— Можно мне...? Я киваю. Смотрю на промокший хлопок его белой рубашки, когда он встает передо мной. Он берет мои пальцы и прижимает к своей груди. — Ты чувствуешь это? Его сердце учащенно бьется под моими прикосновениями, и я снова киваю. Он осторожно наклоняется вперед, пока наши лбы не соприкасаются. И когда он заговаривает, в его голосе появляется резкость, которой я раньше не слышала. — Это сердцебиение мужчины, который любит тебя всем, что у него есть, Катарина Корво. Я хочу убить его за то, что он сделал с тобой. Разорвать его на части голыми гребаными руками, но ты это уже сделала. Не смей стоять здесь и говорить мне, что ты не боролась, когда он мертв, а ты стоишь здесь передо мной. От его слов в моих легких становится немного легче. — Он кое-что у меня отнял, — признаю я. — Я уже не тот человек, какой была три месяца назад. — Никто из нас не тот, кем мы были. — Его сердцебиение отдается в моей ладони, словно подтверждая правдивость его слов. — Но твое сердце не изменилось, Кэт. — Может быть, оно стало немного более хрупким. — Тогда я буду присматривать за ним более тщательно.
— Можно мне...? Я киваю. Смотрю на промокший хлопок его белой рубашки, когда он встает передо мной. Он берет мои пальцы и прижимает к своей груди. — Ты чувствуешь это? Его сердце учащенно бьется под моими прикосновениями, и я снова киваю. Он осторожно наклоняется вперед, пока наши лбы не соприкасаются. И когда он заговаривает, в его голосе появляется резкость, которой я раньше не слышала. — Это сердцебиение мужчины, который любит тебя всем, что у него есть, Катарина Корво. Я хочу убить его за то, что он сделал с тобой. Разорвать его на части голыми гребаными руками, но ты это уже сделала. Не смей стоять здесь и говорить мне, что ты не боролась, когда он мертв, а ты стоишь здесь передо мной. От его слов в моих легких становится немного легче. — Он кое-что у меня отнял, — признаю я. — Я уже не тот человек, какой была три месяца назад. — Никто из нас не тот, кем мы были. — Его сердцебиение отдается в моей ладони, словно подтверждая правдивость его слов. — Но твое сердце не изменилось, Кэт. — Может быть, оно стало немного более хрупким. — Тогда я буду присматривать за ним более тщательно.
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. NEWS These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events."
from it
