По информации Рособрнадзора, подавляющее большинство — 81% — из числа детей иностранных граждан, подавших заявки на прохождение тестирования по русскому языку для последующего зачисления в российские школы, не были допущены к самой процедуре.
Из 1,8 тыс. заявителей пройти на этап проверки знаний смогли лишь 335.
Причины отказов касались в основном административных и организационных аспектов: неполный пакет документов, отсутствие свободных мест в образовательных учреждениях, а также выявленные случаи предоставления недостоверной информации при подаче заявлений.
Из тех, кто всё же был допущен, тестирование прошли 44 ребёнка. По итогам процедуры лишь 27 продемонстрировали необходимый уровень владения русским языком, позволяющий начать обучение в школьной программе.
Остальные не справились с заданиями, что, по данным Рособрнадзора, указывает на недостаточную языковую подготовку.
Таким образом, результаты текущей кампании поднимают сразу несколько вопросов — не только об уровне интеграции детей мигрантов, но и о готовности образовательной системы адекватно принимать и адаптировать иностранцев.
Вопрос не ограничивается знанием языка — он затрагивает и системную политику в сфере миграции, образования и культурной ассимиляции.
По информации Рособрнадзора, подавляющее большинство — 81% — из числа детей иностранных граждан, подавших заявки на прохождение тестирования по русскому языку для последующего зачисления в российские школы, не были допущены к самой процедуре.
Из 1,8 тыс. заявителей пройти на этап проверки знаний смогли лишь 335.
Причины отказов касались в основном административных и организационных аспектов: неполный пакет документов, отсутствие свободных мест в образовательных учреждениях, а также выявленные случаи предоставления недостоверной информации при подаче заявлений.
Из тех, кто всё же был допущен, тестирование прошли 44 ребёнка. По итогам процедуры лишь 27 продемонстрировали необходимый уровень владения русским языком, позволяющий начать обучение в школьной программе.
Остальные не справились с заданиями, что, по данным Рособрнадзора, указывает на недостаточную языковую подготовку.
Таким образом, результаты текущей кампании поднимают сразу несколько вопросов — не только об уровне интеграции детей мигрантов, но и о готовности образовательной системы адекватно принимать и адаптировать иностранцев.
Вопрос не ограничивается знанием языка — он затрагивает и системную политику в сфере миграции, образования и культурной ассимиляции.
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from us
