Ассаламу алейкум! Приветствуем вас, читатели нашего канала!

Проект наших братьев из Кыргызстана, посвящённый раскрытию теории и методологии, разработанной Гейдаром Джемалем. В этом выпуске  вашему вниманию представляется третий доклад из цикла  "Философия куфра? Философия глазами мусульманина". Данный доклад посвящен истокам философии,  а также обзору филофской мысли Сократа,  Гераклита,  Парменида и Протагора. Они рассматриваются с точки зрения понимания истории Г. ДЖЕМАЛЕМ, по его методу.

Поддержите пожалуйста канал "Новая теология" подпиской и лайками. ✍️👍 Распространяйте ссылку на него, делитесь впечатлениями в комментариях. https://youtu.be/RmhqwkSr-Oc?si=IbKpZnw42h8IytgN

#видео

Islam against usurping tyrants | DZHEMAL
https://youtu.be/qYLC26YndNE

#цитата

В огне небывалых битв сгорел не только национал-социализм. Интернационал-социализм также получил ожоги первой степени, несовместимые с жизнью. Победитель Сталин на банкете Победы пьет за русский народ и ни словом не упоминает о коммунистической партии и социализме. Его текст можно было бы перекинуть в уста какого-нибудь Гучкова на тридцать лет раньше, и никто бы не заметил несоответствия. Сталин пишет незадолго до смерти идеологическую записку на нескольких страницах, которая так и не нашла путь на страницы официального собрания сочинений: что-то о коммунистическом проекте в свете державно-патриотической идеологии. С этой до сих пор секретной запиской был ознакомлен предельно узкий круг лиц. Сталин писал о том, что коммунизм как тема проиграл, и будущее ― за имперской государственнической идеологией, за национализмом. Он как бы подхватывает эстафету, выпавшую из мертвых рук недавнего заклятого врага, но это уже очевидно последние конвульсии квазипроектного мышления. К пятидесятым годам на повестке дня беспредельный цинизм «сражающихся» друг с другом шулеров, выкладывающих игральные карты поверх карты географической: ставка — судьбы народов, которых пока удерживают в плену формализованного идеологического дискурса: социализм — либерализм — индивидуализм... Последнее, от чего еще пахнет жизнью, — это борьба против старых колониальных империй, но и той, похоже, дает «зеленый свет» само сообщество мировых господ, которые придумали, как грабить человечество получше, нежели во времена Киплинга.

Гейдар Джемаль: СОВРЕМЕННЫЙ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС МИРОВОЙ СИСТЕМЫ, 2006 г.

#цитата

Сегодняшнее высшее общество — это не пэры, которых эпатировал Байрон. Они «сняли» Байрона в гегелевском смысле, решили его как проблему. Клуб знати, образующий сегодня полюс господства — это коллективный «необайрон», прошедший постмодернистскую реструктуризацию. В ней цитатно отражены — кроме, разумеется, героического — все пути реализации «сверхчеловека», представленные в пентаграмме.
Путь мудреца? Вне всякого сомнения! Учителями и собеседниками «Клуба» являются мудрецы. Суфийские шейхи учат наследника британского престола тайному знанию Ибн эль-Араби, а афонские старцы на своей скале держат для него собственную келью. Целое движение неосуфиев, объединяющее титулованную элиту Европы, было организовано Фритьофом Шуоном под названием «Орден Марьямийа»...
Путь «Заратустры», магического романтика? Это путь младшего, новейшего поколения титулованной знати, формирующей в себе сознание постдемократических лидеров мира, новых реальных господ, возвращающихся к традиционным корням власти и подчинения. У многих из них — континентального европейского происхождения — дедушки носили черные мундиры с погонами не ниже штандартенфюрерских, но не одному из них после Нюрнберга даже линейкой по пальцам не хлопнули. Отвечали за всё дети лавочников и фермеров.
Ну, а что о святых? Святость очень востребована в сверхэлитном клубе. В современном мире она представлена двумя конфессиональными парадигмами: духовное подвижничество тибетского ламаизма и бережно сохраняемые чудесно-мистические аспекты традиционного католицизма. И то, и другое сегодня находится в теснейшем интеллектуально-кастовом симбиозе с аристократами, впрочем, нельзя назвать это положение дел новым. Со времен контрреформации католицизм и политически жесткий аристократизм идут рука об руку. Буддизм добавился к этому союзу в канун Первой мировой войны благодаря духовным исканиям титулованных ариософов.
Ну, и наконец, «бегство к природе». Современная знать плотно оседлала экологическую тему. Вымирающими тиграми и исчезающими попугаями занимаются только потомки крестоносцев, не ниже. Вообще природа как предмет дискурса стала, с одной стороны, очень элитной, рафинированной и экзотической темой, на которую могут позволить себе тратить деньги только те особы, по первому слову которых уважаемые фонды считают за честь раскошелиться; с другой же, экология — излюбленная площадка глобальной мафии, безупречный канал отмывания денег, оружие шантажа строптивых стран и корпораций... Но во главе мафии, опосредованно через транснациональные компании, стоят представители все тех же громких фамилий Старого Запада.

Гейдар Джемаль: НАСЛЕДИЕ КИРИЛЛОВА, 2007 г.

#цитата

Молитвенная практика прежде всего есть воинский ритуал; это некая форма дисциплины, в которой верующий выражает свой ибадат, свое поклонение Тому, что является абсолютно неданным, незримым и невидимым, Тому, что не входит никоим образом в круг его опыта, Тому, что невозможно пережить иначе как, совершив интеллектуальный акт веры и воли. Вера и воля — это одно и то же. Это означает, что человек внутри себя утверждает, что он верит в то, что принесено ему нашим пророком Мухаммадом (да благословит его Аллах и да приветствует), он выражает это в Шахаде, он говорит «ля илляха илля Ллах, Мухаммаду абдуху ва расулюху», то есть он отрицает всё, кроме Аллаха, Который непознаваем, и он говорит, что эта непознаваемость сформулирована для него через пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует). Иначе подойти к этому никак нельзя — только через пророка, только через то, что он принёс.
Поскольку для нормального глиняного человека невозможно в нормальном состоянии через опыт, через какую-то жизненную практику, через какие-то инстинкты и тенденции подойти к этому естественным путём, существует дисциплина, которая дана через Откровение и которая конденсируется в джамаате. Поэтому молитва в джамаате является гораздо более эффективной и гораздо более значимой, потому что это воинский ритуал, ещё раз повторяю. Это просто выражение своей ориентированности, своей абсолютной заточенности на То, что противоположно всему, что можно пережить и воспринять, то есть всему тварному, всему сущему, всё, что является данным в наличии, предъявленным всему, что можно понять, всему, чему можно приписать некий рациональный причинный смысл. Это ориентация на То, что является альтернативой человеческой реальности.

Гейдар Джемаль, из сборника  «Тайна слова Гейдара Джемаля», 2019 г.

#цитата

Все проблемы между Россией и исламским миром начались с Афганистана. Втягивание России в Афганистан — это постановка американских спецслужб. Потому что еще с 1975-го года американской резидентуре в Нью-Дели, базирующейся в американском посольстве, был поручен систематический слив дезинформации, что якобы Соединенные Штаты планируют захват Афганистана. Пугали для того, чтобы внушить одну мысль — чтобы этого избежать нужно действовать на упреждение. И здесь американцам очень помогла некомпетентность подразделения СВР в Афганистане, где советские офицеры, работавшие в качестве резидентов и аналитиков, от безделья просто-напросто спились и, понимая, что их рано или поздно заменят, начали составлять «алармистские» донесения. Просыпаясь после пьянки, с похмелья они в своих донесениях отправляли свое понимание ситуации, при этом создавали такой миф, от которого в Москве за голову хватались — надо срочно что-то делать. И поскольку каждая последующая инстанция, передающая информацию наверх, часть ее утаивает, а свое, что считает нужным и важным добавляет, до Политбюро все доходило в двух понятных фразах: всему капут, надо срочно вмешиваться. Фактически идиотизм конкретных офицеров советской резидентуры СВР в Афганистане в сочетании с многолетним дезинформационным воздействием США принес плоды. И впервые был вбит клин между внешним исламским миром и СССР.
Мы не берем басмаческое движение. Это продукт внутренней борьбы, оболганной советским агитпропом. Басмаческое движение больше, чем на 50% носило троцкистский характер, а баи как раз занимали прокремлевскую позицию.
Басмаческое движение — это на самом деле движение разочаровавшихся чекистов мусульманского происхождения. Басмачи — это мусульмане, которые пошли в Красную Армию и ЧК, и которые со временем пришли к выводу, что их обманули. Мадашин-бек, Ибрагимбек и другие, Анвар-паша, который, кстати, лично знал Ленина. Это люди, которые стояли на радикально левых позициях, это не баи. У нас же сложилось ложное представление о басмаческом движении. Его составляли бывшие среднеазиатские милиционеры, а баи, как раз наоборот, пошли вступать в партию, устроились в руководство среднеазиатскими республиками. Настоящие баи тогда правили в 20-е и 30-е годы, сегодня правят, это те, кто скомпрометировал советский проект в Средней Азии, те, кто устроил рабовладение при Рашидове — всякие «адыловы». 

Из интервью «ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЕ», 2005 г.

#цитата

И если Провиденциальный Замысел исходит из того, что вообще не задано в опыте, не задано в интуиции, не открывается интеллектуальным созерцанием, то теология обслуживает мышление об этом. Мышление – как зеркало, которое пытается в определенном аспекте отразить этот момент. А, стало быть, общество и человек суть инструменты Провиденциального Замысла, исходящего, опять-таки, из этой внеопытной точки, откуда к нам приходит Откровение через цепь посланных пророков единобожия. Если общество и человек суть инструменты этого, то инструментарий, который достался нам в наследство от язычников, имевших монистическую картину вселенной, монистическую картину бытия, не годится. То есть мы не можем анализировать эти вещи под таким углом зрения – с точки зрения платонического или постплатонического, гегелевского понимания истории, общества и так далее. Нам нужен совершенно другой механизм.
Этим механизмом является теология, которая методологически основана на принципе нетождества, который вторгается в человеческое поле и презентует себя рациональным языком, но при этом дан вне опыта. Это внеопытная вещь, она не может быть пережита, но она дает себя рациональным языком и апеллирует к нашей способности мышления. В этом великий парадокс, в этом апория, одна из апорий Откровения. Теология, которая занимается провиденциальным аспектом истории, то есть проблематики социума, власти, смысла исторического движения, является, естественно, политической теологией. Под этим ракурсом мы и будем говорить сейчас о некоторых аспектах политической теологии, которые тесно связаны с онтологической проблематикой.

Из книги «Логика монотеизма», 2021 г.

#цитата

После Крыма Россия утратила статус «младшего партнёра» (которым, при всей его фиктивности, страшно дорожила – специфическая шизофрения люмпен-бюрократии). Механизмы санкций и дипломатической изоляции медленно, но последовательно переводят несостоявшийся «Третий  Рим» (а «Крым» – это метафорическое замещение Константинополя и проливов) в страну-объект.
Правящий класс России готов срочно встать назад на эти чертовы колени, не афишируя это внутри страны, но не тут-то было:США совсем не намерены отыграть всё назад. Раньше безыдейный западнический Кремль (младший «партнёр») был нужен, чтобы несогласные в этом мире видели: податься некуда, альтернативы нет! Особенно Европа, по представлениям США, должна была это чувствовать. Теперь же, наоборот, «зарычавшая вошь» нужна Америке, чтобы собрать под её стягом все антиамериканские силы.Россию, которая уже не партнёр, а шнырь при пахане, определяют в «попы Гапоны», чтобы вести остатки мирового протеста на расстрел.

Гейдар Джемаль.Из лекции 20 сентября 2015 г.

#цитата

 В частности, это доказывает участие СССР на стороне США в борьбе против Центральной Европы, на стороне Соединенных Штатов и Великобритании, англосаксонского пояса в борьбе против объединенной под Германией континентальной Европы. Это, может быть, одна из серьезных геополитических ошибок Сталина, которая не была очевидна тогда, но проявилась через поколения.
Виктор Суворов прав, когда утверждает, что на две недели позже гитлеровской атаки был запланирован советский удар по Германии. Никто не может объяснить, почему пять с половиной миллионов советских солдат стояло на границе. А старые оборонные линии, дзоты, доты на старой границе, танки были выдвинуты к новой границе, были брошены самолеты. Почему Сталин не хотел слушать предупреждения о возможном нападении Германии? Суворов, на мой взгляд, совершенно внятно доказывает, что Сталин был убежден, что гитлеровская разведка информирована о реальной силе СССР. Она была такова, что никто в здравом уме и трезвой памяти не может даже подумать о том, чтобы напасть на СССР. Немцы ударили меньшими силами при 3 тысячах танков и 2 тысячах самолетов по армаде, которая превосходила их во многие разы. Пять с половиной миллионов солдат, 24 тыс. самолетов, из которых 17 тыс. на Западном фронте, танков, кажется было 15 или 17 тыс., из которых только 1,4 тысяч — КВ и Т-34. И дальше каждый год немцы уничтожали по пятимиллионной армии, и к началу 1942-го года вся эта армия, которая была подготовлена, была уничтожена. К моменту контрнаступления под Москвой возникает совершенно новая такая же армия, за 42 год — весна, отступление до Сталинграда они уничтожают еще 6 миллионов. Раз — перед ними еще одна такая же армия под Курском. Если бы они знали, что производительный мужской потенциал Советского Союза мог обновляться в течение 10 раз, ведь последние мобилизационные волны шли к концу 44 года. Сталин правильно рассудил, тем более, что немецких инженеров пригласил в СССР и за несколько месяцев им показали Урал — уральские танковые заводы. И Сталин подумал, что они будут тихо в такой ситуации сидеть.

Из интервью «ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЕ», 2005 г.

#видео

Без уммы нет человечества | ДЖЕМАЛЬ
https://youtu.be/8B7rSQ5biaU

#цитата

Еще раз повторимся: было бы преувеличением утверждать, что мировая власть сегодня является по существу постмодернистской, но совершенно понятно, что между ней и постмодернизмом существует брак по расчету.
Выводы, которые следуют из этой констатации, могут показаться неожиданными тем, чье сознание уже отравлено этим самым постмодернизмом: впервые за тысячелетия Великой истории всемирная власть рассматривает сам факт нравственного императива как вызов себе и как политический экстремизм, а отсутствие этической мотивации — как свидетельство благонадежности и гражданский долг. Нам могут возразить, что это похоже на преувеличение: разве американцы не вывешивают в дни национальных праздников из окон своих частных жилищ государственные флаги США? Разве они не слушают свой гимн, подняв залитые слезами глаза к небу и приложив кулак к сердцу? И разве, увидев что-то, выходящее из рамок привычного, не спешат за помощью к ближайшему полицейскому? Каких же еще этических добродетелей, каких таких иных нравственных императивов вам надо?
Законопослушный «бюргерский» патриотизм в качестве этического контента — это особая тема и не только повод для сарказма. На самом деле, то, что относится к «государственническим инстинктам» — от инфантильной потребности обывателя в патернализме бюрократической махины до мазохистского наслаждения, которое деятели культуры испытывают, получая жирные плевки от власти в лицо, — все это составляет, скорее, «историю болезни», материал для постановки клинического диагноза современному «человеческому фактору».
Бесспорно, что сегодня в той части мирового общества, которая называется «западной», стремительно происходит инфантилизация масс. Западные государства все больше напоминают детские сады со строгими воспитателями во главе. Малышам не приходит в голову оспаривать авторитет взрослых, они счастливы, когда их приглашают поучаствовать в «общем деле» и, конечно, дальше всего от них сама возможность подумать о противостоянии «педагогическому коллективу».
(Такое положение на Западе было немыслимо еще пару поколений назад! Вся великая литература, которая составляет основу академической художественной классики совокупной западной цивилизации, — от Достоевского до Бальзака и Диккенса — это свидетельство воли обычного человека быть вне Системы. И достаточно красноречиво то, что все, именуемое современной постмодернистской литературой, в конечном счете, сводится к потоку безпроблемного детского щебета!)
Однако, главное для нас — это констатация наличия не одного только постмодернизма, который, не имея противостоящей себе «экстремистской» альтернативы, знаменовал бы собой тихую смерть человечества, сходящего на нет в слюнявом маразме. «Экстремизм» есть, как есть и воля к безусловному, в движение которой включена достаточно значительная часть человечества, и это побуждает нас говорить не столько о маразматическом конце, сколько о кризисе человека.

ОЧЕРКИ К «ТЕОЛОГИЧЕСКОМУ МАНИФЕСТУ», 2008 г.

#цитата

В процессе своих собственных изысканий, анализа геноновской доктрины традиционализма и сравнивания ее с тем, что меня реально окружает, я пришел к следующему выводу: никакого профанизма нет. Профанизм есть некая маска, определенная ментальная программа, предназначенная для манипуляции сознанием широких масс населения. Сакральный авторитет никуда не исчез и не мог исчезнуть. Геноновская схема состоит в том, что Воины восстают против Жрецов, устанавливая порядок, при котором Жрецы будто бы вынуждены зависеть от светской власти. Потом Торгаши, буржуазия, восстают против Воинов и устанавливают буржуазный порядок. И, наконец, крайняя стадия. Шудры, люмпены восстают против Торгашей. Это последняя фаза. Это коммунизм, социализм, то есть диктатура пролетариата, о которой сам Генон говорит как о финальной стадии инволюции. За красивой, убедительной дидактической схемой стоит, однако, совершенно другая реальность, Иерократия, которая существовала в древнейшие времена, никуда не исчезла, а существует в гораздо более жесткой, хотя и скрытой форме. Прежде она существовала как Государство-храм: система, в которой общество, как концентрические круги распространяется от храма, от пирамиды, от зиккурата вширь. Это открытая, очевидная, прямая теократия, точнее, иерократия — власть жрецов. Сегодня мы имеем схему криптоиерократии: ставший неочевидным сакральный авторитет ставит системы «заглушек», завес и внешних, отводящих внимание комбинаций между своей подлинной властью, подлинной силой и тем, что воспринимает так называемое «массовое сознание». В частности, парламенты, либеральные институты, открытое гражданское общество, законы рынка и прочее — все это не более чем система таких «заглушек», выстроенных ширм, за которыми стоит та же самая реальность метафизического социума, что и тысячи лет назад. Более того, можно утверждать, что с определенного времени в Европе иерократия сама начала готовить войны и революции для того, чтобы, пойдя на внешние перемены, реально сохранить свою власть.
Каста иерократии, кстати говоря, это не единый организм. Есть определенная консервативная часть, которая привязана к внешним институциональным аспектам. Ее обычно «сдают», потому что без «сдачи», без манипуляции ничего не получается. Переходя от открытой иерократии к криптоиерократии, какой-то частью приходится жертвовать. Обычно «сдают» консервативную, помпезную, лицевую часть.
Всегда существуют определенные закрытые эшелоны авторитета. Это эзотерические ордена по отношению к внешней церкви. Есть внутренние круги и в недрах самих орденов. Там такое же деление — консервативная, видимая часть, с одной стороны, и гибкая, скрытая часть, которая ориентирована на то, что «чем больше все меняется, тем больше все остается по-прежнему».
Вспомним те процессы, которые происходили в России в XVIII-XIX веках. Попы-расстриги, семинаристы, оставившие, не закончив курса, семинарии, шли в революцию. Некоторым внутренним образом они все были связаны с определенными религиозными структурами. Из-за недостатка материалов мы не можем сказать точно, насколько глубоко была «повязана» русская фронда и оппозиция с русским религиозным сектантством. Но мы знаем достаточно, чтобы утверждать, что такая связь была: например, старообрядцы сыграли свою роль в революционной борьбе против династии. Насколько велика эта роль — трудно сказать, но то, что они в определенном смысле «подпитывали» революционное движение, — бесспорно. А секты типа хлыстов: были ли они связаны с русским революционным движением? Бесспорно, такая связь была.

Гейдар Джемаль: ТРАДИЦИОНАЛИЗМ И ПРОФАНИЗМ, 1998 г.

#цитата

Большевики, вынужденные принять тезис о праве нации на самоопределение, ощущали от этого права на самом деле глубокий дискомфорт и по опыту семнадцатого года считали, что национализм есть главная внутренняя угроза для пролетарской революции. Поэтому довольно рано — уже в двадцатые годы — они стали кроить и ломать более или менее крупные административные образования, по-маккиавеллиевски ссылаясь на это самое право и на необходимость «национального размежевания».
Так была разрушена Горская автономная республика, Закавказская республика, Бухарская ССР и т. д. Сталинский специалист по национальному размежеванию «востоковед» Брагинский кроил и резал «по живому» в Средней Азии, закладывая мины будущих национальных конфликтов, отрезая таджикоговорящие области в ведение «Узбекистана», включая в тот же «Узбекистан» часть казахского этноса — каракалпаков, — и т. д. (Упомянутый эксперт был, конечно, лишь одним из участников грандиозного процесса межэтнического земельного передела, который идет до сих пор!)
Очевидно, что технология, применение которой должно ослаблять врагов, становится самоубийственной, когда применяется к собственным территориям. Само по себе такое применение открывает, на самом деле, тайну нового административного менталитета, который начал складываться при Сталине, но окончательно расцвел только после 1993 г.
Сущность этого менталитета заключается в жестком противопоставлении «центра» и «периферии». Эта поляризация имеет тенденцию к прогрессивному обострению и приобретает, в конечном счете, характер перманентной войны между «центром» и «периферией», в основном, конечно, «холодной», но иногда и «горячей».
Генезис этого менталитета следует искать, видимо, все в том же плохо понятом Риме — во всем известном со школьной скамьи противопоставлении римлянина и варвара. Начиная с мифических варягов, Россия, в силу своего евразийского статуса и благодаря тому, что ее бескрайняя территория является площадкой для противоборства двух взаимоисключающих тенденций — одной, условно, «западной», и другой, условно, «азиатской», — всегда управлялась политическим классом, который в этнокультурном плане выступал как пришлое меньшинство, и поэтому был вынужден одновременно и примирять обе этих тенденции, и противодействовать им. Правящий класс при царизме последовательно включал в себя тюркскую, польско-литовскую, скандинавско-балтийскую компоненты. На последнем же этапе существования царизма петербургская знать, близкая ко двору, была практически полностью космополитизирована. После Октябрьской революции в течение, по меньшей мере, первых тридцати лет доминирующие позиции в составе высшей администрации имели евреи, а также, в меньшей степени, латыши и грузины, хотя с конца тридцатых годов стала подниматься выращиваемая Сталиным новое «евразийское» сословие бюрократов, выходцы из различных национальных — в основном, славянских — низов с почти обязательным условием «интернационального» брака.
Именно этот класс администраторов вкупе со своим интернациональным продуктом второго и третьего поколения стал основой партийной номенклатуры ко времени заката СССР. Поражение Москвы в холодной войне привело к тому, что русско-смешанный элемент, представлявший профессиональных партократов, прошедших на вершины советской власти выборным традиционно-номенклатурным путем, был вытеснен в «конструктивную оппозицию», а на его место прошли «белые воротнички» — вчерашние референты и комсомольцы, среди которых значительную часть составляют евреи.

Гейдар Джемаль: ИЗДЕРЖКИ «ИМПЕРСКОГО ФЕДЕРАЛИЗМА», 2006 г.

#цитата

Современное человечество не имеет смысловой перспективы: после того, как Бог «умер» (Ницше), «смерть» человека стала вопросом времени.
Мондиалистская политическая действительность есть лишь административное оформление этой «смерти». Истинная суть мондиализма в том, что он сознательно отрицает за человечеством какой-либо смысл, который отличался бы от самого факта существования под контролем мирового правительства. Иными словами, мондиализм отрицает наличие «Проблемы» и заявляет о конце истории (Фукуяма). В определенном смысле Фукуяма прав. Мондиалистское видение действительности, в принципе, исходит из эсхатологических посылок, только вывернутых на изнанку. Там, где метафизическая картина подразумевает «вечность» (отсутствие времени), мондиалистское сознание имеет в виду «остановившееся время». Мондиализм не обладал бы никакой энергией, не представлял бы столь серьезной угрозы, если бы он не был одержим жаждой «Золотого века», стремлением к раю. Разумеется, это не «рай» Традиции. Эта инфантильная космистская грёза о всемогущем человечестве, для которого объективная действительность превратилась наконец-то в управляемый сон. Поэтому такое сознание принципиально некатастрофично, оно декларирует либеральный гуманизм, не выносит идеи сбоя, взрыва, трагедии. Именно по этому мондиалистское сознание является тоталитарно-террористическим, и естественным проявлением его антикатастрофизма оказывается мировая война. По сути дела, остановка истории может проявляться как непрерывная мировая война. Первая и Вторая мировые войны на самом деле лишь две фазы одного конфликта. Без лишнего шума человечество вошло в третью фазу — третью мировую войну.
Против кого ведется мировая война? Разумеется против сил самой истории, против тех энергетических очагов, которые способны ввести в контролируемое пространство новые неожиданные измерения. С точки зрения мондиализма то, что выходит за рамки его контроля, есть катастрофа. Чтобы не допустить этого, мондиализм идет на перманентную катастрофу.

Гейдар Джемаль:РУССКИЙ ВЫБОР, 1994 г.

#цитата

Россия в 1917 году предложила некий осмысленный вектор мировой глобальной истории. В этот момент она стала сверхдержавой и тем самым превратилась в политический маяк для миллиардов людей, в том числе и для жителей колониального пространства — будущего «третьего мира». В 1917 году царская Россия потерпела поражение, фронт против немцев распался, армия разбежалась. Царская империя рухнула, от неё отделились все национальные окраины, все, что колониальным путем было взято Романовыми, все это разбежалось, распалось и вернулось назад только благодаря тому, что народы бывшей «тюрьмы народов» поверили в «красный проект». Они составили СССР, полагая, что речь идет о совершенно новом проекте отношений между народами, интернациональном братстве. Что СССР — это только начало. Это не возвратившаяся царская империя, это начало расширяющегося пространства, где все вновь прибывающие члены будут членами семьи народов. Но Сталин с номенклатурой повернул дело иначе, в результате фактически произошло восстановление царской империи, без Романовых, зато с ракетами и танковыми армадами. Но, что хуже всего, изначально руководство этой восстановленной империи было в сговоре с империалистическими режимами Запада. Именно благодаря этому Сталин мог утверждать, что возможно построение социализма в отдельно взятой стране. Хотя и Маркс, и Ленин писали, что это невозможно, потому что если социализм возникнет в отдельно взятой стране и дальше не пойдет, а мировой революции не будет, он обязательно проиграет. Он проиграет потому, что система производства и распределения в социалистической стране не сможет бороться с рынком вокруг, это вопрос ресурсов. Принцип изоляции удушит социализм, и только мировая революция может его спасти. От этого же мы сразу отказались, Сталин в первую очередь. После чего была борьба с Коминтерном, когда его уничтожили в 1943 году по требованию Черчилля и Рузвельта. Дележка Европы была абсолютно антиидеологической. Достаточно вспомнить, из-за чего произошел разрыв Сталина с Тито. Тито пытался помочь греческим коммунистам, и Сталин сказал: «Брось этим заниматься, я обещал Черчиллю сдать Грецию ему, это его зона, и мы не будем нарушать наших обещаний».
Но до тех пор, пока этот идеологический проект хоть как-то жил, пульсировал, создавал некий красный элемент надежды, страна существовала и даже была на подъеме. Экономических причин для краха системы, даже при всех срывах плановой экономики на самом деле не было. Сейчас, оглядываясь на «пиашевых» и «явлинских», понимаешь, что многое в срывах плановой экономики было проявлениями злой воли, референтной игры. То, что страна развалилась, то, что страна потерпела поражение в «холодной войне» — это было чисто политическим решением, это было платой за то, что Запад позволил советской партхозноменклатуре остаться у руля.

Из интервью «ПОЛЯРНОЙ ЗВЕЗДЕ», 2005 г.

#цитата

Геополитика, заменяющая сегодня у некоторых национал-патриотов марксистскую идею в качестве мировоззренческой базы, есть в действительности идеологический продукт, разработанный западными консервативными интеллектуалами как своего рода метафизическое обоснование империализма. Эта доктрина позволяет представить мировую империалистическую систему (сегодня более экономически и политически свирепую, чем во времена В. И. Ленина) как некий продукт неизменных геофизических условий существования рода человеческого, благодаря которым история обречена воспроизводить одни и те же модели.
В российских условиях геополитика становится совершенно обезоруживающим политически активные силы грубо материалистическим мировоззрением, которое обрекает российское государство на подчиненное положение в мировой системе.
Евразийская концепция, созданная в идеологических лабораториях ГПУ, есть ни что иное, как воскрешение политической философии «панмонголизма» и чингизидства, способствующее установлению бюрократической тирании на территории России и соседствующих с ней стран.
Выход этих идей из глубокой маргинальности, в которой они пребывали в последние несколько десятилетий, на публику является результатом идеологической диверсии, за которой стоят организаторы проекта «Хазария». Согласно этому проекту, Россия должна войти силовым компонентом в новый империалистический блок, который кроме нее включает Израиль и Западную Европу. За завесой антиглобалистской риторики управленческие круги мировой системы готовят альтернативу на случай крушения США как главного мирового жандарма.
В этой форме «национальная идея» России может соответствовать только тем особым задачам, которые так называемое «мировое сообщество» (эвфемизм для крипто-олигархической верхушки международного правящего класса) ставит перед нашей ослабленной, проигравшей холодную войну страной: быть жандармом Евразии, вести бесконечную пограничную войну против южных соседей, охранять военно-административными методами «великую сушу» от движений пассионарно-революционного порядка. Иными словами, современные евразийцы-геополитики оказываются исполнителями плана, исходящего с берегов ненавистной им Атлантики.

Гейдар Джемаль: СУДЬБА ПОНЯТИЙ, 2001 г.

#цитата

Уровень сознания, который здесь нами рассматривается, настолько же высок, насколько и прост. Аспекты, на которые это сознание разлагается, суть фундаментальные первичные позиции или, если угодно, «движения духа». Принятие бытия как своего безальтернативного содержания, его «переутверждение» в субъективном отрефлектированном ключе и, соответственно, воля к тому, чтобы это утверждение пребывало всегда вне изменений и убытка, — вот одна фундаментальная позиция сознания, которую назовем здесь «традиционалистским», консервативно-созерцательным «модусом».
С другой стороны, восприятие того же самого бытия как скрытого заблуждения, которое нужно разоблачить и преодолеть в серии испытаний, — противоположная, но не менее фундаментальная позиция, которую можно назвать радикальным, или экстремистским модусом. Эти позиции не единственны, но они предельны в своей оппозиции друг другу.
Драма признания сущего или отвержения его — это осевой сюжет мировой длительности. Именно он зашифрован в крайне сложном многоподтекстовом описании, на первый взгляд предельно простой коллизии между Богом и Адамом в начале Книги Бытия.
Были бы неуместными в нашем случае любые предположения, что такая концепция сознания в качестве внутреннего содержания драмы «мирового времени» представляет собой некие вариации на гегелевские темы. Более того, излагаемое здесь — это, скорее, своего рода «Антигегель», причем не только в том плане, что германский философ находился в луче воздействия первой фундаментальной позиции из только что упомянутых нами, в то время как мы сами вдохновляемся, скорее, второй.
Более принципиально то, что для Гегеля бытие и сознание безусловно совпадали, как, впрочем, и для всей славной вереницы его предшественников, восходящей к Платону... Для нас же существует безусловное нетождество бытия и сознания, таким образом, что если одно есть жизнь, то другое — смерть, если одно есть свет, то другое — тьма. Причем на данном этапе принципиально неважно, что в этой паре является светом и жизнью (или, может быть, светом и смертью), а что — наоборот!
Добавим, прежде чем перейти к другому плану изложения, то, что сознание — телеологично, в то время как бытие — ни в коем случае; попросту говоря, в этом оппозиционном противостоянии бытие не имеет никакой цели, а сознание обладает способностью к целеполаганию. Сюжетность же и исход глобальной драмы определяются именно тем, какова будет «на выходе» цель Сознания.

Гейдар Джемаль: ОЧЕРКИ К «ТЕОЛОГИЧЕСКОМУ МАНИФЕСТУ», 2008 г.

#цитата

Сегодня на Западе существует потребность в своего рода интеллектуальном алиби для того, чтобы, оставаясь демократом и правозащитником, перестать в обязательном порядке быть юдофилом. После 1945-го юдофилия была возведена в буквальном смысле в ранг юридической нормы. Однако если в 30–40-е годы еврейский фактор ассоциировался в первую очередь с левыми и в широком смысле протестными международными движениями, то к концу столетия это положение радикально изменилось.
Сегодня мировое еврейство вышло из интернационала обездоленных и лишенных доступа к распределению мировых благ. Конечно, среди разрозненных и дезориентированных левых и левацких групп еще заметно присутствие функционеров еврейского происхождения, но в основном еврейская политическая воля сегодня на стороне власть имущих, обозначивших себя кодовым наименованием «мировое сообщество». Достаточно указать на два примера: переход сионизма в целом с левого политического фланга на правый и ультраправый и измену молодежных лидеров 1968 года своим протестным идеалам с последующим встраиванием в агрессивно буржуазный истеблишмент.
Для западного либерала, осознающего разрыв еврейской массы с мировой революционной традицией, книга Солженицына («Двести лет вместе») будет кстати пришедшимся методологическим инструментом.

Гейдар Джемаль "Понять евреев".

#цитата

В этом смысле теология является чем-то принципиально и сугубо противоположным и метафизике, и философии, потому что теология исходит из нетождества. Теология есть доктрина нетождества. И она начинается с того момента, когда появляется Откровение, которое есть совершенно иной источник знания, совершенно иной метод получения знания, нежели созерцание, нежели видение, нежели перцепция, нежели всё, чем обладает естественный человек. Вот Откровение сталкивается с уже развитой имеющейся метафизикой. Откровение, которое получали авраамические Пророки, Откровение, которое пришло к Пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Аллаха), столкнулось с пространством эллинизма, излагавшем на языке койне – всеобщем греческом языке, – универсальные истины: истины метафизики, истины тождества, которые были сформулированы для Запада Платоном, а для Востока наиболее адекватно были выражены в философии санкхьи, артикулированы в интеллектуальной традиции брахманизма и индуизма.
На самом деле метафизика, будучи основополагающей интерпретацией первичного восприятия, как мы уже сказали, всюду говорит об одном и том же: она говорит о тождестве, о сводимости всего конечного к фундаментальному, нелимитированному, к фундаментальной первооснове, к тому, что германская метафизическая традиция называет «urgrund», то есть «первооснова».
И вот с этим сталкивается Откровение, говорящее о некой принципиальной, трансцендентной альтернативе всему воспринимаемому сущему, которая непостижима ни в созерцании, ни в интуиции, ни в интеллекте, ни путем логической конструкции умозрения методом аналогии и так далее: она должна прорваться в сознание, в пространство интеллектуальное, ментальное, которое для нее закрыто. То есть зеркалу говорят, что есть нечто, что в нем не отражается, но оно как бы вводится туда, вводится неким волевым, но при этом социальным и неким пропедевтическим образом. И возникает авраамическое сознание, что есть Тот, Кто противостоит определению есть, потому что это определение есть нормально применяется к видимым и невидимым вещам, которые так или иначе положены, даны в обычном, естественном бытии, сопряженном с возможностью, чем характеризуется объектное бытие, к которому присоединяется предикат есть, что это есть – реализация некой возможности.
Всё возможно, и вот всё возможное так или иначе мыслится, воспринимается или выводится из восприятия. И вдруг в Откровении звучит через посланника, через передатчика, голос Того трансцендентного Субъекта, Который не сопряжен с возможностью, утверждение о Котором не является реализацией возможного, Который противоположен всему возможному и претендует на то, что все возможное стало таковым через факт Его противопоставления и противопоставленности этому. Иными словами, глаголет Тот, Кого нет в «нормальном» онтологическом, метафизическом смысле.

Гейдар Джемаль, Из книги "Новая теология".