В 1983 году Н.Я. Эйдельман выпустил книгу «Последний летописец» - о Карамзине.
Он пишет, что первые 8 томов «Истории государства Российского» вышли тиражом 3 тысячи экземпляров и сразу были проданы. Напечатали еще 3 тысячи - и тоже продали.
Эйдельман объясняет: нам, мол, тираж 6 тысяч кажется смехотворным, а для начала XIX века это было очень-очень круто.
Это он объясняет в 1983 году. А нам, в начале XXI века, тираж 6 тысяч, уже вовсе не кажется смехотворным. Очень даже солидный тираж.
История идет вспять.
В 2083 году в книгах, если они еще будут, появятся примечания: «Во времена Карамзина, как и сейчас, большинство людей не умело читать».
Он пишет, что первые 8 томов «Истории государства Российского» вышли тиражом 3 тысячи экземпляров и сразу были проданы. Напечатали еще 3 тысячи - и тоже продали.
Эйдельман объясняет: нам, мол, тираж 6 тысяч кажется смехотворным, а для начала XIX века это было очень-очень круто.
Это он объясняет в 1983 году. А нам, в начале XXI века, тираж 6 тысяч, уже вовсе не кажется смехотворным. Очень даже солидный тираж.
История идет вспять.
В 2083 году в книгах, если они еще будут, появятся примечания: «Во времена Карамзина, как и сейчас, большинство людей не умело читать».
В «Дикси» на кассе самообслуживания нет пакетов. Прошу пакет у старушки - сотрудницы магазина.
- А вы его пробивали?
- Нет.
- Почему же я должна давать вам пакет, если вы его не пробивали?
- А как же я буду пробивать пакет, если их нет?
- Невозможно требовать пакет, пока он не пробит.
- Пакет первичен по отношению к акту пробития.
- Совсем даже наоборот.
Я понимаю, что дискуссия уплывает в область высокой схоластики. И тут вдруг старушка говорит:
- Пакеты мы спрятали, потому что их воруют. В прошлый месяц на восемь тысяч своровали.
Пакет стоит 9 рублей. На 8 тысяч - это почти тысяча сворованных пакетов.
Пораженный, я умолкаю. А потом говорю:
- Наверное, надо сделать пакеты бесплатными.
А сотрудница тихо, с заговорщическим видом говорит:
- Я тоже так думаю.
Заключив тайный союз, мы расходимся в разные стороны: она - по своим делам, а я - в овощной ларек, где пакеты дают бесплатно, но маленькие.
- А вы его пробивали?
- Нет.
- Почему же я должна давать вам пакет, если вы его не пробивали?
- А как же я буду пробивать пакет, если их нет?
- Невозможно требовать пакет, пока он не пробит.
- Пакет первичен по отношению к акту пробития.
- Совсем даже наоборот.
Я понимаю, что дискуссия уплывает в область высокой схоластики. И тут вдруг старушка говорит:
- Пакеты мы спрятали, потому что их воруют. В прошлый месяц на восемь тысяч своровали.
Пакет стоит 9 рублей. На 8 тысяч - это почти тысяча сворованных пакетов.
Пораженный, я умолкаю. А потом говорю:
- Наверное, надо сделать пакеты бесплатными.
А сотрудница тихо, с заговорщическим видом говорит:
- Я тоже так думаю.
Заключив тайный союз, мы расходимся в разные стороны: она - по своим делам, а я - в овощной ларек, где пакеты дают бесплатно, но маленькие.
Историософское
Вот были в XIX веке западники и славянофилы. Славянофилы - это семьи и преемственность поколений. Вспомним знаменитую семью Аксаковых. Или славянофила А.С. Хомякова и его сына Н.А. Хомякова - председателя III Государственной думы. Славянофильствующих Самариных было до фига и при Николае I, и при Николае II.
А у западников никакой преемственности поколений не было. Белинский, Грановский, Герцен, Тургенев - никаких детей, которые продолжили бы их дело, они после себя не оставили. И вымерли.
То есть западники вымирают, а славянофилы размножаются в самом прямом - биологическом - смысле. Отсюда - обреченность русского западничества.
Вот были в XIX веке западники и славянофилы. Славянофилы - это семьи и преемственность поколений. Вспомним знаменитую семью Аксаковых. Или славянофила А.С. Хомякова и его сына Н.А. Хомякова - председателя III Государственной думы. Славянофильствующих Самариных было до фига и при Николае I, и при Николае II.
А у западников никакой преемственности поколений не было. Белинский, Грановский, Герцен, Тургенев - никаких детей, которые продолжили бы их дело, они после себя не оставили. И вымерли.
То есть западники вымирают, а славянофилы размножаются в самом прямом - биологическом - смысле. Отсюда - обреченность русского западничества.
Хоть убейте, а я к Горбачеву отношусь хорошо.
И много лет меня мучил один вопрос. Почему никто из окружения не сказал Горбачеву, что нельзя говорить «нАчать», «углУбить»? Почему никто не поправил? Ведь вся страна же смеялась.
А тут прочитал мемуары человека из окружения - Георгия Шахназарова (папаша Карена). Он пишет:
«Многие обращали внимание на внешнее сходство Горбачева с Бонапартом. Тот же чеканный профиль, решительная походка, горделивая осанка...».
Вот они, оказывается, что обсуждали. Они, оказывается, его с Бонапартом сравнивали. И в уши всё это дули.
Тут уж, конечно, не до «нАчать». Многое становится понятнее.
И много лет меня мучил один вопрос. Почему никто из окружения не сказал Горбачеву, что нельзя говорить «нАчать», «углУбить»? Почему никто не поправил? Ведь вся страна же смеялась.
А тут прочитал мемуары человека из окружения - Георгия Шахназарова (папаша Карена). Он пишет:
«Многие обращали внимание на внешнее сходство Горбачева с Бонапартом. Тот же чеканный профиль, решительная походка, горделивая осанка...».
Вот они, оказывается, что обсуждали. Они, оказывается, его с Бонапартом сравнивали. И в уши всё это дули.
Тут уж, конечно, не до «нАчать». Многое становится понятнее.
Читал мемуары Билла Клинтона. Дошёл только до детства, но все равно понятно, что американцы, конечно, люди, но совсем не такие, как мы.
У русских людей таких мемуаров не бывает. Ни по стилистике. Ни по юмору. Ни по содержанию.
У Клинтона везде мораль. Укусил его в детстве шмель - мораль. Сходил в кино - мораль. И мораль-то всё какая-то не наша.
Вот, например. Купался маленький Клинтон в речке. А какой-то мальчишка кинул в него камнем, попал в голову и разбил голову до крови. Клинтон хотел вылезти и подраться, «но увидел, что он больше, сильнее и крепче меня, и отплыл подальше». «Я думаю, что поступил правильно».
Наш человек такого не напишет. Он, может, и отплывёт подальше, но в мемуарах об этом не напишет.
Я подумал: может, дело не в том, что Клинтон - американец, а в том, что он - политик? Нет. Не складывается. Ни у Горбачева, ни у Хрущева, ни у Керенского я такого не читал. Даже у Милюкова не читал. А ведь никого «западнее» их у нас и не было...
У русских людей таких мемуаров не бывает. Ни по стилистике. Ни по юмору. Ни по содержанию.
У Клинтона везде мораль. Укусил его в детстве шмель - мораль. Сходил в кино - мораль. И мораль-то всё какая-то не наша.
Вот, например. Купался маленький Клинтон в речке. А какой-то мальчишка кинул в него камнем, попал в голову и разбил голову до крови. Клинтон хотел вылезти и подраться, «но увидел, что он больше, сильнее и крепче меня, и отплыл подальше». «Я думаю, что поступил правильно».
Наш человек такого не напишет. Он, может, и отплывёт подальше, но в мемуарах об этом не напишет.
Я подумал: может, дело не в том, что Клинтон - американец, а в том, что он - политик? Нет. Не складывается. Ни у Горбачева, ни у Хрущева, ни у Керенского я такого не читал. Даже у Милюкова не читал. А ведь никого «западнее» их у нас и не было...
Клинтон оказался мемуарным идиотом. Его мемуары - это перечисление всех людей, которых он встречал в жизни.
Примерно так: «В университетском общежитии я поселился в Доном, Джоном и Джеком. Дона я потом назначу судьей в штате Иллинойс, Джон спал после обеда, а Джек пожертвовал мне 5 долларов в 1992 году, когда я баллотировался в президенты. Мы познакомились с Сьюзан, Пьюзан и Хуюзан. Сьюзан прислала мне открытку, когда я был губернатором Арканзаса, Пьюзан вышла замуж за Боба Говносрейта, а о Хуюзан лучше всего мог бы рассказать поэт Джо Джонсон».
И так на тысячу с лишним бумажных страниц. Тысячи, даже десятки тысяч каких-то придурков проходят перед вами бесконечной вереницей. Я бросил.
Возможно, Клинтон - идиот, потому что демократ. Для проверки стал читать мемуары республиканца Рейгана.
Продолжение следует...
Примерно так: «В университетском общежитии я поселился в Доном, Джоном и Джеком. Дона я потом назначу судьей в штате Иллинойс, Джон спал после обеда, а Джек пожертвовал мне 5 долларов в 1992 году, когда я баллотировался в президенты. Мы познакомились с Сьюзан, Пьюзан и Хуюзан. Сьюзан прислала мне открытку, когда я был губернатором Арканзаса, Пьюзан вышла замуж за Боба Говносрейта, а о Хуюзан лучше всего мог бы рассказать поэт Джо Джонсон».
И так на тысячу с лишним бумажных страниц. Тысячи, даже десятки тысяч каких-то придурков проходят перед вами бесконечной вереницей. Я бросил.
Возможно, Клинтон - идиот, потому что демократ. Для проверки стал читать мемуары республиканца Рейгана.
Продолжение следует...
Карикатурист Борис Ефимов в воспоминаниях рассказывает про Иосифа (Оню) Прута. В том числе:
«Председатель Дома кино Пырьев очень строго следил, чтобы на киносеансы проходили только члены Дома. Он сам становился у входа и требовал предъявления членских билетов. К двери подходит Прут. «Член Дома?» — строго спрашивает Пырьев. «Нет, с собой», — невозмутимо отвечает Оня».
А я даже не сразу понял. Совсем, видимо, старый стал.
«Председатель Дома кино Пырьев очень строго следил, чтобы на киносеансы проходили только члены Дома. Он сам становился у входа и требовал предъявления членских билетов. К двери подходит Прут. «Член Дома?» — строго спрашивает Пырьев. «Нет, с собой», — невозмутимо отвечает Оня».
А я даже не сразу понял. Совсем, видимо, старый стал.
Спортивному комментатору Геннадию Орлову - 80 лет!
Не люблю пафосные словечки типа «легендарный» или «культовый». Но это тот случай, когда действительно - легендарный. Дли Питера - точно. Он же «Зенит» еще в 1984-м комментировал. В чемпионский сезон. Я до сих пор помню.
А потом, много лет спустя, я получал «Золотое перо» как лучший спортивный журналист. Это была неожиданная номинация.
Коробочку с пером мне вручал Орлов.
- С интересом, - говорит, - читаю ваши статьи.
Сделал паузу и добавил:
- Не знал, что вы еще и про спорт пишете.
Вроде и комплимент сделал, а вроде и подколол.
Я восхитился и промямлил что-то невнятное.
С юбилеем, Геннадий Сергеевич!
Не люблю пафосные словечки типа «легендарный» или «культовый». Но это тот случай, когда действительно - легендарный. Дли Питера - точно. Он же «Зенит» еще в 1984-м комментировал. В чемпионский сезон. Я до сих пор помню.
А потом, много лет спустя, я получал «Золотое перо» как лучший спортивный журналист. Это была неожиданная номинация.
Коробочку с пером мне вручал Орлов.
- С интересом, - говорит, - читаю ваши статьи.
Сделал паузу и добавил:
- Не знал, что вы еще и про спорт пишете.
Вроде и комплимент сделал, а вроде и подколол.
Я восхитился и промямлил что-то невнятное.
С юбилеем, Геннадий Сергеевич!
Forwarded from Архивная быль
Пишут, что вчера в Эрмитаже какой-то мужик уселся на трон магистра Мальтийского ордена.
Зачем? Трон явно несчастливый. Его сделали для Павла I, который стал великим магистром Мальтийского ордена после того, как Наполеон прогнал мальтийских рыцарей с Мальты.
Но Павел I, как известно, плохо кончил. Вот и мужика задержали. Незнание истории до добра не доводит!
Зачем? Трон явно несчастливый. Его сделали для Павла I, который стал великим магистром Мальтийского ордена после того, как Наполеон прогнал мальтийских рыцарей с Мальты.
Но Павел I, как известно, плохо кончил. Вот и мужика задержали. Незнание истории до добра не доводит!
А бывает так, что хочешь чего-то написать - и долго-долго обдумываешь.
Год обдумываешь, два обдумываешь, три обдумываешь... А потом думаешь: да пошло оно на хрен! О чем тут писать-то - и так всё понятно.
Я думаю, тысячи великих книг никогда не были написаны именно по этой причине. А те, которые были написаны - они не до конца обдуманы. То есть, в сущности, не такие уж и великие.
Год обдумываешь, два обдумываешь, три обдумываешь... А потом думаешь: да пошло оно на хрен! О чем тут писать-то - и так всё понятно.
Я думаю, тысячи великих книг никогда не были написаны именно по этой причине. А те, которые были написаны - они не до конца обдуманы. То есть, в сущности, не такие уж и великие.
Forwarded from Архивная быль
Об отношении к журналистам
С.Ю. Витте в 1-м томе воспоминаний рассказывает о разных людях, которых он в детстве и юности встречал на Кавказе. В их числе - генерал В.А. Гейман.
«Очень оригинальной личностью был генерал Гейман... Он терпеть не мог никаких корреспондентов, а потому, если только он где-нибудь встречал корреспондентов, то не обращая даже внимания на их национальность, он непременно хотел их драть, давать им розги... Однажды Гейман и мой брат ехали верхом, с ними ехали и казаки, вдруг они встретили двух англичан, которые также ехали верхом. Гейман сейчас же спросил у них через переводчика: кто они такие? Англичане ответили, что они корреспонденты газет, и Гейман непременно захотел их выдрать и еле-еле моему брату удалось удержать его от этого поступка. Гейман был, в сущности, самым простым солдатом, еле грамотным, но тем не менее его имя навсегда останется в истории завоевания Кавказа».
С.Ю. Витте в 1-м томе воспоминаний рассказывает о разных людях, которых он в детстве и юности встречал на Кавказе. В их числе - генерал В.А. Гейман.
«Очень оригинальной личностью был генерал Гейман... Он терпеть не мог никаких корреспондентов, а потому, если только он где-нибудь встречал корреспондентов, то не обращая даже внимания на их национальность, он непременно хотел их драть, давать им розги... Однажды Гейман и мой брат ехали верхом, с ними ехали и казаки, вдруг они встретили двух англичан, которые также ехали верхом. Гейман сейчас же спросил у них через переводчика: кто они такие? Англичане ответили, что они корреспонденты газет, и Гейман непременно захотел их выдрать и еле-еле моему брату удалось удержать его от этого поступка. Гейман был, в сущности, самым простым солдатом, еле грамотным, но тем не менее его имя навсегда останется в истории завоевания Кавказа».
Главная проблема информационного общества в том, что о любом предмете дилетант всегда говорит интереснее, чем профессионал.
Профессионал всегда знает, что то, чем он занимается, сложно. Честный профессионал еще и не скрывает этого.
Даже о такой простой штуке, как футбольный матч, профессионал (например, практикующий тренер) всегда скажет обтекаемо и занудно («трудно сказать», «чтобы судить, надо находиться внутри команды», «всё зависит от функционала»). Зато эксперт, который играл в футбол только во дворе, да и то его редко брали, всё всегда объяснит и всё разложит по полочкам.
В истории, например, легче всего судить о теме, по которой прочитал одну книжку. Вот, например, был народ хунну. Я прочитал о нем одну книжку - Гумилева - и мне все ясно. А Гумилеву все ясно, потому что источники по хунну на китайском, а Гумилев китайского не знал.
А если бы я прочитал две книжки про хунну, то уже появились бы «с одной стороны» и «с другой стороны».
А если бы три книжки - у меня бы окончательно пропали простые ответы на любые вопросы. Ведь, если положить руку на сердце, любой настоящий историк знает «как было», но не знает «почему».
Но потребителю информации нужен тот, кто знает и «как», и «почему», и «зачем». То есть человек, прочитавший одну книжку.
Но это раньше так было. Сейчас предпочтение отдаётся человеку, посмотревшему одно видео.
Профессионал всегда знает, что то, чем он занимается, сложно. Честный профессионал еще и не скрывает этого.
Даже о такой простой штуке, как футбольный матч, профессионал (например, практикующий тренер) всегда скажет обтекаемо и занудно («трудно сказать», «чтобы судить, надо находиться внутри команды», «всё зависит от функционала»). Зато эксперт, который играл в футбол только во дворе, да и то его редко брали, всё всегда объяснит и всё разложит по полочкам.
В истории, например, легче всего судить о теме, по которой прочитал одну книжку. Вот, например, был народ хунну. Я прочитал о нем одну книжку - Гумилева - и мне все ясно. А Гумилеву все ясно, потому что источники по хунну на китайском, а Гумилев китайского не знал.
А если бы я прочитал две книжки про хунну, то уже появились бы «с одной стороны» и «с другой стороны».
А если бы три книжки - у меня бы окончательно пропали простые ответы на любые вопросы. Ведь, если положить руку на сердце, любой настоящий историк знает «как было», но не знает «почему».
Но потребителю информации нужен тот, кто знает и «как», и «почему», и «зачем». То есть человек, прочитавший одну книжку.
Но это раньше так было. Сейчас предпочтение отдаётся человеку, посмотревшему одно видео.
Все, наверное, сталкивались с такой ситуацией.
Подходишь ты к парадной (а если дело происходит не в Петербурге, то к подъезду). Открываешь дверь. И видишь, что за тобой идёт человек. И ты дверь, конечно, придерживаешь. Из вежливости.
От этой вежливости - всем неудобно.
Ты зачем-то стоишь и ждёшь какого-то человека, а не идёшь спокойно к себе в квартиру.
А человеку неудобно, потому что он зачем-то начинает торопиться. Переходит на быстрый шаг и чуть ли не на бег. Опять же - из вежливости. Чтобы ты долго не ждал.
Но ему на фиг не нужно торопиться. И тебе на фиг не нужно ждать. Но оба вы делаете то, что вам на фиг не нужно, потому что вы до фига вежливые.
И я до сих пор не знаю, как выходить из этой ситуации. Ни когда сам стою и держу дверь, ни когда кто-то держит, а я бегу.
А мораль тут в том, что города - зло. Жить надо на природе в собственном доме.
Подходишь ты к парадной (а если дело происходит не в Петербурге, то к подъезду). Открываешь дверь. И видишь, что за тобой идёт человек. И ты дверь, конечно, придерживаешь. Из вежливости.
От этой вежливости - всем неудобно.
Ты зачем-то стоишь и ждёшь какого-то человека, а не идёшь спокойно к себе в квартиру.
А человеку неудобно, потому что он зачем-то начинает торопиться. Переходит на быстрый шаг и чуть ли не на бег. Опять же - из вежливости. Чтобы ты долго не ждал.
Но ему на фиг не нужно торопиться. И тебе на фиг не нужно ждать. Но оба вы делаете то, что вам на фиг не нужно, потому что вы до фига вежливые.
И я до сих пор не знаю, как выходить из этой ситуации. Ни когда сам стою и держу дверь, ни когда кто-то держит, а я бегу.
А мораль тут в том, что города - зло. Жить надо на природе в собственном доме.
Сегодня попалось на глаза:
Вот подождите — Россия воспрянет,
Снова воспрянет и на ноги встанет.
Впредь ее Запад уже не обманет
Цивилизацией дутой своей…
Я был уверен: это что-то современное.
Оказалось - Игорь Северянин. Тот самый, который «повсеградно оэкранен» и весь в чем-то норвежском, весь в чем-то испанском.
Ох уж эти поэты...
Вот подождите — Россия воспрянет,
Снова воспрянет и на ноги встанет.
Впредь ее Запад уже не обманет
Цивилизацией дутой своей…
Я был уверен: это что-то современное.
Оказалось - Игорь Северянин. Тот самый, который «повсеградно оэкранен» и весь в чем-то норвежском, весь в чем-то испанском.
Ох уж эти поэты...
Как всё несправедливо в этом мире.
В молодости тебя всё вдохновляет, всё удивляет, всё радует. И тебе всё доступно.
А в старости, до которой я дожил, тебя уже ничего не удивляет и ничего не вдохновляет. Тебе доступно очень немного удовольствий, причем самых простых. Но и эти тебе запрещают.
Выпить? Нельзя.
Курить? Нельзя.
Жирного нельзя, сладкого нельзя, солёного нельзя. И вообще поменьше ешьте.
- А что делать-то? Только книжки читать?
- Ну, вы этим не злоупотребляйте - для зрения вредно.
В молодости тебя всё вдохновляет, всё удивляет, всё радует. И тебе всё доступно.
А в старости, до которой я дожил, тебя уже ничего не удивляет и ничего не вдохновляет. Тебе доступно очень немного удовольствий, причем самых простых. Но и эти тебе запрещают.
Выпить? Нельзя.
Курить? Нельзя.
Жирного нельзя, сладкого нельзя, солёного нельзя. И вообще поменьше ешьте.
- А что делать-то? Только книжки читать?
- Ну, вы этим не злоупотребляйте - для зрения вредно.
Филолог Эпштейн и нейросеть реконструировали предпоследнюю главу романа «Идиот». А на сайте «Город 812» разгорелась дискуссия об ИИ. Я присоединился.
Forwarded from Город 812
Глеб Сташков – про Сумарокова и ИИ
Решил подключиться к дискуссии об искусственном интеллекте (ИИ). Но поскольку об ИИ я знаю очень мало, расскажу лучше про Александра Петровича Сумарокова. Был такой драматург в XVIII веке.
Сумароков ценил Шекспира. Но считал его «непросвещенным». Потому что Сумароков жил в эпоху Просвещения, а Шекспир - до эпохи Просвещения.
Тем не менее, Сумароков перевел «Гамлета». Но не просто перевел, а подбил под стандарты своей эпохи.
Если бы дело было сейчас, Сумароков сделал бы «Гамлета» инклюзивным и чего-нибудь бы в нем деколонизировал. А тогда он просто перелопатил шекспировскую трагедию в духе классицизма.
Сумарокову казалось, что в «Гамлете» нет морали. А если и есть, то она какая-то непросвещенная. Нет в ней нравоучительного пафоса.
Поэтому в сумароковском «Гамлете» все злодеи наказаны, а Гамлет остается жив, становится королем и готовится к свадьбе с Офелией, которая тоже, естественно, остается жива, потому что свадьбы с трупом - это было бы перебором и для непросвещенного Шекспира, и для просвещенного Сумарокова.
Такой вот получился «Гамлет». Скажем так: на любителя.
А еще у Сумарокова Гертруда говорит про себя:
И на супружню смерть не тронута взирала.
В смысле - не тронула ее супружня смерть, не взволновала.
Но тут же нашлись злопыхатели. Ими были Тредиаковский и Ломоносов. Они смеялись: Гертруда, мол, жила с мужем, но осталась нетронутой. Ломоносов даже эпиграмму сочинил:
Женился Стил, старик без мочи,
На Стелле, что в пятнадцать лет,
И не дождавшись первой ночи,
Закашлявшись, оставил свет.
Тут Стелла бедная вздыхала,
Что на супружню смерть не тронута взирала.
И все-таки сумароковского «Гамлета» ставили на сцене. А потом прекратили. Потому что на трон взошла Екатерина II, свергнув мужа и отстранив от власти сына. И история про королеву, убившую короля, и про сына, который хочет отомстить, стала вызывать слишком уж нехорошие ассоциации.
В общем, жизнь у них вовсю кипела.
А сейчас?
Сейчас Сумароков забил бы: «Написать «Гамлета» в стиле классицизма». И через несколько секунд родился бы нужный «Гамлет». Безо всяких «не тронута взирала»...
Дальше – тут.
Решил подключиться к дискуссии об искусственном интеллекте (ИИ). Но поскольку об ИИ я знаю очень мало, расскажу лучше про Александра Петровича Сумарокова. Был такой драматург в XVIII веке.
Сумароков ценил Шекспира. Но считал его «непросвещенным». Потому что Сумароков жил в эпоху Просвещения, а Шекспир - до эпохи Просвещения.
Тем не менее, Сумароков перевел «Гамлета». Но не просто перевел, а подбил под стандарты своей эпохи.
Если бы дело было сейчас, Сумароков сделал бы «Гамлета» инклюзивным и чего-нибудь бы в нем деколонизировал. А тогда он просто перелопатил шекспировскую трагедию в духе классицизма.
Сумарокову казалось, что в «Гамлете» нет морали. А если и есть, то она какая-то непросвещенная. Нет в ней нравоучительного пафоса.
Поэтому в сумароковском «Гамлете» все злодеи наказаны, а Гамлет остается жив, становится королем и готовится к свадьбе с Офелией, которая тоже, естественно, остается жива, потому что свадьбы с трупом - это было бы перебором и для непросвещенного Шекспира, и для просвещенного Сумарокова.
Такой вот получился «Гамлет». Скажем так: на любителя.
А еще у Сумарокова Гертруда говорит про себя:
И на супружню смерть не тронута взирала.
В смысле - не тронула ее супружня смерть, не взволновала.
Но тут же нашлись злопыхатели. Ими были Тредиаковский и Ломоносов. Они смеялись: Гертруда, мол, жила с мужем, но осталась нетронутой. Ломоносов даже эпиграмму сочинил:
Женился Стил, старик без мочи,
На Стелле, что в пятнадцать лет,
И не дождавшись первой ночи,
Закашлявшись, оставил свет.
Тут Стелла бедная вздыхала,
Что на супружню смерть не тронута взирала.
И все-таки сумароковского «Гамлета» ставили на сцене. А потом прекратили. Потому что на трон взошла Екатерина II, свергнув мужа и отстранив от власти сына. И история про королеву, убившую короля, и про сына, который хочет отомстить, стала вызывать слишком уж нехорошие ассоциации.
В общем, жизнь у них вовсю кипела.
А сейчас?
Сейчас Сумароков забил бы: «Написать «Гамлета» в стиле классицизма». И через несколько секунд родился бы нужный «Гамлет». Безо всяких «не тронута взирала»...
Дальше – тут.
Город 812
Как поэт Сумароков переписал «Гамлета». И при чем тут нейросеть · Город 812
Решил подключиться к дискуссии об искусственном интеллекте (ИИ). Но поскольку об ИИ я знаю очень мало, расскажу лучше про Александра Петровича Сумарокова. Был такой драматург в XVIII веке. Сумароков ценил Шекспира. Но считал его «непросвещенным». Потому что…
Сегодня я размышлял. Я нечасто этим занимаюсь, но иногда занимаюсь.
И вот о чем я размышлял. Народ, который сейчас сидит в интернете, раньше сидел у телевизоров.
А еще раньше? Что делал этот народ еще раньше, когда телевизоров еще не было?
Я долго думал. И вспомнил, что в те времена, когда телевизоров не было, народ много работал. У него просто не было времени на отдых.
А потом повсеместно стали вводить 8-часовой рабочий день. Вот тут-то и пришлось придумать для народа телевидение.
А дальше проблемы на планете Земля нарастали как снежный ком. Народ стал всё больше смотреть телевизор и всё меньше работать.
Потом он стал работать так мало, что телевизоры уже не занимали всего свободного времени. Пришлось придумать для народа интернет. Работать стали еще меньше.
Скоро работать будут только роботы. А у людей рабочий день будет 7, потом 6, потом 5, потом 4, потом 3 часа. И тогда уже интернета будет мало. Нужно будет придумать еще что-нибудь. И даже страшно представить, что именно придумают.
Лучше поработаю. Не буду деградировать вместе со всем человечеством.
И вот о чем я размышлял. Народ, который сейчас сидит в интернете, раньше сидел у телевизоров.
А еще раньше? Что делал этот народ еще раньше, когда телевизоров еще не было?
Я долго думал. И вспомнил, что в те времена, когда телевизоров не было, народ много работал. У него просто не было времени на отдых.
А потом повсеместно стали вводить 8-часовой рабочий день. Вот тут-то и пришлось придумать для народа телевидение.
А дальше проблемы на планете Земля нарастали как снежный ком. Народ стал всё больше смотреть телевизор и всё меньше работать.
Потом он стал работать так мало, что телевизоры уже не занимали всего свободного времени. Пришлось придумать для народа интернет. Работать стали еще меньше.
Скоро работать будут только роботы. А у людей рабочий день будет 7, потом 6, потом 5, потом 4, потом 3 часа. И тогда уже интернета будет мало. Нужно будет придумать еще что-нибудь. И даже страшно представить, что именно придумают.
Лучше поработаю. Не буду деградировать вместе со всем человечеством.
Литература скоро совсем умрет. И не потому, что пропали великие писатели. И даже не потому, что люди скоро перестанут читать, а будут только смотреть видосы.
Литература умрёт, потому что писатели печатают книги на компьютерах. А значит, у них нет черновиков. А значит, литературоведы не смогут защищать по ним диссертации, разбирая первый вариант романа, второй, третий и т.д.
Ну, положим, все романы Пелевина - это варианты одного романа, тут и черновиков не надо. Но не могут же все литературоведы защищать диссертации только по Пелевину.
В общем, литературоведы не будут исследовать писателей компьютерной эры. А писатели, по которым не защищают диссертаций, не могут претендовать на звание классиков.
Литература обречена.
Литература умрёт, потому что писатели печатают книги на компьютерах. А значит, у них нет черновиков. А значит, литературоведы не смогут защищать по ним диссертации, разбирая первый вариант романа, второй, третий и т.д.
Ну, положим, все романы Пелевина - это варианты одного романа, тут и черновиков не надо. Но не могут же все литературоведы защищать диссертации только по Пелевину.
В общем, литературоведы не будут исследовать писателей компьютерной эры. А писатели, по которым не защищают диссертаций, не могут претендовать на звание классиков.
Литература обречена.