Среди призывов наказывать релоцированных рублем и вечным изгнанием наконец-то прозвучал голос большого капитала. Читаем сегодняшнее интервью Владимира Потанина РБК: хоть кто-то догадался напомнить нашим властям, что айтишники сейчас — стратегический ресурс. А за границей они или нет, особого значения не имеет, пока работают на российские компании и не уходят к конкурентам с Запада.
Интерес Потанина тут понятен — только в августе он прикупил себе долю в «Рексофте», большом разработчике ПО. То есть вложился в IT, а тут началась история с массовыми отъездами, разговоры про налоги и национализацию имущества. Бизнес не хочет терять своих айтишников — как показывает практика, воспитать их с нуля дорого и долго. Большинство людей уехали с надеждой вернуться, и обрезать им корни как минимум недальновидно. Поэтому согласимся с Потаниным: если уж люди поднимают Россию с пресловутых колен, то откуда это делают — из Стамбула или Еревана, не так-то важно.
Еще странее национализировать чужое имущество: так к нам инвесторы вообще больше не придут. Да и государство никогда не справится с управлением так же, как бизнес. Если, как привел в пример Потанин, государство заберет себе гипотетический «Яндекс» или «Тинькофф», то капитал останется, конечно, внутри страны. Вот только новых успешных продуктов мы от них не увидим.
Среди призывов наказывать релоцированных рублем и вечным изгнанием наконец-то прозвучал голос большого капитала. Читаем сегодняшнее интервью Владимира Потанина РБК: хоть кто-то догадался напомнить нашим властям, что айтишники сейчас — стратегический ресурс. А за границей они или нет, особого значения не имеет, пока работают на российские компании и не уходят к конкурентам с Запада.
Интерес Потанина тут понятен — только в августе он прикупил себе долю в «Рексофте», большом разработчике ПО. То есть вложился в IT, а тут началась история с массовыми отъездами, разговоры про налоги и национализацию имущества. Бизнес не хочет терять своих айтишников — как показывает практика, воспитать их с нуля дорого и долго. Большинство людей уехали с надеждой вернуться, и обрезать им корни как минимум недальновидно. Поэтому согласимся с Потаниным: если уж люди поднимают Россию с пресловутых колен, то откуда это делают — из Стамбула или Еревана, не так-то важно.
Еще странее национализировать чужое имущество: так к нам инвесторы вообще больше не придут. Да и государство никогда не справится с управлением так же, как бизнес. Если, как привел в пример Потанин, государство заберет себе гипотетический «Яндекс» или «Тинькофф», то капитал останется, конечно, внутри страны. Вот только новых успешных продуктов мы от них не увидим.
In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from us
