Завтра учителя во время “Разговоров о важном” уже должны будут готовиться к Дню народного единства.

Рановато что-то, но, очевидно, дело в наступающих каникулах. А может быть, в том, что у нас теперь, по сути дела, каждый день — народного единства. Потому что единство воспринимается только как объединение для борьбы с внешним врагом.

Во всяком случае, в очередном слащавом видео, которое предлагают показывать на уроке, приводятся три примера “единства”: 1612 год, когда народ “под руководством нижегородского купца Кузьмы Минина”... ну и так далее, скучно писать, да вы и сами знаете. Дальше, конечно, 1812 год, а за ним уже и 1945-й.
Вот такое у нас единство — только с оружием в руках.
Подробнее — в моей новой рассылке!

Мой музейный тур в Лондоне!

9 декабря — Британский музей — «Древняя Греция»
Путешествие по этой удивительной цивилизации от самых ранних времён до эпохи Александра Македонского. Парфенон, мифы, боги, чудеса света и удивительные артефакты — античность оживёт на наших глазах.

10 декабря — National Gallery — «Возрождение»
Рафаэль, Леонардо, ван Эйк, Пьетро делла Франческа. Мы проследим, как искусство шаг за шагом открывало человека и превращалось в гимн красоте, гармонии и внутреннему свету.

11 декабря — Tate Britain — «Прерафаэлиты»
Художники XIX века, мечтавшие переизобрести живопись. Мы поговорим о картинах прерафаэлитов и их судьбах, о бунте против обыденности и о том, как они, сами того не зная, предвосхитили ХХ век.

12 декабря — Британский музей — «Великие находки»
Розеттский камень, ассирийские рельефы, сокровища из Ура и Саттон-Ху. Эта экскурсия — об истории великих открытий, которые изменили наше представление о древнем мире.

Жду вас в Лондоне! Приходите!

Посмотрела довольно странный канадский сериал «Непослушные». Начала смотреть, потому что показалось, что будет про школу, а оказалось — совершенно про другое.

Постараюсь минимально спойлерить: две канадские подружки очень плохо себя ведут, прогуливают школу, бог знает чем занимаются, обожают The Beatles и Pink Floyd. В результате одну из них силой отправляют в Америку, в штат Вермонт — в якобы прогрессивный и крайне эффективный интернат для трудных подростков. Вторая подружка отправляется её спасать и, разумеется, тоже оказывается в этом интернате.

Там делают вроде бы всё то, что и сегодня используют для «воспитания» трудных подростков: строгие правила, психотерапевтические беседы, постепенные переходы из одной категории в другую. Но очень быстро становится ясно, что на самом деле это место ужасающего подавления, унижения и выворачивания души наизнанку.

Тем временем в маленький городок Tall Pines, который дал имя интернату, где оказались Лайла и Эбби, приезжает странная пара. Лора когда-то училась в этой школе, а её муж — трансгендер Алекс. Лора беременна, но как именно это произошло, нам так и не сообщают. Они жили в Детройте, Алекс служил в полиции, где у него были какие-то проблемы. Работы нет, денег нет, и в этот момент городок, находящийся рядом со школой, радостно готов их приютить. Здесь всё выглядит уютно: жители приветливы, улыбчивы, все им рады.

Дальше, как несложно догадаться, всё окажется совсем не так мило. Не буду подробно рассказывать, какие трагедии и бури бушуют и в городке, и в школе, и как переплетаются между собой судьбы двух девочек и этой странной семейной пары.

Признаюсь, где-то к четвёртой серии я начала сильно удивляться — большая часть сюжетных линий пошла совсем не туда, куда я предполагала.
Мэй Мартин — создатель/создательница сериала, которая в жизни считает себя небинарным человеком, а в фильме играет Алекса, — говорит, что сюжет основан на реальных событиях. Школьная подруга Мэй прошла через некое подобие «академии Tall Pines», и зверские методы, применявшиеся там, показаны в сериале.

Но, как я уже сказала, в итоге выяснилось, что этот сериал вовсе не про плохие школы, хотя изначально задумывался именно так. Первый раз я насторожилась, когда оказалось, что в маленьком, уютном и доброжелательном городке никто не рожает детей. Местные жители просто берут на воспитание подростков из школы и интегрируют их в жизнь общины. Так и живут. Лора объясняет шокированному Алексу, что в этом нет ничего плохого — просто это бывшие хиппи, которые решили отказаться от деторождения, чтобы сделать мир лучше.

Вот тут стало по-настоящему интересно. Оказалось, что это сериал о том, как люди, вроде бы искренне желающие спасать мир и других, в итоге превращаются в тиранов, садистов и убийц. О том, как душевные разговоры могут стать пыткой, и как можно бесконечно петь песни Nirvana, оставаясь при этом монстром. О том, как стремление помочь тем, кому родители нанесли травму, приводит к новому — ещё более страшному — разрыву человеческих связей.

Видно, что сериал сделан молодыми людьми. В нём есть обрывки сюжетных линий, которые никуда не ведут, и довольно наивные попытки психоанализа. Но при этом молодые актёры играют хорошо, смотреть интересно, а открытый финал, когда непонятно, что ждёт героев дальше, можно воспринимать и как приглашение к размышлению, и как задел на второй сезон.

📌📌📌

Подключить Eidelman VPN можно здесь.

Кто был первым, в чьём воспалённом уме возникла мысль о том, что Ленина надо не хоронить, а превратить в ту жуткую плоскую куклу, которая сегодня лежит в Мавзолее? Иногда я думаю, что это было наказание Ильичу за то, что он сделал с Россией. А иногда, наоборот, что это наказание нашей стране — сохранять в самом центре страшную гробницу с незахороненным покойником — как язву, которая вечно разъедает российскую жизнь.

Есть довольно обоснованная мысль о том, что о необходимости похоронить Ленина начинают говорить в тот момент, когда надо отвлечь внимание общественности от более насущных проблем. И тут кто-то вдруг выскакивает с криками о том, что надо срочно — срочно! — перенести тело куда-нибудь на кладбище, и сразу же сыплются возражения и объяснения того, как важно для всех нас это священное место… Ну и так далее…

Может быть, так оно и есть, но всё-таки для историка очень интересна сама идея создания мавзолея и бальзамирования тела человека, который не только не верил в Бога, но ещё и был яростным врагом любой религии, и превращение этого человека в мощи нового безбожного культа.

Интересно проследить, как вокруг создания культа Ленина объединились совершенно разные силы — устремления его «товарищей по партии», боровшихся за власть, фанатизм множества простых людей, которые вдруг обрели новый смысл своего существования в революционной борьбе, эзотерические представления самых разных искателей новой, скрытой истины.

И вот ведь что ещё — примеру Ленина последовали многие другие правители, причём как раз те, кто тоже пытался строить рай на земле и создавать религию, в которой вместо Бога был вождь, а вместо рая — коммунизм.

Но вот грянула перестройка. Георгия Димитрова в Болгарии перезахоронили уже в 1990 году, а его мавзолей сумели снести только в 1999-м и с пятой попытки. Он был построен так, чтобы стоять века и тысячелетия.

Главная площадь монгольского Улан-Батора пережила поразительные перемены. Когда-то, когда город ещё назывался Урга, её окружали буддийские монастыри, потом пришли большевики, монастыри снесли, построили мрачные и тяжеловесные правительственные здания, а в центре гигантской площади соорудили мавзолей. Там был похоронен революционер Сухэ-Батор, умерший в 1922 году. Позже сюда же положили тело «монгольского Сталина» Чойбалсана. В Монголии перестройка проходила очень бурно, здесь было много демонстраций, столкновений. В 2005 году мавзолей демонтировали, а тела Сухэ-Батора и Чойбалсана кремировали по буддийскому обряду. Вскоре площадь получила имя Чингисхана, а у входа в гигантский Дворец правительства посадили здоровенные статуи Чингисхана и его ближайших помощников и потомков. Потом к власти пришли коммунисты, и площадь снова стала называться в честь Сухэ-Батора. Правда, когда я последний раз была в Монголии, на табличке были написаны оба названия. Где-то в уголке площади ютится статуя Санжаасурэнгийна Зорига — одного из вдохновителей перестройки, убитого в 1998 году. В центре площади оставили памятник Сухэ-Батору — теперь, при отсутствии мавзолея, она выглядит до смешного крошечной. На всё это безобразие мрачно и бесстрастно взирает огромный Чингисхан. Следы разных культов и обожествлённых героев превратились в странную смесь.

А вот Мао Цзэдун, Ким Ир Сен с Ким Чен Иром, Хо Ши Мин — и дедушка Ленин — продолжают храниться нетленными. И это какое-то странное проявление безумия нашей сегодняшней жизни.

Именно поэтому я решила разобраться в том, как и кто придумал сохранить тело Ленина, построить Мавзолей и оставить там вождя на веки вечные. Мне видится в этой истории нечто очень важное — понимание того, во что люди верят и чему поклоняются.

Готовлюсь к онлайн-квизу о городах, затерянных в джунглях, и читаю про Ангкор-Ват — удивительный храм в Камбодже, куда сегодня стремятся тысячи туристов, а ещё два века назад почти никто и не подозревал о его существовании.

С IX по XIV век правители Кхмерской империи строили дворцы и храмы в Ангкоре — области, где располагались их многочисленные резиденции, — и самой грандиозной постройкой здесь был именно Ангкор-Ват.

Потом времена изменились: вторгались враги, империя распадалась — и в конце концов люди ушли из Ангкора. А в здешнем климате, как только люди уходят, приходят джунгли.

Лианы опутывали стены дворцов и храмов, и только в Ангкор-Вате продолжала теплиться жизнь — община буддийских монахов жила здесь в течение многих столетий.

Но кто о ней знал? Наверное, до крестьян из соседних деревень (если вообще поблизости были поселения) доходили слухи о святых людях, живущих рядом с огромным храмом. А кто ещё? Почти никто.

В XVI веке сюда добрался португальский монах Антонио да Мадалена. Тогда Ангкор-Ват был со всех сторон окружён джунглями. Я пытаюсь представить его жизнь. С 1575 по 1580 год он жил в монастыре в Коимбре. Почему он стал монахом — мы не знаем. Потом его отправили в колонии: он прибыл в Гоа и создал там библиотеку, необходимую для проповедей миссионеров.

Сколько длилось его путешествие до Гоа? Как он переносил качку, жару, тесноту? Известно, что следующие несколько лет он много путешествовал по Индии, Сиаму, Камбодже, очевидно, проповедуя.

Антонио да Мадалена — первый из известных нам европейцев, увидевших Ангкор-Ват. Он записал потом, что описать это сооружение невозможно, потому что оно не похоже ни на одно другое здание в мире.

Возможно, европейцы узнали бы об Ангкор-Вате уже тогда, если бы монах смог подробно описать свои путешествия. Но в 1589 году корабль, на котором Антонио да Мадалена возвращался в Европу, затонул…

Европе пришлось ждать ещё несколько столетий, прежде чем она узнала об Ангкор-Вате.

В 1826 году в маленьком городке на северо-востоке Франции родился мальчик Анри Муо — человек с неугасимой жаждой путешествий. В 18 лет он уже отправился в Санкт-Петербург, а затем в Воронеж, где преподавал французский язык. Прошло несколько лет, в 1853 году началась Крымская война, и Муо покинул Россию.

После этого он вместе с братом Шарлем беспрерывно путешествовал по Европе. Братья увлеклись новым для того времени делом — фотографией — и ездили то в Италию, то в Голландию, то в Швейцарию в поисках интересных кадров. Судьба словно толкала их к новым и новым странствиям. Они познакомились с двумя внучатыми племянницами знаменитого шотландского исследователя Африки Мунго Парка — и вскоре женились на них.

Шарль, кажется, после этого успокоился, а вот Анри Муо не мог усидеть на месте. Захватив с собой собаку по имени Тин-Тин, он отправился в путешествие по Индокитаю. Муо успел подружиться с двумя королями Камбоджи, повидать множество удивительных мест в джунглях, подробно записать свои путешествия — и зарисовать, сфотографировать и описать Ангкор-Ват.

Увы, за такие путешествия он заплатил дорогую цену. Анри Муо было всего 35 лет, когда он умер в Лаосе от жёлтой лихорадки и малярии. Все его бумаги и верного Тин-Тина отправили обратно в Англию.

Печальная история. Но благодаря путешествиям Муо мир за пределами Камбоджи узнал о поразительных постройках, затерянных в далёких и почти непроходимых джунглях.

И несмотря на то, как трагически оборвалась жизнь и Антонио да Мадалена, и Анри Муо — я завидую им, представляя, какие невероятные чувства они испытали, когда вдруг среди джунглей перед ними предстали башни Ангкор-Вата — и никаких туристов вокруг.

Приходите в воскресенье на онлайн-квиз — поговорим об Ангкор-Вате и о других городах, затерянных в джунглях.

В 1839 году в Париже показали первые дагеротипы — и люди выстраивались в очередь, чтобы увидеть чудо: улицы, застывшие во времени. Экипажи исчезали, прохожие — тоже. На одном из снимков остался лишь человек, который слишком долго стоял у сапожника. Всё это происходило из-за очень долгой выдержки — примерно 10–15 минут.
Люди и транспорт, если они двигались, не фиксировались на снимке.

С тех пор прошло полтора века, и теперь каждый из нас носит камеру в кармане. Мы можем снять всё за одну секунду — от рассвета над крышами до случайной тени на стене. И если вы хотите развить умение снимать город на смартфон, рекомендую вам курс от команды Papers!

Курс поможет вам освоить профессиональные приёмы, чтобы фотографировать осознанно. Он подойдёт тем, кто снимает для себя, но хочет делать удачные кадры намеренно; кто любит гулять по городу и хочет, чтобы фото передавали атмосферу; а также блогерам, ищущим свой визуальный стиль.

Вы научитесь уверенно пользоваться настройками камеры вашего телефона, замечать сюжеты даже в привычных местах, видеть композицию и избавляться от лишнего. Узнаете, как снимать людей без неловкости и создавать выразительные кадры в любых условиях.

Вас ждут гайды, чек-листы, практические задания и обратная связь от команды.
Вы можете выбрать из трёх тарифов:
— «Самостоятельно» — 2,5 недели по почте;
— «С потоком» — 4 недели в Telegram;
— «С Сергеем» — 4 недели с сопровождением фотожурналиста The New York Times и лауреата Пулитцеровской премии Сергея Пономарёва.

До 4 ноября по промокоду ЭЙДЕЛЬМАН — скидка 10% на все тарифы.
Записывайтесь по ссылке!

Мой любимый полковник Перси Фосетт был топографом, и его отправили в Бразилию, чья территория в начале XX века была ещё плохо нанесена на карту. И именно там Фосетт услышал, что в местах, называвшихся штатом Мату-Гроссу, где-то далеко в джунглях находится удивительный город.

Фосетт приезжал в Бразилию с 1906 по 1924 год. Он организовал семь экспедиций в надежде найти потерянный город.
В одной из экспедиций Фосетт нашёл странную статуэтку, непохожую ни на какие другие произведения местных мастеров. В Британском музее ему сказали, что никогда не видели ничего подобного. Так его вера в существование загадочных городов в джунглях только укрепилась.

Ещё Фосетт узнал о существовании в библиотеке Рио-де-Жанейро так называемой «Рукописи 512». Этот текст был написан в середине XVIII века и содержал абсолютно фантастическую историю. Человек, описавший своё путешествие, отправился с товарищами на поиски серебра. Они дошли до совершенно непроходимых гор, поднялись и стали смотреть вниз. А внизу был виден город. Там не было движения и не было видно людей, но зато пели петухи.

Но как туда добраться? И тут — опять по-сказочному — один из них погнался за оленем, а олень побежал к ущелью, по которому они смогли пройти через горный хребет и прийти в загадочный город. Людей там не было, но стояли пустые дома, а на улице возвышалась триумфальная арка.

Путешественники двинулись дальше и увидели каких-то людей в лодке, которые успели скрыться, прежде чем они к ним приблизились.
В общем, эта сказка, скорее всего, была написана для того, чтобы получить денег на новые поиски серебряных залежей.
Но Фосетт увидел в ней ещё одно доказательство существования загадочного города — а может, и городов — в джунглях. В 1925 году Фосетт в сопровождении своего сына Джека и приятеля Джека Рэли отправился в джунгли. Больше их никто не видел.

Напрашивалась мысль о том, что путешественников убили индейцы. Индейцы племени калапало вроде рассказывали, что к ним приходили три белых человека, которых они убили: тела молодых бросили в реку, а старого похоронили с почестями. Потом, правда, индейцы того же племени стали говорить, что никаких убийств не было.

В 50-е годы были найдены кости, которые объявили останками Фосетта, но его второй сын отказался их признавать. Позже кости исследовали, и сегодня считается, что это не Фосетт.

Есть и совсем безумные предположения — например, версия о том, что он собирался основать в джунглях нечто вроде религиозной коммуны, которая поклонялась бы его сыну Джеку как новому пророку. Или — что он стал вождём племени людоедов.

Сегодня, увы, большинство историков склоняются к тому, что Фосетта и его спутников убили — либо индейцы, либо бандиты, которые затем бросили их тела в реку.

Казалось, с печальной историей полковника Фосетта всё ясно. Но в последние годы джунгли начали изучать с помощью технологии LiDAR.
LiDAR (Light Detection and Ranging) — это лазерный сканер, объединённый с GPS. Он посылает тысячи импульсов, которые отражаются от поверхности земли, даже если сверху густая листва. Потом данные складываются в трёхмерную карту рельефа. В джунглях на землю такую технику не поставишь, поэтому LiDAR крепят к самолётам, дронам или вертолётам.
И теперь мы знаем, что в тех районах, где Фосетт искал свой город, под кронами деревьев скрываются остатки целой системы древних поселений: огромные валы, геометрически правильные рвы, дороги, соединяющие площадки и платформы. Некоторые дороги тянутся на десятки километров, а отдельные площадки достигают размеров футбольного поля. Учёные называют их геоглифами Амазонии.

По современным оценкам, здесь жили десятки, а может быть, сотни тысяч человек — намного больше, чем предполагали раньше. Похоже, археологи ещё расскажут нам много удивительных вещей. И, возможно, когда-нибудь они найдут и следы того пути, по которому шёл полковник Фосетт — к своему городу Z.

А если вы хотите узнавать больше таких историй, приходите раз в две недели на мой онлайн квиз-лекторий «Охотники за тайнами».

Вчера в самых разных точках земного шара, в том числе, кстати, и в России, прошли акции «Возвращения имён». Мне кажется невероятно важной прекрасная идея «Мемориала» о том, что перед днём политзаключённого надо просто собраться и прочитать имена невинно убиенных. Она всегда была важна, а сегодня уж тем более.

Добиться разрешения на проведение «Возвращения имён» в России сегодня нелегко. Другая прекрасная инициатива — «Последний адрес» — тоже под угрозой. Всё время приходят сообщения о том, что какие-то «озабоченные граждане» сорвали очередную табличку.

Казалось бы, что изменится от того, что кто-то где-то прочитает по бумажке несколько имён неизвестных ему людей, после каждого из которых написано — расстрелян, расстрелян, расстрелян? Их уже не вернуть. Что изменит табличка с именем расстрелянного на доме, где он жил? Сколько можно об этом вспоминать? У нас что, других дел нет?

Как было бы легко жить, если бы вчерашние трагедии можно было просто забыть — и продолжать жить дальше. Но нарыв по-прежнему порождает гной, отравляющий всё тело. Ужасающее прошлое во многом породило сегодняшнее жуткое настоящее. Сталинский террор (как и вообще вся репрессивная политика советского времени) тесно связан с вторжением в Украину и с сегодняшней диктатурой. Они растут из одного корня.

Очень хочется получить волшебную кнопку, которая не только остановила бы сегодняшние ужасы, но и воздала по справедливости всем в прошлом — и жертвам, и палачам. Такой кнопки нет. Но есть каждый из нас, который может что-то изменить вокруг себя и в себе. Тысячи людей, приходивших к Соловецкому камню, чтобы прочитать имена расстрелянных, ощущали боль и единение, и ещё некое светлое чувство, которое я даже не знаю, как назвать. Пока на доме висит табличка «Последнего адреса», память о человеке остаётся жива. О конкретном человеке. И делают это конкретные люди, а не «сотрудники ДЭЗ» или «представители соответствующих организаций».

И всё это нам даёт память.

К «Возвращению имён» «Медиазона» приурочила выход документального фильма со странным названием «Картон». Это фильм о волонтёрах, которые пытаются противостоять тем, кто срывает таблички «Последнего адреса». Прочитав описание фильма, я почему-то представила себе пожилых женщин, полностью погружённых в прошлое. А оказалось, его героини — молодые девочки (ну, для меня, по крайней мере, они девочки), которые упорно ходят от одного дома к другому, заменяют сорванные металлические таблички картонными, выясняют, кто это сделал, и пытаются добиться правды в неправедных обстоятельствах. И это совершенно поразительно.

Поразительны спокойствие и, как ни странно, оптимизм, которые они излучают. Их деловитость и желание вникнуть во все детали. Их стойкость. Они борются за память. Мы много слышим и читаем о том, как власти сегодня уничтожают память, отбирают её у нас. История перекраивается, люди, пытавшиеся возвращать нам имена жертв, брошены в тюрьмы — вспомним Юрия Дмитриева, рассказавшего нам про Сандармох.

Замечательный лингвист Гасан Гусейнов уже давно сформулировал очень печальную мысль. В эпоху хрущёвской оттепели никто не говорил о кровавом сталинском терроре. Использовались эвфемизмы вроде «последствия культа личности», «нарушения социалистической законности». И таким образом, по мнению Гусейнова, люди 50–60-х годов были лишены языка, который дал бы им возможность описать пережитый ужас. А описать его — значит в какой-то мере победить.

Сегодня нас тоже лишают языка, которым можно было бы говорить о прошлом и о настоящем. А те, кто проводят «Возвращение имён», и те молодые девушки, которые спокойно и упорно восстанавливают таблички «Последнего адреса», и те, кто сняли фильм «Картон», — нам этот язык пытаются вернуть.

И это — одно из важнейших дел, которые мы можем делать сегодня: сохранять память, а значит — сохранять собственное достоинство и право на свободу.