В ходе разговора с известным русским писателем Эдуардом Багировым, выработал(и) определение патриотического движения в литературе.
Есть известная "французская волна", сказать что у нас "русская волна" - вторично и пошло. "Красно-коричневая" - неплохо, но где "красное"?
Осталось прийти к тому что в Россию приходит "Коричневая волна".
Есть известная "французская волна", сказать что у нас "русская волна" - вторично и пошло. "Красно-коричневая" - неплохо, но где "красное"?
Осталось прийти к тому что в Россию приходит "Коричневая волна".
Forwarded from Vetushinskiy Gore Philosophy
Последние несколько месяцев отличились трагичными для московского философского сообщества событиями - умерли Елена Косилова, Карен Момджян и Михаил Маслин.
Поколение меняется на глазах. В 2018 году ушел академик Вячеслав Степин. В 2020 - выдающиеся мыслители Валерий Подорога и Сергей Хоружий, а также декан философского факультета МГУ Владимир Миронов. В 2021 - Нелли Мотрошилова и Пиама Гайденко. В 2023 - Александр Бузгалин и Александр Никифоров. В 2024 - Яков Свирский. В 2025 - Александр Перцев.
Из тринадцати упомянутых мной философов лишь четверо перешагнули рубеж в 80 лет, ещё четверо - не дожили и до 70.
Вообще, философы (вопреки известной формуле PhilosophyToday) нередко умирают рано. Ильенков ушел из жизни в 55 лет, Мамардашвили - в 60, Щедровицкий - в 64. Все они могли еще многое сделать. Период 1990-2000-х должен был стать кульминацией их творчества, а вовсе не временем, когда их имена стали превращаться в завесу, за которой удобно прятаться.
На мой взгляд, главный трагизм смерти философа заключается в том, что всегда есть риск так и остаться непрочитанным и неуслышанным. Особенно это актуально у нас, где банально не принято друг друга читать.
Конечно, после смерти всегда будут звучать важные слова. Даже тех, кто ничего толком в философии не сделал, будут чевствовать за их философский вклад. А к тем, кого на протяжении жизни «давили» и «ставили на место», будут примазываться, называя их выдающимися философами современности.
В этом смысле удивителен пример Елены Косиловой. Не знаю, как так вышло, но она заранее позаботилась о своем наследии, собрав архив своих работ у себя на сайте. Благодаря ее собственному труду, сейчас (пока хостинг еще оплачен) есть возможность издать даже ее самые последние размышления о философии музыки (на сайте выложены видеолекции университетского курса, который читался прямо в этом учебном году).
Не знаю, как это нужно делать в остальном мире, но именно у нас, как мне кажется, важно сказать мыслителю то, что о нем думаешь, прежде, чем он покинет этот мир. Ведь чем больше говорят о философе, тем более заметно его существование. А чем более заметно его существование, тем больше его идей удастся сохранить (впрочем, есть надежда, что это поможет дольше сохранить и его самого).
Я часто вижу, что живые российские философы воспринимаются лишь как проводники в мир чужих признанных идей. Через одних мы переносимся в Античность, через других - в Индию или Китай, через третьих - в актуальную французскую или американскую философию, через четвертых - в русскую дореволюционную мысль, и так далее. Важным оказывается лишь то, что через них открывается, но не они сами. Например, целое поколение выпускников философского факультета МГУ начинает говорить о Платоне по Бугаю, не замечая, что Бугая здесь больше, чем Платона.
Кстати, именно такие мысли как раз и вдохновили меня в свое время начать ридинг, посвященный философии в России. Странно жить в сообществе умных и образованных людей и при этом делать вид, что все действительно стоящее осталось в прошлом (далеком или не очень). Надо читать современников и не бояться оценивать их труды. Чтобы уже при жизни можно было воздать должное тем, кто этого заслуживает. Чтобы вместо мифов о том, как мы, современные философы, выросли прямиком из трудов немцев, французов или русских мыслителей XIX века, мы, наконец, начали обсуждать людей, которые в действительности были нашими учителями.
Поколение меняется на глазах. В 2018 году ушел академик Вячеслав Степин. В 2020 - выдающиеся мыслители Валерий Подорога и Сергей Хоружий, а также декан философского факультета МГУ Владимир Миронов. В 2021 - Нелли Мотрошилова и Пиама Гайденко. В 2023 - Александр Бузгалин и Александр Никифоров. В 2024 - Яков Свирский. В 2025 - Александр Перцев.
Из тринадцати упомянутых мной философов лишь четверо перешагнули рубеж в 80 лет, ещё четверо - не дожили и до 70.
Вообще, философы (вопреки известной формуле PhilosophyToday) нередко умирают рано. Ильенков ушел из жизни в 55 лет, Мамардашвили - в 60, Щедровицкий - в 64. Все они могли еще многое сделать. Период 1990-2000-х должен был стать кульминацией их творчества, а вовсе не временем, когда их имена стали превращаться в завесу, за которой удобно прятаться.
На мой взгляд, главный трагизм смерти философа заключается в том, что всегда есть риск так и остаться непрочитанным и неуслышанным. Особенно это актуально у нас, где банально не принято друг друга читать.
Конечно, после смерти всегда будут звучать важные слова. Даже тех, кто ничего толком в философии не сделал, будут чевствовать за их философский вклад. А к тем, кого на протяжении жизни «давили» и «ставили на место», будут примазываться, называя их выдающимися философами современности.
В этом смысле удивителен пример Елены Косиловой. Не знаю, как так вышло, но она заранее позаботилась о своем наследии, собрав архив своих работ у себя на сайте. Благодаря ее собственному труду, сейчас (пока хостинг еще оплачен) есть возможность издать даже ее самые последние размышления о философии музыки (на сайте выложены видеолекции университетского курса, который читался прямо в этом учебном году).
Не знаю, как это нужно делать в остальном мире, но именно у нас, как мне кажется, важно сказать мыслителю то, что о нем думаешь, прежде, чем он покинет этот мир. Ведь чем больше говорят о философе, тем более заметно его существование. А чем более заметно его существование, тем больше его идей удастся сохранить (впрочем, есть надежда, что это поможет дольше сохранить и его самого).
Я часто вижу, что живые российские философы воспринимаются лишь как проводники в мир чужих признанных идей. Через одних мы переносимся в Античность, через других - в Индию или Китай, через третьих - в актуальную французскую или американскую философию, через четвертых - в русскую дореволюционную мысль, и так далее. Важным оказывается лишь то, что через них открывается, но не они сами. Например, целое поколение выпускников философского факультета МГУ начинает говорить о Платоне по Бугаю, не замечая, что Бугая здесь больше, чем Платона.
Кстати, именно такие мысли как раз и вдохновили меня в свое время начать ридинг, посвященный философии в России. Странно жить в сообществе умных и образованных людей и при этом делать вид, что все действительно стоящее осталось в прошлом (далеком или не очень). Надо читать современников и не бояться оценивать их труды. Чтобы уже при жизни можно было воздать должное тем, кто этого заслуживает. Чтобы вместо мифов о том, как мы, современные философы, выросли прямиком из трудов немцев, французов или русских мыслителей XIX века, мы, наконец, начали обсуждать людей, которые в действительности были нашими учителями.
Последние месяцы нахожу взгляд, что развитые, богатые страны - победили, а развивающиеся, бедные - проиграли, порочен в описании истории. Китай, к примеру, проигрывал, и его нынешнее положение побеждающего можно находить в осмыслении неудач тех поражений и способности роста над ними. Но наиболее демонстративна здесь Африка. Где взять более проигравших?
Возможно этот взгляд что "они проиграли" проецируется из названия известной книги "why nations fail?" (В самой книге вопрос о том могут ли nations быть fail не ставится). Но предполагаю что большинство описывают их всех проигравшими - исходя из простого взгляда, на то хотелось бы им / не хотелось там жить, это и главный критерий fail /не fail, победителя/побеждённого.
Но тут то и дело, что по мере роста богатства людей - оно ценится всё более, до определенного момента. Те страны в которых экономический рост поставлен на первоочередную цель - выглядят более привлекательными. Люди видят жизнь потребления на западе, не вдаваясь что одна из главнейших рефлексий на западе это гиперпотребление. Что люди заботятся уже о совершено другом уровне запросов, лежащих не в области доступных товаров (психология, природа, равенство).
Те же "проигравшие", "стоящие в конце рейтинга" посчитанного в развитых страна, и в правду, более опасны для жизни, население в них менее способно покупать айфоны, привлекать из других стран мигрантов на стройки, больше физической работы, меньше психического комфорта, больше неопределенности.
Но проблема в том что для самого общества, в целом, это трудно назвать полноценным проигрышем. Перевороты, ограбления, насилие - более часты и менее желательны. Но кто сказал что это желаемое состояние - критерий правильности, и что страны (тут я бы разделил с понятием государство) должны существовать на благо (изменил бы это слово, но привычнее) людей? Такой взгляд восходит из нескольких эпох, в большинстве из которых, кстати, экономического роста не было, удачность правления с ростом богатства связывалась лишь отчасти, обычно речь заходила о силе: державы, государства, политической общности.
Возможно, высочайшие уровни рождаемости бывших колоний и позволяют сделать богатые столицы бывшей метрополии полными людей. Возможно грубость нравов этих людей и позволяет заполнить низшие рабочие места. А может и проявить вовремя необходимую агрессию в отношении победивших.
Мы не можем узнать кто здесь победитель, смотря с точки зрения потребителя.
Возможно, в тех низших по рейтингу, проигравших, failed state. Не схватываемых статистикой голых саваннах опасности - рождаются новые Атиллы, Бренны и в целом Варвары которые уже способны снова совершать великое переселение народов. А мы, подобно Парфянскому царству, люди из рейтинга где-то посередине, смотрим на это. И нам кажется что быть в рейтинге - выше правильней, зелёный цвет предпочтительнее красного в этом графике, рост - падению, не догадываясь, но предполагая что всё это может быть специальной махинацией с целью убедить что жить как люди что сверху списка - правильнее, а те кто снизу неправильнее, и ещё сказав что от этого зависит сила государства, народа, ведь в чём это может выражаться если не в его богатстве? И где эти ваши римляне? И подданные Российской Империи?
Возможно этот взгляд что "они проиграли" проецируется из названия известной книги "why nations fail?" (В самой книге вопрос о том могут ли nations быть fail не ставится). Но предполагаю что большинство описывают их всех проигравшими - исходя из простого взгляда, на то хотелось бы им / не хотелось там жить, это и главный критерий fail /не fail, победителя/побеждённого.
Но тут то и дело, что по мере роста богатства людей - оно ценится всё более, до определенного момента. Те страны в которых экономический рост поставлен на первоочередную цель - выглядят более привлекательными. Люди видят жизнь потребления на западе, не вдаваясь что одна из главнейших рефлексий на западе это гиперпотребление. Что люди заботятся уже о совершено другом уровне запросов, лежащих не в области доступных товаров (психология, природа, равенство).
Те же "проигравшие", "стоящие в конце рейтинга" посчитанного в развитых страна, и в правду, более опасны для жизни, население в них менее способно покупать айфоны, привлекать из других стран мигрантов на стройки, больше физической работы, меньше психического комфорта, больше неопределенности.
Но проблема в том что для самого общества, в целом, это трудно назвать полноценным проигрышем. Перевороты, ограбления, насилие - более часты и менее желательны. Но кто сказал что это желаемое состояние - критерий правильности, и что страны (тут я бы разделил с понятием государство) должны существовать на благо (изменил бы это слово, но привычнее) людей? Такой взгляд восходит из нескольких эпох, в большинстве из которых, кстати, экономического роста не было, удачность правления с ростом богатства связывалась лишь отчасти, обычно речь заходила о силе: державы, государства, политической общности.
Возможно, высочайшие уровни рождаемости бывших колоний и позволяют сделать богатые столицы бывшей метрополии полными людей. Возможно грубость нравов этих людей и позволяет заполнить низшие рабочие места. А может и проявить вовремя необходимую агрессию в отношении победивших.
Мы не можем узнать кто здесь победитель, смотря с точки зрения потребителя.
Возможно, в тех низших по рейтингу, проигравших, failed state. Не схватываемых статистикой голых саваннах опасности - рождаются новые Атиллы, Бренны и в целом Варвары которые уже способны снова совершать великое переселение народов. А мы, подобно Парфянскому царству, люди из рейтинга где-то посередине, смотрим на это. И нам кажется что быть в рейтинге - выше правильней, зелёный цвет предпочтительнее красного в этом графике, рост - падению, не догадываясь, но предполагая что всё это может быть специальной махинацией с целью убедить что жить как люди что сверху списка - правильнее, а те кто снизу неправильнее, и ещё сказав что от этого зависит сила государства, народа, ведь в чём это может выражаться если не в его богатстве? И где эти ваши римляне? И подданные Российской Империи?
Forwarded from введение к отсутствующему
о языке петровской эпохи: «Русские люди, уснащавшие свою речь иностранщиной, не подражали какому-либо определенному западному языку, а хотели выражаться вообще “по-европейски”» [Гуковский, 1939: 7]
Заметьте, сколь непоследовательны неолиберальные силы капитализма в попытке схватывания сущности героев этим торгашам противостоящих
"адвокат, публицист, леворадикальный террорист, один из основателей Фракции Красной армии. С конца 1990-х годов праворадикальный активист, отрицатель Холокоста."
"адвокат, публицист, леворадикальный террорист, один из основателей Фракции Красной армии. С конца 1990-х годов праворадикальный активист, отрицатель Холокоста."