group-telegram.com/knigovest/993
Last Update:
Свежеиспеченный нон-фикшн, который вернул радость чтения залпом. Филолог и экскурсовод Екатерина Горпинко без копания в грязном белье представила великих под любопытным углом стиля, моды и вещей-символов в творчестве. Четыре поэта, четыре емкие истории, подкрепленные архивными фотографиями, цитатами и огромным библиографическим списком, — увлекательная эссенция переработанной тонны материалов. Маяковский: из мафиози в аристократы
Поступил в училище живописи, после смерти отца безденежно жил с матерью и двумя сестрами, носил чужое пальто, большую шляпу, накидку и был похож на члена итальянской мафии. Отказался от сценического костюма и выходил на театральную сцену в желтой кофте, подтягивал штаны во время выступлений, повязывал огромный бант на голую шею — тоже желтый, напоминающий о солнечной Грузии. Мог сделать себе рубашку из собственной афиши, а друзьям вырезать воротнички из альбома для рисования, чтобы пропустили в ресторан. Уверял соседку по вагону в безопасности и говорил, что не мужчина, а облако в штанах, брил голову, расписывал вместе с коллегами-футуристами лица, писал сценарии и снимался в кино, любил качественные авторучки и яркие галстуки, вместо ложки для обуви использовал свернутый журнал, ходил с тростью, давал советы по стилю, одевался в иностранное, проповедовал советское, застрелился. Цветаева: из цыганской юбки в подрясник
В юности выжгла волосы перекисью водорода, сбрила и носила черный чепец, отказалась от очков, чтобы не портили вид, ходила с экстремально короткой челкой, потому что часто обжигала волосы сигаретой. Обожала Наполеона и собирала духи, связанные с его именем, любила кота, из-за которого просыпалась по четыре раза за ночь, и не любила белый цвет и губную помаду. Носила широкие юбки, серебряные кольца и браслеты и монашеские платья-рубашки, обязательно с поясом и набитым бумагами и папиросами портфелем через плечо. Заказывала в Германии через знакомых грубые желтые ботинки, верила в магию янтаря, раздаривала украшения. В бедности никуда не выходила, потому что нечего было надеть, вязала одеяла, искала работу судомойкой, повесилась. Есенин: из русской сказки в европейский роман
Мастерил для сестры платья и шляпы из цветов, работал в мясной лавке, книгоиздательской конторе, типографии. Не без последствий проживал, словно театральную роль, метаморфозы из крестьянина в безукоризненного аристократа, из деревенщины в мировую славу. В бесконечной вечеринке с имажинистами хулиганил и зависал в «Стойле Пегаса» и «Калоше», завивал локоны и накладывал грим из толстого слоя пудры. Спасаясь от дождя, открыл шляпу-цилиндр, носил шарф, подаренный Изадорой, и лайковые перчатки. Отдал внучке Толстого кольцо, которое вытащил ему цыганский попугай, женился на ней и ушел из жизни. Ахматова: из узкой юбки в кимоно
Отлично плавала, впечатляла цирковыми трюками, поступала на юридический, носила узкую юбку, в которой невозможно ходить, любила лиловый цвет и следила за модой. Играла с Гумилевым в литературную игру по текстам любимого Некрасова, позировала в Париже Модильяни, поэтизировала вуаль, шляпы, четки, челку и шаль, посвятила арт-подвалу «Бродячая собака» стихотворение «Все мы бражники здесь, блудницы…». Любила раздаривать и передаривать вещи, дома ходила — лежала — с распущенными волосами и в шелковом халате с драконом, занашивала вещи до дыр — «даже в затрапезном наряде можно увидеть поэзию, главное, на ком этот наряд».
В своем исследовании Екатерина Горпинко не только показывает трансформацию личного стиля поэтов и влияние внешнего вида на их творчество, но и рисует картину литературной тусовки Серебряного века, в которой процветали восхищение и зависть, насмешки и непонимание, поддержка и подражание, эпатаж и карнавал, стиралась грань между реальным и мифическим, а искусство становилось жизнью, неотъемлемой частью которой были аресты и уголовные дела, поездки за границу и бедность, слава и самоубийства.
#всестраницы #россия #альпина #нонфикшн
