Доска объявлений Авито - это такой барометр общественного давления или, если хотите, рентген, через который просвечивает голая кость повседневности. На этом снимке видно все переломы, вывихи и ушибы экономики военного времени. В Крыму и Красноярском крае уже торгуют талонами на бензин.

«Тaлoны нa 95 бензин пo 30 литpов, использовать мoжно нa любой заправки ТEC в любoe вpeмя, - пишет житель Балаклавы. - Даже eсли нет бензинa в пpoдaжe, у ниx всeгда есть резерв бeнзина для талонов. Cитуaция сейчас cложная уcпей подстpaхoваться и зaпрaвляйcя без пpoблем и oчеpедeй на ближайшие запpaвке»

В Крыму продают по 110-125 рублей за литр 95-го. Если покупать от 500 литров, то можно взять со скидкой за 92-95 рублей. Кроме крымчан, талонами промышляют и жители Красноярского края: 63 рубля за литр.

Вообще продажа бензина на Авито - дело обыденное: почти в любом городе страны можно найти этот серый рынок сбыта топлива.

Небольшое отступление. В бытность свою студентом я подрабатывал на московском НПЗ в Капотне и видел, как устроен этот рынок изнутри. Наша смена представляла собой показательный срез общества: я - единственный гуманитарий, оказавшийся там почти случайно и движимый не нуждой, а скорее желанием зарабатывать девушкам на цветы, остальные двое - бывалые и потертые жизнью мужики, один - женатый, второй - уже разведенный, чьим жизненным кредо является сакраментальное «хочешь жить - умей вертеться». Официально мы брали пробы бензина, дизеля и мазута и доставляли их в лабораторию для проверки качества. Но вскоре возник побочный заработок: топливо перетекало из цистерн в канистры, а канистры - в ближайшие гаражи, где работало пять или шесть точек оживленной торговли. Клиентура стекалась со всей Москвы - сарафанное радио работало безотказно.

Сразу оговорюсь: в доле я не был. Напарники подкупали меня другим - романтикой вождения. Мне тогда едва исполнилось 18, прав у меня не было, и покататься за рулем Соболя для меня было за счастье.

Расчет у напарников был такой: молодое, почти невинное лицо - меньше вопросов у охраны. И я действительно выезжал с территории завода, полный тревоги и восторга одновременно, и охранники ни разу не попросили меня показать кузов машины.

Сейчас вспоминаю - какой же был дурак! Но тогда мне это не казалось чем-то опасным и криминальным. Инстинкт самосохранения развился во сне сильно позже.

Большинство объявлений на Авито, уверен, - та же история: люди с доступом к бензоколонкам и заводским магистралям, наследники советских «несунов», продают топливо налево.

Вот Ольга из Санкт-Петербурга пишет в объявлении:

Запpавка на oфициальной запрaвке. Цeна cохpaнится даже пpи пoвышeниe oтпускных цен у пocтaвщикoв!»

А это уже пишет Жанна:

«Продаю Бензин от производителя цена договорная марки АИ-93 АИ-95 минимальная партия 150 тысяч литров».

Кроме бензина, Жанна продает за 30 млн рублей метеорит. Присмотритесь, кому надо.

После публикации ко мне обратился представитель Авито, просил опубликовать следующий комментарий.

Продавцы талонов теперь меня проклянут.

14 октября 2025 года в Совете ЕС состоится голосование по предложению о контроле чатов (Chatkontrolle), которое давно лоббирует Дания. Закон, если его примут, предполагает перлюстрацию всех сообщений, включая зашифрованные, для выявления материалов сексуального насилия над детьми, и голос Германии, пишет политолог Алекс Юсупов, может оказаться решающим.

Ранее немцы выступали против, ссылаясь на нарушение права на частную жизнь. Но уже в сентябре 2025 года новое правительство Мерца изменило свою позицию на «неопределённую».

На данный момент 12 стран ЕС поддерживают предложение, в то время как 8 стран, включая Люксембург, Чехию, Финляндию, Нидерланды и Польшу, выступают против.

Signal уже заявил, что в случае, если закон будет принят и контроль чатов станет обязательным, компания покинет европейский рынок, так как это нарушит принципы их работы.

Даже не знаю, как сами немцы воспримут этот закон. С одной стороны, неприкосновенность частной жизни для них почти священна, это основа основ Grundgesetz. Здесь и камеры наблюдения на улицах - большая редкость, и бдительные бюргеры с таким рвением требуют удалить уже отснятые кадры, что я каждый раз содрогаюсь при слове Datenschutz.
С другой стороны, немцы, если надо, умеют быть покорными, исполнительными и подчиняться правилу с тем же усердием, с каким раньше его бы оспаривали.

Там, где европейцы только учились цензуре, русские с китайцами уже преподавали. Я давно твержу: эпоха глобализма кончилась, мир на наших глазах распадается на цифровые княжества, каждое со своими законами и цензорами. Мы уже сейчас наблюдаем за тем, как рвутся связи - дружеские, семейные, профессиональные - из-за блокировок звонков в России. Дальше всех ждет кокон. Каждый полюс мира сомкнет оболочку и закупорится в своем цифровом панцире, и мы снова, как в средние века, станем жить в пределах видимого горизонта, уверенные, что человеческая цивилизация кончается за околицей, а дальше лучше не ходить, потому что там живут дикие псоголовые варвары.

А начало этому положил коронавирус - он стал не столько болезнью, сколько репетицией повсеместного контроля. Стареющие элиты, впервые вкусив власть над нашими телами, ощутили это особое наслаждение надзирателя. Все началось с назойливой заботы - как у стариков, что боятся за внуков: туда не ходи, сюда не ходи… А закончилось нравоучениями и вмешательством в выборы - потому что вы-де глупые, не тех еще выберете. Забота обернулась опекой, а опека - строгим режимом.

И на самом деле нет большой разницы между Си, Трампом, Путиным и брюссельскими старцами - в каждом сидит страх будущего, страх завтрашнего дня, где их уже не будет. Потому и тянут мир назад, к своей молодости, к тому порядку, где все под контролем.

У здания ТАСС в Москве состоялось открытие памятника «Российские журналисты».

Композиция состоит из трех фигур: женщины-корреспондента с микрофоном, фоторепортера и видеооператора. Автор композиции - скульптор, заслуженный художник РФ Владимир Иванов.

Официальный представитель МИД России Мария Захарова выразила надежду, что композиция положит начало и собственной доброй традиции и станет своеобразным местом силы для журналистов, их оберегом.

«Надеюсь, он будет установлен на удачу и на счастье, чтобы он стал, может быть, символом».

Крестьянин Касимовского уезда, начало прошлого века: босой, как истина, с задубевшей мочалой вместо бороды; и нет на нем культурных напластований и обычаев - одна только природа в человеке, дикая, голая и бездомная. А ведь этот рязанский зулус, названный из соображений приличия фермером, мог бы теоретически быть моим прадедом, а один из его сыновей, этих босоногих мальчишек с выжженной соломой волос на голове, если так подумать, мог бы стать моим дедом. 1911 года рождения, он покинул свой родной уезд только однажды, да и то - не по своей воле, когда началась война.

Поколения за поколениями они видели одно поле, один овраг и одну речку. Я часто задумываюсь о том, что мои родители были первым поколением, получившим паспорта, эти бумажные крылья, чтобы перелететь с места на место, и свить гнездо на 13 этаже панельной московской многоэтажки, и что собственно городской культуры в России никогда толком не было. Мы. цивилизация без камня в основании, деревянная изба, которая сама себе устраивает гари, и в каждом таком пожаре дотла сгорает все, что могло бы стать культурным наследием.

В окрестностях деревни Большие Пексели, откуда этот крестьянин и его дети, много урочищ с говорящими названиями - Горелый лес, Горелое болото…

Смотрю я на это родное пепелище, на лица этих рязанских зулусов, перепачканных в золе, -
и понимаю, насколько прав был Ключевский, когда говорил, что Россия сама себя колонизировала. Не знаю, есть ли еще ю в мире примеры, когда белый человек эксплуатировал такого же белого, когда и угнетатель, и угнетаемый были одной крови.

С другой стороны, может, именно поэтому народ - казалось бы, внешне закрепощенный, подневольный - остается стихийным анархистом - тем первозданным элементом, о котором говорил еще Бакунин. Пожив в Европе, он перестал считать отсутствие городской культуры и опыта общежития у русских людей препятствием для своей утопии. Как большевики, что не считали отсутствие буржуазной революции в анамнезе страны и недостаток пролетариев вескими причинами, почему Россия не готова впитать в себя марксистские идеи.

Это фото прислала мне несколько месяцев назад одна из подписчиц, что была на моей экскурсии в Касимове. С тех пор храню его в телефоне - как живое напоминание, из какой земли мы вышли и в какую вернемся. Как русские крестьяне когда-то хранили гробы на чердаках и иногда ложились в них, чтобы смирять гордыню и помнить о неизбежном конце, так и я храню это фото - чтобы воспитывать в себе скромность.

По случаю своего 41-летия Дуров написал манифест о кончине эры свободного интернета. Киваю и соглашаюсь. Писал уже об этом не раз - хотя бы в одном из последних постов, рассуждая на chatkontrolle: общая сеть, некогда брошенная поверх национальных границ, рвется на наших глазах; государства строят свои огороженные загончики, свои садки, куда вход будет либо по номеру телефона, либо по лицу. И страны свободного западного мира, словно прилежные ученики, активно наверстывают восточные деспотии: тот же контроль, те же правила, та же зарегулированность. Красноречивая статистика по той же Германии - в период с 2021 по 2024 год количество преследований за хейтспич в интернете увеличилось в четыре раза. Куда все движется - думаю, всем понятно. Сегодня Германия ловит носителей правой идеологии и проводит рейды против так называемых женоненавистников. Завтра ловушки эти репрессивный законов будут расставлены абсолютно для всех.

У нашего поколения остается все меньше времени, чтобы спасти бесплатный Интернет, созданный для нас нашими отцами.

То, что когда-то было обещанием свободного обмена информацией, превращается в важнейший инструмент контроля.

Некогда свободные страны вводят антиутопические меры, такие как цифровые удостоверения личности (Великобритания), онлайн-проверка возраста (Австралия) и массовое сканирование личных сообщений (ЕС).

Германия преследует любого, кто осмеливается критиковать чиновников в Интернете. Великобритания сажает в тюрьму тысячи людей за их твиты. Франция проводит уголовные расследования в отношении технологических лидеров, которые защищают свободу и неприкосновенность частной жизни.

Пока мы спим, темный, антиутопический мир стремительно приближается. Наше поколение рискует войти в историю как последнее, у кого были свободы, и которое позволило их отнять.

Нобелевский комитет не разглядел в Трампе миротворца, и тот, уязвленный, ударил по мировой экономике новыми пошлинами на китайские товары.

Со стороны может показаться, что эта санкционная игра идет в одни ворота: американцы осадили штрафную, а китайская сборная встала в глухую оборону. Но на самом деле Китай еще с конца 2024 года практически перестал поставлять в США и Европу редкие металлы (германий, графит, кобальт), необходимые для производства электроники и оборонной промышленности. Совокупная доля Китая на рынке этих видов сырья, оказывается, не менее 60%. Что касается германия, побочного продукта при выплавке цинка, тот тут Китай почти монополист - 83% рынка за ним.

Заголовки немецких газет - как издевка судьбы - «В Германии дефицит германия». Без германия, как выяснилось, Германия - уже не совсем Германия. Этот металл используется в производстве полупроводников, оптоволокна, рентгеновских детекторах и другом медицинском оборудовании. Но особенно важен этот элемент в оборонной промышленности, где он используется, например, в приборах ночного видения и другой электронике. НАТО уже предупреждало о зависимости от критически важного сырья в конце 2024 года.

После того как Пекин перекрыл поставки, цены на германий взлетели на 60%. Немецкая промышленность, пишут местные СМИ, столкнулась с критической нехваткой сырья. Под угрозой оказалась вся оборонная программа Европы, которая все активнее примеряет каску перед «неизбежной войной».

Химически чистая ирония: Германия осталась без германия - и без германия не сможет защищать Германию.

Я помню, какую революцию произвели дроны. За пару лет до их появления мы снимали в Лужниках заставку для программы «Русские не сдаются!» на НТВ: на поле въезжала грузовая машина, кран поднимал в небо камеру, и половину бюджета уносили эти несколько секунд полета.

А потом появились дроны - и все, что раньше требовало неимоверных усилий и денег, стало доступной всем функцией.

Теперь то же самое происходит с изображением: фотографии, картины, лица - все рождается автоматически, без прикосновения рук. Это и есть смерть автора - не трагическая, а будничная, как и предупреждал Ролан Барт: смысл перестал нуждаться в источнике.

Автор умрет не от зависти к более успешным коллегам, а от избыточности, и все вернется к старому средневековому порядку, когда творец сохранял анонимность, а изображения и фрески оставались без подписи. Только храм теперь цифровой, а вместо молитвы - промт.

Я не хотел присоединяться к тем, кто возложил вину за арест уличных музыкантов на эмигрантские СМИ. Потому что в этом есть что-то унизительное - будто сами ребята не выбирали, что петь и как жить.

Да, возможно, если бы не публикации в нежелательных изданиях, они бы по-прежнему пели на улицах своих городов. Говорю это не наугад: когда я был в России в августе, в Петербурге и Москве часто попадал на песни Земфиры, «Порнофильмыов». Однажды даже «Воины света» услышал, когда выходил из метро. Рядом дежурили полицейские - и ничего: ни протоколов, ни задержаний.

Было огромное искушение достать телефон, снять это и выложить, снабдив какой-нибудь патетической подписью, - но я себя сдержал. Потому что в таком жесте нет протеста - есть лишь жажда самовыражения, желание увидеть себя в зеркале надежды.

Один мой бывший коллега так и написал: «Эти кадры вселяют надежду». Надежда для изгнанника - вещь нужная и даже спасительная. Но только не тогда, когда она оплачена чужой свободой.

Можно стенать о бездушном полицейском государстве, проклинать доносчиков и желать им посмертного ада, говорить и писать все, что принято говорить и писать по такому поводу, - но у каждого слова, у каждого лозунга есть свой срок годности, и если его ежедневно полоскать в диссидентской щелочи, оно истончится и превратится в ветошь.

Обвинять тигра в любви к мясу или взывать к совести доносчика - дело безнадежное. От наших постов тигр не станет травоядным, как и доносчики не обретут совесть. У них неотменяемая хищническая природа: одни едят, вторые подъедают. Так что я намеренно вывожу силовиков и доносчиков за скобки этого разговора. Не потому что им простительно - наоборот, потому что с ними давно все ясно.

Меня удивило в этом истории другое. Почему СМИ не акцентировали внимание на такой важной детали - что отец Владислава Леонтьева, музыканта «Стоптайма», воевал добровольцем на СВО? На суде сторона защиты хотела его допросить как свидетеля, но суд отклонил просьбу, о чем вскользь упомянули всего два СМИ. Никто не попытался рассказать историю семьи целиком, взять комментарий у отца, попробовать поговорить с ближайшими родственниками. Потому что эта история не ложится в формат - она не марширует, а спотыкается. Она такая объемная, что не помещается ни на один плакат. В ней слишком много человеческого, а значит - слишком мало идеального.

Неприятная правда в том, что в этой истории каждый преследовал свою цель. Доносчики - хотели быть полезными и что-то урвать за свое усердие. Государство - показать пример, чтобы другим было неповадно. Эмигранты - увидеть в этих детях проблеск надежды, что не все потеряно. А медиа, теряющие внимание читателя, ухватились за этот сюжет и превратили музыкантов в удобные символы. Поэтому Владислава Леонтьева называют кто перкуссионистом, кто барабанщиком, кто гитаристом - потому что никому не важно, кем он был на самом деле. Никто не попытался вглядеться в личные истории, увидеть за сюжетом живого человека. Все гнались не за смыслом, а за кликами.

В прекрасной России будущего победителей не будет. Не будет такого, что одна сторона, будь то эмигрант или охранитель, безоговорочно победила другую, заставив ее капитулировать и отказаться от своих убеждений. Время все расставит по местам, рассадит за одну парту тех, чьи родители шли добровольцам на фронт, и тех, чьи родители выступали против войны. И дети эти будут слушать, а возможно, и петь на улицах российских городов одни и те же песни.

Владислав Леонтьев не только перкуссионист и барабанщик, как о нем писали, но и гитарист.
Свободу ему! Как и Диане Логиновой, Александру Орлову и задержанному вчера в Екатеринбурге Евгению Михайлову.