Воскресное совместное празднование дней рождения Павла Пепперштейна и Сони Стереостырски на Николиной горе было не столь веселым — сие понятно и без того — сколь симптоматичным.

Гордей Петрик похвастался новыми ботинками, акцентировав внимание на цене — сорок тысяч рублей, и пригласил на выставку. Философы живут долго. Кинокритики такое заслуживают. Валерия Гай Германика, чей пес был вверен в мои объятия, рассказала, что исполнитель роли Ильи Епифанова в «Школе» (ролевая модель мужчин из Восточной Европы наряду с Галковским, лейтенантом Пидоренко и рэпером Хаски) ищет просветления на азиатских побережьях. Несмотря на то, что в одной из комнат для молодых и не очень творцов были подготовлены две виселицы (date idea), вино всё же наливали не из пакетов — а значит, современное искусство имеет (пока) право на существование.

Я читал поздравленческие стихи поэзии, как вдруг в очереди в уборную не повстречал девушку с нарочитым рвотным рефлексом, торжественно сквозь неистовую икоту сообщившую, что мне пора вернуться к ведению канала для восточноевропейских ценителей культуры.

Признаться, с вдохновением последние пару недель взаправду были потуги. От авторского кино и концептуальной поэзии тошнило. Я смотрел золотой фонд Ди Каприо (после книги Пронченко), сериал «Сплетница» и читал «Над пропастью во ржи». Однако вчера соотнес воспроизводимый мною контент и рвоту. Обращусь к нетленной цитате великого Игоря Холина:

«Помню. Однажды читал я где-то стихи. Одна женщина воскликнула: «Мне кажется, что на меня выливают помои». Вот высшая похвала «барачному поэту». Чувство низменного существования людей должно быть передано с такой силой, чтобы человеку (читателю) казалось, что его самого избивают. Чтобы стихи пахли: клопами, помойкой, обоями, кухней, лестничными клетками, говном, мочой — всем, что окружает простых граждан, живущих в бараках, в общественных квартирах».

Вам же я советую пахнуть помойкой исключительно в том случае, если того требует ваше искусство, а также всего вам доброго.

И вдогонку. Послезавтра в галерее «Китай-Город» открывается одна из важнейших экспозиций этого года — «Сад неземных наслаждений» Игоря Дудинского и Валерии Гай Германики под кураторством Гордея Петрика и Владимира Иванова

В Телеграфе — обширный текст Гордея о художнике, Валерии и грядущей выставке. Всем быть и читать.

Все написали в очередной раз, что очередной Юра Борисов снимется в драме об очередном русском поэте режиссера Эмили Мортимер, но как будто никто не копнул.

Что касается Мортимер и русской поэзии, то история куда глубже, чем может показаться на первый взгляд.

Мортимер — не просто давно состоявшаяся актриса, но и некогда муза русского поэта Дениса Новикова, одного из немногих, кого лично ценил Бродский. Именно при помощи Иофиса Александровича в США в 1995 году году вышел сборник Новикова «К Эмили Мортимер».

Впоследствии Эмили вспоминала в шоу у Стивена Колберта следующее:

«Он был русским поэтом, что было прекрасно, но имя Денис слегка разочаровывало... Я хотела, чтобы его звали типа Владивосток... Так или иначе, он был весьма обаятелен. Единственное, что он умел сказать по-английски, было: «Привет, меня зовут Тони Дакота! Я астронавт из штата Миннесота!». И за это я нешуточно в него влюбилась».

Для Мортимер картина станет режиссерским дебютом. Вопрос, будет ли отращивать Борисов усы? Это бы многое объяснило.

Ну и, конечно, Новиков был прекрасным поэтом.

Архитектор Максим возвращается с СВО. Диджей Маша приезжает из Тбилиси после «черного квадрата» и отношений с одним из фигурантов «прошмандовцев русской эмиграции». Оба в терапии и трудятся в сетке Потупчик.

После одной из исторических реконструкций Максим, выпимши, расчленяет Машу. Похмельный Машков в черных тапках смотрит, как окровавленные пакеты плывут по закатной Неве под «В чудесной стране» Жанны Агузаровой.

Чарльз Буковски в кабриолете — это я везу внуков по Москве моей юности.