— Можно мне...? Я киваю. Смотрю на промокший хлопок его белой рубашки, когда он встает передо мной. Он берет мои пальцы и прижимает к своей груди. — Ты чувствуешь это? Его сердце учащенно бьется под моими прикосновениями, и я снова киваю. Он осторожно наклоняется вперед, пока наши лбы не соприкасаются. И когда он заговаривает, в его голосе появляется резкость, которой я раньше не слышала. — Это сердцебиение мужчины, который любит тебя всем, что у него есть, Катарина Корво. Я хочу убить его за то, что он сделал с тобой. Разорвать его на части голыми гребаными руками, но ты это уже сделала. Не смей стоять здесь и говорить мне, что ты не боролась, когда он мертв, а ты стоишь здесь передо мной. От его слов в моих легких становится немного легче. — Он кое-что у меня отнял, — признаю я. — Я уже не тот человек, какой была три месяца назад. — Никто из нас не тот, кем мы были. — Его сердцебиение отдается в моей ладони, словно подтверждая правдивость его слов. — Но твое сердце не изменилось, Кэт. — Может быть, оно стало немного более хрупким. — Тогда я буду присматривать за ним более тщательно.
— Можно мне...? Я киваю. Смотрю на промокший хлопок его белой рубашки, когда он встает передо мной. Он берет мои пальцы и прижимает к своей груди. — Ты чувствуешь это? Его сердце учащенно бьется под моими прикосновениями, и я снова киваю. Он осторожно наклоняется вперед, пока наши лбы не соприкасаются. И когда он заговаривает, в его голосе появляется резкость, которой я раньше не слышала. — Это сердцебиение мужчины, который любит тебя всем, что у него есть, Катарина Корво. Я хочу убить его за то, что он сделал с тобой. Разорвать его на части голыми гребаными руками, но ты это уже сделала. Не смей стоять здесь и говорить мне, что ты не боролась, когда он мертв, а ты стоишь здесь передо мной. От его слов в моих легких становится немного легче. — Он кое-что у меня отнял, — признаю я. — Я уже не тот человек, какой была три месяца назад. — Никто из нас не тот, кем мы были. — Его сердцебиение отдается в моей ладони, словно подтверждая правдивость его слов. — Но твое сердце не изменилось, Кэт. — Может быть, оно стало немного более хрупким. — Тогда я буду присматривать за ним более тщательно.
And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. "He has to start being more proactive and to find a real solution to this situation, not stay in standby without interfering. It's a very irresponsible position from the owner of Telegram," she said. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. I want a secure messaging app, should I use Telegram?
from hk
