурбонами (Испания) и Романовыми (Россия). Более опосредованные филогенетические корреляции прослеживаются в отношениях с домами Нидерландов, Бельгии, Люксембурга, Португалии и Италии, что формирует трансдинастический конгломерат легитимности.
Dannebrog Realpolitik
До 33% представителей поморской популяции являются носителями мутации CCR5Δ32. Предполагается, что она возникла в энеолитический период на территории Причерноморья, среди скотоводческих племён, и далее распространилась на Север.
CCR5Δ32 представляет собой делецию из 32 нуклеотидов в рецепторе CCR5, что приводит к его «нефункциональности». Поскольку рецептор CCR5 участвует в механизмах проникновения ряда патогенов в клетки, наличие данной мутации обеспечивало повышенную устойчивость к таким инфекционным заболеваниям, как натуральная оспа и бубонная чума.
Дальнейшее распространение мутации было связано с адаптационными процессами в суровых арктических условиях. CCR5Δ32 особенно интересна тем, что гомозиготные носители демонстрируют высокую степень устойчивости к большинству штаммов ВИЧ-1, поскольку вирус утрачивает возможность эффективно проникать в клетки. У гетерозиготных носителей наблюдается частичная защита, проявляющаяся в замедлении инфекции.
CCR5Δ32 представляет собой делецию из 32 нуклеотидов в рецепторе CCR5, что приводит к его «нефункциональности». Поскольку рецептор CCR5 участвует в механизмах проникновения ряда патогенов в клетки, наличие данной мутации обеспечивало повышенную устойчивость к таким инфекционным заболеваниям, как натуральная оспа и бубонная чума.
Дальнейшее распространение мутации было связано с адаптационными процессами в суровых арктических условиях. CCR5Δ32 особенно интересна тем, что гомозиготные носители демонстрируют высокую степень устойчивости к большинству штаммов ВИЧ-1, поскольку вирус утрачивает возможность эффективно проникать в клетки. У гетерозиготных носителей наблюдается частичная защита, проявляющаяся в замедлении инфекции.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
21 Отдельный батальон – штрафное подразделение армии Финляндии во время Войны-Продолжения, под командованием майора Никке Пярми. Отличительным знаком ОБ 21 была чёрная буква V, вышитая на рукаве формы, по которой подразделение получило прозвище «Чёрная стрела». ОБ 21 был переведён на фронт в Восточную Карелию в начале сентября. В батальон записалось около 550 уголовников из тюрем Сукева и Пелсo. Поскольку количество левых, назначенных в заключение, всё лето росло, было решено также направить на фронт политических заключённых. В своём докладе майор Пярми отметил, что эти люди были непригодны для мирных условий военных гарнизонов, но на фронте они проявили отличную физическую форму.
Erillinen pataljoona 21 oli jatkosodan aikana Suomen armeijassa taistellut rangaistuspataljoona, jonka komentajana toimi majuri Nikke Pärmi. Er.P 21:n tunnusmerkkinä oli asepuvun hihaan ommeltu musta V-kirjain, jonka mukaan yksikkö sai kutsumanimen «Musta nuoli». Er.P 21 siirrettiin rintamalle Itä-Karjalaan syyskuun alussa. Pataljoonaan ilmoittautui noin 550 rangaistusvankia Sukevan ja Pelson vankiloista. Kun turvasäilöön määrättyjen vasemmistolaisten lukumäärä oli koko kesän ajan kasvanut, päätettiin myös poliittisten vankien joukossa olleet asekuntoiset miehet komentaa rintamalle. Raportissaan majuri Pärmi totesi, että miehet olivat olleet sopimattomia rauhanajan järjestyneisiin varuskuntaoloihin, mutta rintamalla he osoittavat erinomaista kuntoa.
Erillinen pataljoona 21 oli jatkosodan aikana Suomen armeijassa taistellut rangaistuspataljoona, jonka komentajana toimi majuri Nikke Pärmi. Er.P 21:n tunnusmerkkinä oli asepuvun hihaan ommeltu musta V-kirjain, jonka mukaan yksikkö sai kutsumanimen «Musta nuoli». Er.P 21 siirrettiin rintamalle Itä-Karjalaan syyskuun alussa. Pataljoonaan ilmoittautui noin 550 rangaistusvankia Sukevan ja Pelson vankiloista. Kun turvasäilöön määrättyjen vasemmistolaisten lukumäärä oli koko kesän ajan kasvanut, päätettiin myös poliittisten vankien joukossa olleet asekuntoiset miehet komentaa rintamalle. Raportissaan majuri Pärmi totesi, että miehet olivat olleet sopimattomia rauhanajan järjestyneisiin varuskuntaoloihin, mutta rintamalla he osoittavat erinomaista kuntoa.
Пер Сигурд Бэклунд – шведский доброволец войск СС, получивший звание унтерштурмфюрера СС. Он родился в семье со шведским отцом и матерью немецкого происхождения. До того как присоединиться к войскам СС в 1943 году, он служил сержантом в полку I 5 в Швеции. Во время своего пребывания в Германии Бэклунд прошёл обучение в офицерском училище СС в Бад-Тёльце, а также в танковой школе в Бергене. Он также служил адъютантом у оберштурмфюрера СС Свена Рюдена и был приписан к учебно-запасному танковому батальону СС «Викинг». К концу войны Бэклунд был приписан к танковому полку дивизии «Нордланд» – «Герман фон Зальца» и принимал участие в боях в Балтии. За свою службу он был награждён Железным крестом I и II степени. В мае 1945 года он сдался американским частям недалеко от Людвигсбурга, но ему удалось бежать и вернуться в Швецию. Он похоронен на кладбище Лимхамн в Мальмё.
Per Sigurd Baecklund var en svensk frivillig i Waffen-SS, där han uppnådde graden SS-Untersturmführer. Han föddes i en familj med svensk far och tyskättad mor. Innan han anslöt sig till Waffen-SS 1943, tjänstgjorde han som sergeant vid I 5 i Sverige. Under sin tid i Tyskland genomgick Baecklund utbildning vid SS-Junkerschule i Bad Tölz samt vid pansarskolan i Bergen. Han tjänstgjorde också som adjutant åt SS-Obersturmführer Sven Rydén och hade placering vid SS-Panzer-Ausbildungs und Ersatz-Bataillon «Wiking». Mot slutet av kriget var Baecklund knuten till Nordlands pansarregemente «Hermann von Salza» och deltog i striderna i Baltikum. För sina insatser dekorerades han med Järnkorset av både I och II klassen. I maj 1945 kapitulerade han till amerikanska styrkor nära Ludwigsburg, men lyckades rymma och återvända till Sverige. Han är begravd på Limhamns kyrkogård i Malmö.
Per Sigurd Baecklund var en svensk frivillig i Waffen-SS, där han uppnådde graden SS-Untersturmführer. Han föddes i en familj med svensk far och tyskättad mor. Innan han anslöt sig till Waffen-SS 1943, tjänstgjorde han som sergeant vid I 5 i Sverige. Under sin tid i Tyskland genomgick Baecklund utbildning vid SS-Junkerschule i Bad Tölz samt vid pansarskolan i Bergen. Han tjänstgjorde också som adjutant åt SS-Obersturmführer Sven Rydén och hade placering vid SS-Panzer-Ausbildungs und Ersatz-Bataillon «Wiking». Mot slutet av kriget var Baecklund knuten till Nordlands pansarregemente «Hermann von Salza» och deltog i striderna i Baltikum. För sina insatser dekorerades han med Järnkorset av både I och II klassen. I maj 1945 kapitulerade han till amerikanska styrkor nära Ludwigsburg, men lyckades rymma och återvända till Sverige. Han är begravd på Limhamns kyrkogård i Malmö.
Forwarded from PHILANTHROPIC DIVISION (MD)💀
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Джон Толкин об эпосе «Калевала»
...Когда я впервые наткнулся на «Калевалу», – преодолел, так сказать, пропасть между европейскими народами, говорящими на индоевропейских языках, и маленьким царством тех, кто в своих закоулках остаётся верен позабытым языкам и обычаям древности – я, так или иначе, испытал удивление и некоторое недоумение. Эта новизна не давала покоя мне, пробиравшемуся сквозь бугры и ухабы перевода, который не справился с особенностями своей нелегкой задачи. Он и возмущал, и в то же время притягивал – но чем больше я его читал, тем сильнее ощущал себя дома и тем большее наслаждение испытывал. Затем я предпринял отчаянный штурм твердыни исходного языка – но сначала был разбит и понёс тяжелые потери, да и потом так и не закрепился на этой позиции. И всё же легко понять, почему эти переводы плохи: мы здесь имеем дело с языком, отделенным от английского почти неизмеримой пропастью языковой системы и речевых оборотов. Финский – странный язык, вполне подходящий «Земле Героев» (что естественно), и так же отличается от любого, с которым вы знакомы, как и истории, рассказанные в этих поэмах – от тех, что вы знали до этого. [...]
Часто можно слышать, как «Землю Героев» называют «национальный финский эпос», как будто в природе Вселенной заложено, что каждая нация (какое тоскливое слово), помимо национального банка и правительства, перед вступлением в Лигу Наций должна продемонстрировать также и законное владение Национальным Эпосом – критерий респектабельности, несомненное свидетельство собственного существования. Но в Финляндии этого нет. «Калевала» – конечно, не национальный эпос. Это масса потенциального эпического материала (должен признаться, что я могу представить себе эпос, который – с трудом – вырос бы из неё) – но (и, как я думаю, в этом всё дело) она растеряет почти всё, что составляет её величайшую прелесть, если в один несчастный день с ней начнут обращаться как с эпосом. Останутся одни рассказы, голые события; весь же, так сказать, подлесок, все эти пышность и роскошь, окутывающие их, придётся оборвать. «Земля героев» – собрание именно того очаровательного и захватывающего материала, который при появлении эпического художника – и в век достаточно возвышенных умонастроений для порождения такого художника – в другом месте был бы неизбежно отброшен в сторону, и, выпав, наконец, даже из «устной литературы», за ненадобностью исчез в забвении. В «Калевале» редко появляются пассажи или эпизоды, которые можно вообразить как могущие быть пересказанными более возвышенным слогом, которого требует великая поэзия. «Калевалу» можно сравнить со всем этим странным собранием мифов, диковинной троглодитской сказочной чертовщиной о диком жонглировании солнцем и луной, о происхождении земли и создании Человека, которая с легкостью устраняется, например, у Гомера – так, что остаются только отдельные нелепые следы её пребывания – и «Калевала» не превзойдёт её ни величием эпической темы, ни сознательным гуманизмом. Опять-таки «Землю Героев» можно чаще всего сравнивать и с теми таинственными историями, неистовыми призраками, колдовскими чарами и странностями северного воображения, которые временами появляются в обычно кристально чистой атмосфере саг – хотя в ней нет ни высокомерного достоинства и отваги, ни благородства души и тела, о которых рассказывают великие саги. И всё же странное и причудливое, несдержанное, гротескное не только интересно – оно ценно; оно вечно и постоянно интересует и притягивает людей. И не всегда обязательно вырывать его с корнем, чтобы достичь Возвышенного. На нашем благородном соборе могут сидеть горгульи, но Северная Европа много потеряла, слишком часто пытаясь строить греческие храмы...
– Джон Рональд Руэл Толкин, эссе «О "Калевале" или Земле Героев».
...Когда я впервые наткнулся на «Калевалу», – преодолел, так сказать, пропасть между европейскими народами, говорящими на индоевропейских языках, и маленьким царством тех, кто в своих закоулках остаётся верен позабытым языкам и обычаям древности – я, так или иначе, испытал удивление и некоторое недоумение. Эта новизна не давала покоя мне, пробиравшемуся сквозь бугры и ухабы перевода, который не справился с особенностями своей нелегкой задачи. Он и возмущал, и в то же время притягивал – но чем больше я его читал, тем сильнее ощущал себя дома и тем большее наслаждение испытывал. Затем я предпринял отчаянный штурм твердыни исходного языка – но сначала был разбит и понёс тяжелые потери, да и потом так и не закрепился на этой позиции. И всё же легко понять, почему эти переводы плохи: мы здесь имеем дело с языком, отделенным от английского почти неизмеримой пропастью языковой системы и речевых оборотов. Финский – странный язык, вполне подходящий «Земле Героев» (что естественно), и так же отличается от любого, с которым вы знакомы, как и истории, рассказанные в этих поэмах – от тех, что вы знали до этого. [...]
Часто можно слышать, как «Землю Героев» называют «национальный финский эпос», как будто в природе Вселенной заложено, что каждая нация (какое тоскливое слово), помимо национального банка и правительства, перед вступлением в Лигу Наций должна продемонстрировать также и законное владение Национальным Эпосом – критерий респектабельности, несомненное свидетельство собственного существования. Но в Финляндии этого нет. «Калевала» – конечно, не национальный эпос. Это масса потенциального эпического материала (должен признаться, что я могу представить себе эпос, который – с трудом – вырос бы из неё) – но (и, как я думаю, в этом всё дело) она растеряет почти всё, что составляет её величайшую прелесть, если в один несчастный день с ней начнут обращаться как с эпосом. Останутся одни рассказы, голые события; весь же, так сказать, подлесок, все эти пышность и роскошь, окутывающие их, придётся оборвать. «Земля героев» – собрание именно того очаровательного и захватывающего материала, который при появлении эпического художника – и в век достаточно возвышенных умонастроений для порождения такого художника – в другом месте был бы неизбежно отброшен в сторону, и, выпав, наконец, даже из «устной литературы», за ненадобностью исчез в забвении. В «Калевале» редко появляются пассажи или эпизоды, которые можно вообразить как могущие быть пересказанными более возвышенным слогом, которого требует великая поэзия. «Калевалу» можно сравнить со всем этим странным собранием мифов, диковинной троглодитской сказочной чертовщиной о диком жонглировании солнцем и луной, о происхождении земли и создании Человека, которая с легкостью устраняется, например, у Гомера – так, что остаются только отдельные нелепые следы её пребывания – и «Калевала» не превзойдёт её ни величием эпической темы, ни сознательным гуманизмом. Опять-таки «Землю Героев» можно чаще всего сравнивать и с теми таинственными историями, неистовыми призраками, колдовскими чарами и странностями северного воображения, которые временами появляются в обычно кристально чистой атмосфере саг – хотя в ней нет ни высокомерного достоинства и отваги, ни благородства души и тела, о которых рассказывают великие саги. И всё же странное и причудливое, несдержанное, гротескное не только интересно – оно ценно; оно вечно и постоянно интересует и притягивает людей. И не всегда обязательно вырывать его с корнем, чтобы достичь Возвышенного. На нашем благородном соборе могут сидеть горгульи, но Северная Европа много потеряла, слишком часто пытаясь строить греческие храмы...
– Джон Рональд Руэл Толкин, эссе «О "Калевале" или Земле Героев».
В Скандинавии обращение к сагам стало маркером этнорегиональной демаркации, отделяющей нордический фольклор от общегерманского национального романтизма. Знаковым символом данного этнокультурного процесса стал Ганс Кристиан Андерсен (Hans Christian Andersen) – выдающийся датский писатель, собравший народные сказания и воплотивший в своём творчестве мировоззрение «скандинавизма». Его поэма «Я – скандинав!» (Jeg er en Skandinav) несло в себе мощный идеологический импульс и вдохновляла движения за объединение скандинавских королевств:
Мы – один народ, нас называют скандинавами,
В трёх королевствах дом наш разделён;
Но меж дарами великими бытия
Сердце наше растёт и становится целым!
Пусть будет забыта любая несправедливость,
Дух времени, словно Маргарита чиста,
Нас объединяет, даруя триединую силу,
Даже язык нас объединит.
В горе, в лесах и у синего моря
Я радостно восклицаю: я – Скандинав!
Vi er eet Folk, vi kaldes Skandinaver,
I trende Riger er vor Hjemstavn deelt;
Men mellem Nutids store Himmel-Gaver
Er den: vort Hjerte voxer til et Heelt!
Lad være glemt, hvis os en Uret skete;
Tidsaanden, som en luttret Margarethe,
Forener os, den trefold Kraft forlener,
Selv Sproget os forener.
Paa Fjeld, i Skov og ved det natblaa Hav,
Jeg jubler höit: jeg er en Skandinav!
Позднее, с распространением идей «Nordism» стихотворение предвосхитило более широкий экзистенциальный проект, претендующий на объединение всей Северной Европы, выступая символом общности, преодолевающей границы в спектре комплементарного бытия.
Мы – один народ, нас называют скандинавами,
В трёх королевствах дом наш разделён;
Но меж дарами великими бытия
Сердце наше растёт и становится целым!
Пусть будет забыта любая несправедливость,
Дух времени, словно Маргарита чиста,
Нас объединяет, даруя триединую силу,
Даже язык нас объединит.
В горе, в лесах и у синего моря
Я радостно восклицаю: я – Скандинав!
Vi er eet Folk, vi kaldes Skandinaver,
I trende Riger er vor Hjemstavn deelt;
Men mellem Nutids store Himmel-Gaver
Er den: vort Hjerte voxer til et Heelt!
Lad være glemt, hvis os en Uret skete;
Tidsaanden, som en luttret Margarethe,
Forener os, den trefold Kraft forlener,
Selv Sproget os forener.
Paa Fjeld, i Skov og ved det natblaa Hav,
Jeg jubler höit: jeg er en Skandinav!
Позднее, с распространением идей «Nordism» стихотворение предвосхитило более широкий экзистенциальный проект, претендующий на объединение всей Северной Европы, выступая символом общности, преодолевающей границы в спектре комплементарного бытия.
Свейнбьёрн Бейнтейнссон – исландский деятель возрождения нордической культуры, писатель и певец, а также альсхерьяргоди. Он всю жизнь прожил в Исландии и зарабатывал на жизнь овцеводством и поэтическим творчеством. Он издал несколько сборников стихов, а также учебник по исландскому стихосложению. В 1972 году он основал первую в Исландии политеистическую религиозную общину – Асатруарфелагид. В 1973 году вероучение Асатру было официально признано религиозным объединением властями Рейкьявика.
Sveinbjörn Beinteinsson var íslenskur brautryðjandi í endurreisn norrænnar menningar, rithöfundur og söngvari, auk þess sem hann gegndi embætti allsherjargoða. Hann bjó alla tíð á Íslandi og hafði lífsviðurværi sitt af sauðfjárrækt og skáldskap. Hann gaf út nokkrar ljóðabækur, auk kennslubókar um íslenska bragarhætti. Árið 1972 stofnaði hann fyrsta fjölgyðistrúarfélagið á Íslandi – Ásatrúarfélagið. Árið 1973 var Ásatrú formlega viðurkennd sem trúfélag af borgaryfirvöldum í Reykjavík.
Sveinbjörn Beinteinsson var íslenskur brautryðjandi í endurreisn norrænnar menningar, rithöfundur og söngvari, auk þess sem hann gegndi embætti allsherjargoða. Hann bjó alla tíð á Íslandi og hafði lífsviðurværi sitt af sauðfjárrækt og skáldskap. Hann gaf út nokkrar ljóðabækur, auk kennslubókar um íslenska bragarhætti. Árið 1972 stofnaði hann fyrsta fjölgyðistrúarfélagið á Íslandi – Ásatrúarfélagið. Árið 1973 var Ásatrú formlega viðurkennd sem trúfélag af borgaryfirvöldum í Reykjavík.
Флаги в память о наших павших Героях – Хабара, Ямал – как живые цветы в бескрайнем поле печали и благодарности. Они колышутся на ветру в сердце Киенугарда, как знаки чести, мужества и любви к Карелии. Здесь живёт память обо всех, кто пал, защищая свободу Европы!
Ринулись с неба
валькирии в шлемах
князю на помощь,
бой разгорался;
молвила Сигрун –
летали валькирии,
волк пожирал
ворона пищу.
Каждый шаг в этом поле – шаг уважения, тишины и внутреннего поклона. Каждое знамя – имя, история и жизнь. Пусть они никогда не будут забыты!
Ринулись с неба
валькирии в шлемах
князю на помощь,
бой разгорался;
молвила Сигрун –
летали валькирии,
волк пожирал
ворона пищу.
Каждый шаг в этом поле – шаг уважения, тишины и внутреннего поклона. Каждое знамя – имя, история и жизнь. Пусть они никогда не будут забыты!
Fennoskandia ᛝ Væringjavegr
Датская монархия представляет собой древнейшую и непрерывно функционирующую форму легитимной власти в Европе. Первым документированным носителем верховного авторитета считается Кнуд I Хардекнуд (Hörðaknútur), его сын Горм Старый (Gormur gamli) и внук Харальд…
С конца VIII века формируется вектор норманнской экспансии, ознаменованный началом эпохи викингов. Даны, норманны и сконы осуществили серию трансферов в направлении Британского архипелага. Норманны закрепились на периферии (Шотландия, Оркней, Мэн, Ирландия), тогда как даны и сконы институционализировали своё присутствие в форме Датского права (Danelagen) – автономного пространства, охватившего значительную часть восточной и центральной Англии. Это образование представляло собой квазисуверенную систему с нордической правовой парадигмой, специфической ономастикой (топонимы на «-by», «-thorpe» и «-thwaite») и культурой управления, наследующей континентальные институции скандинавской ойкумены.
Заселение осуществлялось преимущественно ютландскими этногруппами, что обусловило реконфигурацию этнополитического ландшафта некогда англосаксонского мира. В результате сформировалась новая элита синкретического характера с доминированием нордического права и социокультурной идентичности данов. Скандинавская экспансия в Британию – раннесредневековая модель трансконтинентального генезиса аристократии ядра Ютландского ареала. После выхода норманнских монархий Англии и Шотландии из прямой вассальной зависимости от датского Сюзерена в позднесредневековый период произошла реставрация трансконтинентальной дипломатии посредством династических браков.
Так, в 1406 году дочь английского короля Генриха IV Болингброка (Henrik 4. Bolingbroke) – Филиппа – была выдана замуж за Эрика Померанского (Erik af Pommern), правителя Кальмарской унии. Этот брак являлся формой dynastic diplomacy, направленной на реанимацию англо-скандинавской аристократической конвенции в условиях меняющегося геополитического баланса в Северной Европе.
Брак Маргарет Датской (Margrete af Danmark), дочери датского короля Кристиана I (Christian 1.), с шотландским королём Джеймсом III Шотландским (James 3. af Skotland), заключённый в 1469 году, носил более прагматичный характер. Ввиду невозможности выплаты приданого датская корона передала Шотландии Оркнейские и Шетландские острова. В этой передаче проявились элементы как территориальной компенсации, так и реституции – возврата датского влияния на архипелаг через трансформированный интердинастический континуитет альянса.
Анна Датская (Anna af Danmark), дочь короля Фредерика II Датского (Frederik 2. af Danmark) и Софии Мекленбургской (Sophie af Mecklenburg), была королевой-консортом Шотландии с 1589 года и, после династической унии 1603 года, – Англии и Ирландии как супруга Якова VI Шотландского / Якова I Английского (Jakob 6. af Skotland og 1. af England). В период раннестюартской монархии она играла значимую роль в формировании придворной культуры и династической репрезентации, укрепляя скандинавское присутствие при английском дворе.
Dannebrog Realpolitik
Заселение осуществлялось преимущественно ютландскими этногруппами, что обусловило реконфигурацию этнополитического ландшафта некогда англосаксонского мира. В результате сформировалась новая элита синкретического характера с доминированием нордического права и социокультурной идентичности данов. Скандинавская экспансия в Британию – раннесредневековая модель трансконтинентального генезиса аристократии ядра Ютландского ареала. После выхода норманнских монархий Англии и Шотландии из прямой вассальной зависимости от датского Сюзерена в позднесредневековый период произошла реставрация трансконтинентальной дипломатии посредством династических браков.
Так, в 1406 году дочь английского короля Генриха IV Болингброка (Henrik 4. Bolingbroke) – Филиппа – была выдана замуж за Эрика Померанского (Erik af Pommern), правителя Кальмарской унии. Этот брак являлся формой dynastic diplomacy, направленной на реанимацию англо-скандинавской аристократической конвенции в условиях меняющегося геополитического баланса в Северной Европе.
Брак Маргарет Датской (Margrete af Danmark), дочери датского короля Кристиана I (Christian 1.), с шотландским королём Джеймсом III Шотландским (James 3. af Skotland), заключённый в 1469 году, носил более прагматичный характер. Ввиду невозможности выплаты приданого датская корона передала Шотландии Оркнейские и Шетландские острова. В этой передаче проявились элементы как территориальной компенсации, так и реституции – возврата датского влияния на архипелаг через трансформированный интердинастический континуитет альянса.
Анна Датская (Anna af Danmark), дочь короля Фредерика II Датского (Frederik 2. af Danmark) и Софии Мекленбургской (Sophie af Mecklenburg), была королевой-консортом Шотландии с 1589 года и, после династической унии 1603 года, – Англии и Ирландии как супруга Якова VI Шотландского / Якова I Английского (Jakob 6. af Skotland og 1. af England). В период раннестюартской монархии она играла значимую роль в формировании придворной культуры и династической репрезентации, укрепляя скандинавское присутствие при английском дворе.
Dannebrog Realpolitik