Оказывается, вчера в Москве давал концерт "Тайга", один американский рэпер ямайско-вьетнамского происхождения. Это, кажется, самый высокопрофильный реперок, долетевший до России с начала СВО. Впрочем, думаю, дело в градусе Тайги — десять лет назад он совратил несовершеннолетнюю представительницу сатанинского клана Кардашьян, так что и сейчас ему не возбраняется нагенерить кэша на ЦСКА-арене. За былые заслуги, так сказать. 

Приезд зарубежного гостя не был обременён особой пиар-кампанией, всё было несколько втихую. Оттого неожиданнее выглядят повсплывавшие странные видео с "подопечными Филлипа Киркорова" и "астраханскими рукодельницами", поджидавшими репера в коридорах спорткомплекса. Да и дата вышла, кхм, неудачная. Пока первый ряд танцпола пытался снять с Тайги брюлики, по стране поехали фуры с дронами, а террористы подрывали мосты.

В отстутсвие любых других поводов к освещению ленты некоторых таблоидных онлайн-медиа смотрелись откровенно люто. Дроны — теракт — Тайга поехал в стрипуху — дроны — Тайга покушал в Рэддисоне — погибшие — Тайга грязно играл в Элиас на афтерпати на Рочдельской. Картина дня сложилась просто жесть.

Не даёт покоя прочитанная, кажется, у Киттлера мысль: мир читающий — это мир, наблюдающий за тем, как его наблюдают.

В этом контексте компульсивную тягу людей к чтению комментариев под тиктоками или видео на ютубе становится сложнее рассматривать с точки зрения брутальной эволюционной психологии. Мол, людям интересно, что говорят соплеменники, блабла, глобал вилладж или даже целый Андрей Курпатов. Кажущиеся дегенеративными видео с реакциями на реакции тоже выходят за рамки такого цифрового примитивизма. Они красиво вписываются в исторический процесс производства и потребления текстов: смотря, как кто-то смотрит "Беременна в 16", мы не сильно-то и отличаемся от читателя бульварного романа века из девятнадцатого. За исключением, понятное дело, выбранного медиума — и возможно, в нём и вся суть.

Через эту линзу куда более понятен постоянный медийный жанр "реакций на то, что происходит в новостных медиа", и прочему разбору пропаганды или антипропаганды. В мире, где люди проводят по 8-10 часов в день, наблюдая в прямом эфире за собственным наблюдением и бесшовно рожая новый контент, лишь натуральным выглядит насыщение медиа-пространства "анализом" медиа-событий, а не истинных событий. Ведь из медийных репрезентаций мир наш сейчас и состоит. Просто по принципу, что мы насыщаемся ими практически всё время бодрствования.

Это безотходное производство для контентной экономики, кстати; если все сидят в интернете, достаточно делать обзоры интернета, для этого не нужно прилагать вообще никаких ресурсов. Сиди и скринь твиттер.

теория государствообразующего кринжа

Никто не знает, что такое кринж. Как будто бы это слово имеет конкретное значение — во всяком случае, морщащиеся от отвращения и стыда за "местное быдло" австралийские интеллигенты Филлипса предлагают вполне словарную иллюстрацию. Но со временем, и тут дело даже не локализировано в русском, слово размылось в значении. "Испанский стыд", "неловкость"; что же мы испытываем, когда читаем тупые треды из эмиграции? Стыдно ли нам за Дарью Серенко? Да как бы нет...

Мы можем зафиксировать, что кринж — это реакция на активное нарушение некоторых социальных норм. Но и тут есть два подвида. Первый, допустим, происходит, когда нарушает социальные нормы кто-то, кого мы воспринимаем как члена "своей" группы. Здесь нам как раз становится стыдно и неловко. Если же социальные нормы нарушает кто-то, кого мы не воспринимаем своим, то это перестаёт иметь отношение к стыду, а переходит на территорию плохо скрытой враждебности. Эта разница аналогична оной между "солидарностью" и "критикой".

Совместный смех всегда демаркирует, кто свой, а кто чужой; высмеивание противника всегда исторически использовалось в этих целях. Посмотрите на карикатуры Кукрыниксов. Но в отличие от них, в наше время "Жизни насекомых" (а также "Либс оф ТикТок"; это общечеловеческая механика) для высмеивания образа врага не нужно заниматься карикатурами. Благодаря социальным сетям мы имеем доступ к бесконечной "прямой публичной речи". Однако запостить твит часто проще, чем произнести что-то вслух. И поток сознания, выставленный на всеобщее обозрение во всё ещё бесплатной соцсети оказывается достаточным материалом для бесконечной трансляции нарушения социальных норм. Создание, обсуждение и шеринг кринжового контента в формате скринов смешных хохлов на дваче становится просто формой выразить свою враждебность к некоторой воображаемой группе.

Эта теоретическая рамка отлично помогает вычислять по такому юмору истинную диспозицию субъекта. Жизнь Насекомых предлагает кринжевать с "либерах и хохлов", где под либерахами имеются в виду представители "российской оппозиции в изгнании" и им сочувствующие. Вниз иерархии при этом регулярно оказываются либерахи. Когда у этой публики появляется очередной пост "украинцы я с вами", в реплаях к котрому украинские аккаунты в семи орфографических вариациях желают ему iдтi нахуй, ЖН, смакуя, публикует эти скрины; ведь для этого паблика с кринжом "чужие" — в том числе те, кто не признаёт экзистенциальный, глубокий конфликт между политическими русскими и политическими украинцами. Не поймите меня тут неправильно: я всего лишь говорю, что в этой дискурсивной вселенной честный враг становится менее достойным презрения, чем живущий в альтернативной реальности российский либерал.

О том, что ЖН является абсолютно однонаправленным и одноподчинённым каналом информации, хорошо демонстрирующим позицию даже не властьимущих, а российского государства, можно и не упоминать. Посему несложно провести, что кринж ЖН — это государствообразующий кринж. В механике воспроизводства государства участвует тут каждый, кто кидает другу очередной их пост с подписью "трэш)". В том числе и ваша покорная слуга, потому что я человек имперреалистичный, и мне тоже на данный момент жизни в миллионы раз ближе государствообразование, чем лишённая соприкосновения с реальностью либерально-грантовая массовая пожалейка. Ибо она сводится к уничтожению России. Государство по другую сторону границы открыто хочет именно этого.

(Однако помним, что высмеивание противника — это не волшебная палочка. Мы не живём в Гарри Поттере, не все ридикулусы уничтожают боггарта, и не весь смех уничтожает страх. Сколько бы ни фотошопили Путину пынеходы, Трампу — кожу цвета курочки-гриль, Обаме — обезьяньий нос, а транссексуалам — порванный анал, остаётся факт: оно боится. Сколько бы ни угорали над либерахами всем нижним телеграмом, остаётся факт: оно борется против этого. Необходимость высмеивания оголяет страх, и если видишь где-то попытку инструментально кринжануть, посмотри поближе в районе объекта высмеивания. Там прячется потаённый ужас.)

реально мощная энергия

Недавно, утром солнечного выходного, я готовила завтрак и слушала Дожу Кэт. Мне нравился её первый альбом — жвачковый поп, ярко-розовый, очень феминный. Амала Дламини с ним как раз и прославилась на весь мир. Потом, правда, баба поплыла и начала за всемирную славу платить. Сейчас трудно слушать Hot Pink, зная, что дама за микрофоном — мк-ультрутная сатанистка, со всем надлежащим комплектом: клипы про демонов, ритуалы публичного унижения, красные платья да всевидящее око к месту и нет.  А альбом ведь хорошо сделан, с такими беззаботными гитарными сэмплами; я ковыряла омлет силиконовой лопаткой и пыталась услышать в звуковом ландшафте определенное настроение, что-то, что бы отвлекло меня от мрачных размшлений, сочеталось бы с солнцем за окном, увело бы в другой эстетический мир. 

Тем же вечером я зашла в церковь подать записку. С храмом я была знакома, но только в тот раз заметила на одной из стен икону Николая Второго. Под ней висел текст молитвы, в вариации, которая молит о возрождении Руси и возвращении православного Царя, что-то в этом духе. Я долго стояла у лика, размшляя, и нутром чувствовала причастность к чему-то, что больше чем я; духовного ли, физического, возможно, дело было в банальных вопросах крови — в общем, я чувствала, что где-то рядом то ли Бог, то ли Россия, то ли и то, и другое одновременно. Аз есмь, гласили буквы под сводом церкви. Ушла из храма я в определённом состоянии. Утренние экзерсисы под Дожу Кэт показались как минимум пустыми и нерелевантными. 

Вот тебе и другой эстетический мир. А как помирить американскую МК-ультра-попсу и православную церковь? Всё более кажется, что никак; ведь первое — неироничный сатанизм. А сколько народу ищет утешение в такой музыке. Сколько инфоцыган пропагандировали "программирование себя на богатство и мощную сексуальную энергию" путём прослушивания условной Дожи Кэт и совершенно неусловного Моргенштерна. Послушай "Пососи" 100 раз и жизнь твоя окрасится новыми красками. Трэш и блажь.

В отрыве от вопросов веры как таковой. Кто лишает корней, тот лишает силы; кто лишает традиции, тот лишает жизни. Тысяча лет православия, а теперь мы занимаемся нью-эйдж "манифестациями" и "медитациями на состояние" вместо простой молитвы. Кто оторвал нас от корней? Кто прививал нам ненависть к себе? Кто не давал нам любить Родину и себя в ней? Кто же, кто же, кто же это был?

Интересно, с каким накалом ведётся онлайн-противоборство со срочносборщиками-"военкурвами". В постах ведущих эти бои противников любителей "военкорского дуплета" (нагнать дезы и паники // выпустить рекламу под думные охваты) прослеживается странная аура. Несколько психополитическая.

Все эти баталии разворачиваются вокруг аффекта. На кону эмоции населения. А ещё они крайне индивидуализированы, даже если противодействующий "военблогерам" не называет их имён. Видятся какие-то рыцари печального образа, странствующие по телеграмному полю, слоняющиеся одиночки с кодексами чести и тазиками для бритья. Антипсиоп-операторы. Онлайн-гигиенисты. На страже кукух населения до полного собственного выгорания.

Кто американских антропологов читал, тот над конспирологами не смеётся. Перевели "Театр Операций" Джозефа Маско.

Маско описывает, как аппарат спецслужб Соединённых штатов выстраивал аффективную политику от Холодной войны до "Войны с терроризмом" и работал с эмоциями населения, чтобы использовать их для выстраивания собственного проекта американской гегемонии, предупреждающей (био-)террористические кризисы.

Эта книга в своё время перевернула моё политическое сознание и легла в основу понимания аффективной политики. Она особенно остро читалась во время пандемии ковида, ведь автор с первых строк предисловия подчеркивает повторяющийся механизм "беспрецедентности" и "новой нормальности", которым так любит баловаться американский аппарат секьюрити-стейт и из которого вырастают всё новые и новые ограничения для публики. А сейчас великолепно звучит как инструментальное описание американского производства перманентного страха.

Одним из первых формальных действий Войны против террора была чистка американских национальных архивов. После произошедших в 2001 году атак угонщиков-самоубийц на Нью-Йорк и Вашингтон исследователи, работавшие в национальных архивах, включая меня, начали замечать исчезновение давно бывших в доступе документов или отсутствие в них бумаг. Порой это исчезновение сопровождалось уведомлением, утверждавшим, что "этот образец был удалён, так как доступ к нему ограничен. Определенные исторические материалы, имеющие отношение к национальной разведке, планированию ответа на чрезвычайные ситуации, ядерную политику и скрытые операции, датировавшиеся вплоть до Первой Мировой Войны, были убраны из публичного доступа и вновь обрели гриф секретности. Документы, которые были в общественном достоянии годами и, в некоторых случаях, уже публиковались в официальных правительственных исторических материалах, были, тем не менее, без какого-либо объяснения вновь категоризированы как официальные секреты.

Для чтения этой книги достаточен самый доступный тир за 300 рублей. Каждая подписка приближает наше маленькое издательство к мечте расшириться, перейти к ежедневному выпуску переводов и нанять верстальщиков для электронных книг. Планов выше крыши.

Новые части выходят по вторникам и пятницам. Присоединяйтесь к нашему путешествию по стране ядерного страха и биотеррора.

#ТеатрОпераций

https://boosty.to/kozeko/posts/afdc0c68-451d-4b8f-aeb0-e9297e039ca9

украинская bussy bounty

Более 60% украинцев к 2030 году будут владеть английским на бытовом уровне, заявил пару дней назад украинский кабмин. Оу май. У меня прям флешбэки пошли.

Вспомнилась украинская англоязычная медийка за 2022 год. Дурацкий хэштэг Snake Island по поводу "русский корабль iдi нахуй". Ghost of Kyiv. Предложение снять Джереми Реннера в роли Zelensky. Ой, как весело было. Тотальная марвелизация происходящего. Вызывает ностальгию. Особенно ярко запомнилось, как в ту эпоху до выхода из Киевской области один носитель бесплатного шоппера от Нью Йоркера "Illia Ponomarenko" разродился твитом: "Представьте себе, как фашистский сапог наступает на нацию электросамокатов и Нетфликса. Так выглядит война в Украине".

Впрочем, тогда эта линия и была проведена. Русские фашисты — это нация без Икеи и Нетфликса, без Эйчендема и концертов Бейонсе. То есть, с одной стороны — нация без одноразовых однообразных вещей, без эксплуатации труда третьего мира, без соединения всех технологий с Силиконовой долиной по вертикали технологической власти. С другой стороны — нация без "современности", безудержно отсталая, пытающаяся загнать стремящихся к электросамокатам, транс-переходам и новым фильмам киновселенной Марвел в "прошлое".

Украинские интеллектуалы обожают постколониальную теорию, переведённую на английский, и ещё больше они любят употреблять её ради склонения западной публики на свою сторону. Оттого и пишут миллионы англоязычных тредов про то, как злобная Российская Империя колонизировала "коренных" украинцев. Особенно ярко они сияли тем летом 2022 года, когда по обе стороны еще никто не догадывался, что этот яркий конфликт вокруг коллективной идентичности превратится в унылую многолетнюю индустриальную мясорубку, исход которой решается не мегафутуристичными кибер-ДДОС-атаками, а кровавым взятием бабкосёл.

Мем-то в чём. По некоторым бытующим в постколониальной теории концептам "модерность" (она же современность) и "колониальность" идут неразделимо. Белый европеец навязывает индейцам и черным свои белые унитазы и деловые костюмы, это прямой механизм угнетения — во всяком случае, так писали ранние постколониальные теоретики. Кстати, именно такое прямое колониальное мышление демонстрируют русские, ужасающиеся с бедности и аграрности — селюканства — Украины. Но украинские медийные эксперты на это не обращают внимание, ведь это не в их парадигме, и ведут себя тут совсем некрасиво касательно исходного теоретического материала, поощряя расходящиеся нарративы о нищих русских бурятских зверях, крадущих у богатых европейских украинцев сортиры и стиральные машинки. Признаки, если хотите, "западной колонизации" Украины.

Такая сложная динамика полностью опровергает простую колониальную концепцию российско-украинского конфликта. Но украинским экспертам на деле это совершенно неинтересно. Если действительно посмотреть на украинский "деколониальный" нарратив через линзу, которая их вдохновляла, то вся их медийная позиция изящно ложится в "давайте мы ляжем под самую угнетающую колонизацию на свете, под западный империализм — смотрите, смотрите, как мы успешно приняли ваши практики, ваши нетфликсы и унитазы, смотрите, как мы рады быть мясом для вас, вашими проститутками, вашим пушечным мясом; мы выучим ваш язык, мы будем умирать за вас, хотите нашу украинскую bussy? мы знаем, вы хотите нашу bussification". Спрашивается, зачем нужна путинская пропаганда, если можно просто немножко почитать интеллектуальную элиту украинской нации.

Попытки израильской армии накормить Грету Тунберг это прямо мем, если знать бэк.

Пять лет назад, когда тунбергохайп был на пике, её номенклатурная мамаша выпустила книгу мемуаров в жанре "как у нас выросла такая гениальная Грета". Автор, кажется, просто хотела описать, как тяжело было её аутичной дочке, какая она особенная и как её сердечко горело за мировые проблемы. Но случайно сама расписалась в том, как они с мужем свели своих детей с ума.

Судя по тексту, оперная певица и её шизовый супруг всё раннее детство Греты прокатались с мировыми турне. Не особо интересуясь, как отсутствие стабильности и социализации скажется на их маленьких дочерях. Маленькая Грета на такую ситуацию отреагировала детской нервной анорексией. В такой обстановке это было единственным способом привлечь внимание родителей. Когда она перестала вообще что-либо есть, тут-то все и забегали: потащили её по психиатрам, наставившим ей диагнозов, и начали вокруг неё хлопотать.

И лишенная родительской любви Грета получила необходимую порцию внимания. Раньше её пытались накормить родители, теперь — ЦАХАЛ. Такой вот рецепт производства активистов. Не советую им пользоваться.

https://www.group-telegram.com/bponline/130927

Вторник: день #ТеатрОпераций.

Выкладываем вторую часть вступления с приложенным списком литературы. Как, перейдя от оценки реальных технических возможностей противника к оценке бесконечных теоретических возможностей, контртеррористический аппарат Соединённых штатов получил карт-бланш на гаргантюанских размеров разрастание и свёл сам себя с ума.

Дана Прист и Уильям Аркин показали, что с 2001 года был построен новый разведывательный аппарат, который слишком огромен, чтобы любой индивидуальный человек мог понять его охват, уровень избыточности или продукт. Авторы обнаружили, что более чем у 850 тысяч человек сейчас есть доступ к гостайне, и это лишь в сфере контртерроризма; они пишут около 50 тысяч докладов в год. Прист и Аркин смогли идентифицировать "1271 правительственых организаций и 1931 частную компанию", работающих над "программами, связанными с контртерроризмом, внутренней безопасностью и разведкой более чем в 10 тысячах локаций по всем Соединённым штатам" (см. Priest and Arkin 2010; также 2011).

Связанное с поиском уязвимостей в глобальной сети американских интересов и воображением развивающихся векторов иностранных и внутренних угроз, сейчас катастрофическое террористическое будущее -- очень конкурентное поле для экспертов в различных управлениях и компаниях, что делает расчёт бедствий главной растущей индустрией нового века. Худший террористический сценарий производится по этому спектру экспертной деятельности, диктует условия и формы контртерроризма и крепко удерживает в своих руках концепт безопасности, как и концепт будущего. Парадокс в том, что несмотря на эту решимость предотвратить и тот факт, что США тратит на безопасность больше, чем все остальные страны вместе взятые, американцы XXI века испытывают множественные формы кризиса (экономический, политический и связанный с окружающей средой).

Новые части выходят по вторникам и пятницам. Книгу читать можно по самому доступному тиру в 300 рублей. Поддержите независимые исследования и переводы. Каждая ваша подписка помогает нашему маленькому издательству расшириться.

https://boosty.to/kozeko/posts/a9531f57-bcec-4216-8d93-be7061824d5b

Наша старая любимица Anna Nemtsova, демшизовая журналистка старой закалки, занимающаяся специфической заказухой, разродилась сумасшедшим профайлом Дарьи Серенко. Там она обозвала Серенко наследницей Навального (в обход здравствующих вдовы и дочери покойного) и женщиной, которую больше всего боится Путин. От такого угла пришла в ужас даже сама героиня статьи.

Я лишь напомню, что г-жа Nemtsova в прошлом году разродилась на том же Daily Beast адским оплаченным тиндером тейком, где утверждала, что после исхода тиндера из России русские потеряли любую возможность гетеросексуально совокупляться. Интересная карьера у человечка!

когда мы наконец наелись

В прошлом месяце я читала подшивки журналов "Гастрономъ" за нулевые года. Из своего детства я помню, что эти глянцевые журналы предлагали какой-то более высокий уровень быта, чем был доступен даже моей семье московского среднего класса. Всё было слишком глянцево и слишком вычурно; сталкивалась я с этими журналами, только приехав в гости к очень хипповой тёте.

Скачав спустя двадцать лет архивы, я пролистала их и удивилась. Из перечисленных рецептов практически ничего не приспособлено к воспроизведению. Искренне пытаясь найти что-то, чтобы воссоздать -- просто по приколу -- высокую домашнюю кухню двадцатилетней давности, я за номеров 20 не нашла вообще ничего интересного, что вкладывалось бы в парадигму будничного домашнего ужина. Разве что предложение "одомашнивания" замороженной пиццы путём украшения замороженного диска помидорками черри и базиликом. Радуют глаз только русско-народные рецепты от приглашенных знаменитостей. Там знаменитости постоянно делились бесконечные вариации на мясо по-французски. Великий духовочный рецепт нажористого ужина.

А так-то почти все рецепты в ранних номерах приготовить очень сложно. Везде требуются какие-то сложные продукты; эстрагоновый уксус, ягнёнок, 50 грамм сморчков и по три стебля разноцветной спаржи. Чтобы добыть такие ингредиенты, и в 2025 году не отделаешься одним посещением Перекрестка, или Азбуки вкуса, или Дорогомиловского рынка; да и если за один день сделать марш-бросок по всем лакшери-питательным локациям, не наберешь на один рецепт пудинга с тыквой.

Но нужно ли было их воспроизводить в принципе? Были ли они на это настроены? Ни хаш, ни сумасшедшие фруктовые салаты, ни запечённая голова бобра (мы помним славные мгновенья) не похожи на блюда, которыми можно пополнить свой кухонный арсенал; не то что в будничный ужин, но и на случай праздника. Они символизируют совсем другое -- это буквально попытка в пищу духовную, попытка обучить автохтонное население, привыкшее к макаронам по-флотски, настоящей культуре потребления пищи, и попытка одарить выросших на аналогичной кухне новых русских, покупателей приснопамятного магазина "Калинка-Стокманн", иллюзией этой настоящей культуры.

Что такие сложносочиненные рецепты не имеют никакого отношения к культуре еды, не требуется в каком-либо пояснении. Россия нулевых была очень специфической культурной формацией. Максимально элитной там едой считались импортированные пакетики из "Азбуки вкуса", а не мощная фермерская говядина травяного откорма и как можно более локального производства. Первые номера "Гастронома", как водится в пищевой журналистике, вообще процентов на 70 состояли из отработки заказухи даже не пищевых производств, а магазинов-импортёров европейских и американских продуктов. На одной из страниц первого номера был гайд по доступной в московскиих супермаркетах (тогда супермаркет равнялся чему-то априори элитному) импортированным обезжиренным продуктам. Умилительно. 

Спустя двадцать лет в пищевой жизни страны всё происходит совершенно по-другому. Зафиксированная на проблемах потребительского выбора страна в итоге прошла через мощнейшую гастрономическую революцию. (Помните ли вы, каким откровением стало открытие сети бургерных "Фарш" десять лет назад?) Мы наконец наелись, и нас больше не удивляют ни митболы, ни стритфуд, ни щепотка шафрана, и майонезик больше не вызывает у снобов приступов нервной трясучки. А "Гастрономъ" теперь просто держит свой сайт с рецептами; и большинство из них далеко не настолько ненужно сложносочиненные, как их предложения в начале нулевых.

На сабреддите r/collapse жопоголики климатически-антифашистского подвида планомерно сводят себя с ума, обсуждая неизбежный коллапс цивилизации. В еженедельном треде "Признаки коллапса" скаутов-думскроллеров поощряют выискивать в своём регионе признаки грядущего апокалипсиса и отрапортовать о них в комментариях. Эсхатология одинакова и крайне конкретна: глобальное потепление, ухудшение потребительского выбора, "перебои в цепях поставок", исчезающие насекомые, какие-то особенно злые прохожие. Иногда там появляются ужасы трампистского фашизма или вызывающие почти ностальгическую слезу рашагейт-нарративы про раскачивающего западные демократии Путина. Но по большей части посты написаны в жанре "конец антропоцена". Зловещая дезинтеграция привычного мира — вот как видится любителям пощекотать нервы выживанием "коллапс цивилизации". Там почти не появляется война. Кроме как в абстрактных категориях "насилия всех против всех".

Читатели этого сабреддита жалуются на специфический ментальный синдром. Начитавшись новостей про погибающих пчёл и очередной пересчитанный прогноз по средней температуре к 2100 году, они преисполняются тотального дума и одновременно горделивым ощущением, что причастились к эзотерическому знанию. В отличие от их дезинтегрирующихся соседей, тупого быдла, они в курсе, что планета умирает, и мы все ускоренно движемся в ад, фашизм и развал экосистемы. И обязательно сваримся заживо а-ля вступительная сцена "Министерства будущего".

Весьма забавно, что сабреддит коллапса в качестве шапки использует какую-то постапокалиптичную графику, изображающую полуразрушенную... Москву. Современной русской культуре такая эсхатология не кажется свойственной. Мы уже больше 100 лет представляем собой пост-апокалиптическое общество, нам сложнее находиться в нервном состоянии и ощущении надвигающегося коллапса. Более того, у нас есть и совсем недавняя, близкая к телу историческая память о том, как выглядит "конец антропоцена" и "коллапс цивилизации". Производимая, например, либеральной эмиграцией каноническая картина заката России, с её "российской экономике осталось 2 недели", "водка будет по талонам" и угрозами возврата к натуральному хозяйству, сводится к гипертрофированному рубежу бытовой вселенной 1980-1990х годов. Дезинтеграции привычного мира, товарному дефициту, хаосу управления. В ней, однако, нет ничего зловещего — лишь тяжёлая банальность; мы уже переживали апокалипсис, и он лишён для нас тайны.

Превентивные удары, нанесённые в отсутствие видимой угрозы, могут удивлять массовую публику лишь при одном условии: условии непривычки к упреждающим ударам, направленным на существующий потенциал и умозрительную угрозу, идущую откуда-то из будущего.

На деле та же Америка уже более двадцати пяти лет перевела свой институт госбезопасности с работой с расчётами рисков и технологических потенциалов противника на работу с неопределенной, существующей исключительно в будущем опасностью.

Для развеяния этих иллюзий читающей публики мы и перевели #ТеатрОпераций. 

В сегодняшней части:
- "Играя со смертью": как "неизвестные неизвестности" Рамсфелда стали достаточным основанием для американского вторжения в Ирак;
- "Возбуждённые субъекты": как американский контртеррор нашёл себе пристанище внутри индивидуальной человеческой нервной системы, а современность стала требовать от субъекта постоянного доступа к синхронному стрессовому возбуждению от чтения новостей.

Аффект национальной безопасности в США имеет определённую форму, которая связана с глубокими структурными вложениями в атомную бомбу и которая была рекалибрована и расширена с 2001 года для использования с новым концептом террора (консолидированным в логике оружия массового поражения). Через правительственные и медиа-кампании американские граждане были обучены настраивать себя для осознания возможности террористического насилия как неограниченного ежедневного потенциала. Этот новый концепт террора поддерживает ежеминутную угрозу, ставшую спустя десятилетия ядерной культуры Холодной войны уже знакомой для наблюдателя, но он отличается открытостью своего концепта, который связывает крайне разнообразные типы угроз (ядерные, химические и биологические виды оружия, но также атаки на публичный имидж США, взлом компьютеров, заразне болезни и нарушения повседневной жизни — в числе многих других) и ко всем из них относится как к одинаково неизбежным, одинаково катастрофическим.

Только на нашем канале. Доступно к чтению по минимальному тиру в 300 рублей в месяц. Новые части выходят по вторникам и пятницам.

https://boosty.to/kozeko/posts/b7f1f46f-c010-4ee9-917d-d08ff9f61fc8

Поддержать канал и выход новых материалов можно единоразовым донатом. У нас много планов на расширение. Без поддержки читателей мы ничто.

2202205046305931

При нынешней плотности цифровых коммуникаций вполне можно понять "виртуальный мир" как электронный отпечаток действительно происходящих событий. Виртуальный — значит "почти настоящий"; эта вселенная в киберпространстве корреспондирует миру реальному, но не является его отражением.

Есть весьма прямолинейная цифровой онтологии, где жёстко проводится разделение между "аналоговым" и "цифровым". Попытка перегнать аналоговое в цифровое означает априори "откусывание" от человеческого опыта огромного количества "данных", непригодных к передаче в нынешней технологической парадигме. Мы сжимаем всё богатство человеческой жизни в канал, рассчитанный на передачу цифровой информации — и она попросту туда не влезает. Множество *очень странных вещей*, происходящих с нашей жизнью в последние 15 лет, связаны напрямую именно с её повсеместной оцифровкой.

С другой стороны, бит не всегда остаётся просто битом. Цифровая информация напрямую зависит от материальных условий её записи, технологии и протоколы продолжают устаревать и превращаться в пыль и прах; проблемы с кодировкой данных встречаются до сих пор, а библиографы будущего будут ковыряться, пытаясь восстановить черновики каких-то современных писателей, вытаскивая их из проприетарного формата программы Scrivener. Если они, конечно, будут; библиографы и новые будущие классики.

И где-то на каких-то телеграмных серверах биточек к биточку, нитка к нитке физически лежат бесконечные чьи-то разговоры в реальном времени; что публичная речь, что личная переписка — всё одно, поток единиц и нулей, в которых как-то захвачены наши эмоции, наша иррациональность, наши проекты и наши войны. И потом эти переписки превратятся в пыль, как превратятся в пыль телеграм-каналы, и как не будет заархивирована ни одна моментальная аффективная война. Качели прогревов растворятся в небе; следы их существования будут гнить на свалке индустриальных отходов где-то на берегах Ганы. Эфемерно. Пыль. Сон.

Вторник и мы продолжаем выкладывать переводы.

Сегодня в #ТеатрОпераций:
- "Жизнь в коде Оранжевый": о введении специфической цветовой схемы террористической опасности, при которой публике никогда не позволялось расслабиться;
- "Инфраструктура, критическая и вся остальная": как контртеррор законсервировал все американские системы, театром операций стала вся планета, как Бушу приносили "Всемирную Матрицу Американских Атак" и причём тут сетецентричность.

Рассмотрим, к примеру, внутреннюю оценку ФБР своей изменяющейся миссии в первое десятилетие контртерроризма, открывающую читателю новый "глобальный след" организации, состоящий из 56 полевых офисов, 381 резидентских агентств в США и 76 международных офисов за пределами страны. Отметим, как стратегическое видение ФБР как контртеррористической организации стало основываться на угрозе, а не на преступлении, глобальным, а не внутренним, сетецентричным, а не замкнутым. теперь ФБР фокусируется на национальной безопасности и только во вторую очередь — на охране правопорядка. Спустя четыре дня после атак 2001 года глава ЦРУ Джордж Тене представил президенту Бушу "Всемирную Матрицу Атак", которая описывала "скрытые операции в 80 странах, либо проводящиеся, либо рекомендованные к проведению", состоящие из всего от "рутинной пропаганды до летальных скрытых действий в области подготовки военного нападения". Эта всемирная матрица атак могла быть первым актом американской войны против Аль-Каиды, но она была лишь началом более систематического глобального ответа, который скоро размножит объекты беспокойства — переходя от конкретных правительств к военным технологиям, транспортным сетям, системам коммуникации, известным террористам и в итоге к микробам.

5200 слов, полчаса чтения. В пятницу завершаем вступление и переходим к основной части книги. Присоединяйтесь к нашему приключению.

https://boosty.to/kozeko/posts/db3da373-0bf4-46ef-b4a4-31a3c5f23702

Усиленные меры по форсированию рождаемости. Экономика, переведённая на военные рельсы. Агрессивная милитаризация Европы. Британия, заявляющая, что она уже воюет с Россией. (Эта заметка так давно лежит в черновиках, что уже практически просрочена.)

Кажется, что просто по таким признакам большая война неизбежна. Сложно представить, что мир когда-то был другим; но ярко вспоминается, что когда-то казалось, что он мог быть другим. Одно ясно: невозможно погрязать в ностальгии и говорить, что мы как-то "сошли с ума" и оторвались от лона "цивилизованных народов". Все двадцатые уже прошли под знаком Марса, везде были два вычеркнутые из жизни пандемийные года. Где-то людей сводит с ума искуственный интеллект, где-то горит Ближний Восток, тысячи парней давно лежат в земле, потому что война уже заняла свои плацдармы чёрным разрывом мирной жизни — не факт, что этих площадей ей будет достаточно.

Но жизнь одна, других вариантов нет, времена действительно не выбирают, и возможно, где-то прямо сейчас загоревшаяся спичка летит в чёрную бездонную бочку с бензином.

Искра в темноте. А белые ночи в Петербурге такие прозрачно-синие.

Полное непонимание Теда Круза, с какой страной он собирается воевать во имя Израиля, — это откровенная задорновщина. Она тем веселее, если понимать, что американские контуры безопасности весь двадцать первый век пытаются воевать заранее и одновременно против всех. А против чего — действительно, если все угрозы одинаковы, Иран там или Ирак, совершенно неважно.

О том в завершающей вступления части #ТеатрОпераций и поговорим.

Категория ОМП превращается в открытый концепт, способный включить будущие технологии через лингвистические конструкции вида "любое оружие". Оно включает любую намеренную химическую или биологическую атаку (что немедленно вызывает вопросы, являются ли инсектициды или ЗППП потенциальным ОМП), но также масштабирует взрывоопасные угрозы в весьма сюрреалистичной манере. Под этим определением кусок шашки динамита (содержащий несколько унций взрывчатого заряда) находится в той же категории, что и уничтожившая Хиросиму атомная бомба (13 тысяч тонн в тротиловом эквиваленте) или водородная бомба (миллионы тонн в тротиловом эквиваленте), чей эффект тотального уничтожения может затронуть сотни квадратных миль. Это определение не имеет смысла с технической или военной точки зрения, но оно — ключевой аффективный политический инструмент Войны против террора.

Заверстала всё вступление целиком для удобства чтения. 100 страниц с иллюстрациями в формате PDF прикреплены внизу поста на бусти. Приятного вечера!

https://boosty.to/kozeko/posts/53262737-acaf-4b5d-8b0a-701fe051779c

МакАвтаркия

Писавший панегирики в поддержку демократии потешный политолог Бенджамин Барбер опубликовал свой единственный бестселлер "Джихад против МакМира" в 1995 году. Легшая в основу концепция впервые была озвучена в статье от 1992 года в The Atlantic и ярко демонстрирует приметы времени и места.

Барбер утверждал, что его современность начала девяностых раздирается двумя взаимодействующими силами: международный капитализм, неолиберализм и коммерциализация, получившая название "МакМир", и силами трибализма: религиозного фундаментализма и дробления этнических идентичностей. Вторая тенденция получила сомнительное название "Джихад". Кхм. 

МакМир стоит на четырёх императивах: распространение рынков, невозможность достичь автаркии, а следовательно необходимость закупать ресурсов, информационные технологии, продвигающие американский образ жизни, а также экология. Как можете видеть, что Барбер имел в виду, местами не шибко ясно. (Он в принципе кажется очень неповоротливым и грубым мыслителем, и гарантированно позаимствовал терминологию "МакМира" и количество императивов у Ритцера, изобретателя термина "макдональдизация" и автора одной из главных американских популярных социологических монографий. Философия от Макдональдса — leave it to Americans.) Но общие контуры — международнй неолиберальный глобализм, навязывающий МММ (макдональдсы, макинтоши и МТВ) вполне понятны. И выражают наивный цайтгайст тех времён. 

Ещё показательнее здесь "джихадизация". Увидев распад Восточного блока, Барбер уверился, что в будущем бал будут править сектантство и дробление идентичностей на этническом или культурном уровне, потому что это — самый логичный способ противостояния силам глобализма. Вариант восстановления более крупных (над-)этнических государствообразующих идентичностей Барбер просто не рассматривал. Тут интересно, что для стран бывшего СССР он видел два варианта развития событий — появление какой-то новой демократической конфедерации или превращение в "слабую, анархическую конгломерацию рынков для других стран".

Писавшего в самой мякотке конца истории Барбера больше всего интересовало, что ни глобалистский неолиберальный макмир, ни ретрибализация "джихада" никак не вяжутся с демократией. С нынешней точки наблюдения само слово "демократия" кажется наносным и вызывающим вопросики. Как будто американские мыслители с почти детским удивлением смотрят на властецентричные движения их спецслужб, настроенных на выстраивание необходимой социальной структуры через право сильного — и спрашивают — а как же власть народа?

Это неважно. В нашем случае эта концепция интересна для анализа, учитывая, что институты нашей собственной макдональдизации и нашего собственного макмира — вкусно и точка, цифровые экосистемы, прежде всего маркетплейсы — являются чуть ли не государствообразующими. Суверенность нашего посконного Макмира, так сказать. Наша маленькая МакАвтаркия. Возможно, в этом и есть суть "многополярного мира"; симуляция глобализма на местах в условиях политически обусловленной изоляции. Ну а Барбер в поисках демократии умудрился поработать советником у Каддафи.

Вкладывалось ли хоть одно государство в руины так яростно, как Америка времён Холодной войны? Множество обществ испытывали моменты сомнения по поводу собственного будущего, возможно, даже размышляя о руинах, которые бы остались после них, как следы существования. Но чтобы превратить руины в форму нацбилдинга, потребовалась американская изобретательность. В этом контексте изобретение атомной бомбы стало полностью трансформаторным для американского обещства. Оно не только предоставило вдохновление для новой американской геополитической стратегии — которая в итоге обернула всю землю в сетях сложных военных технологий и колонизировала повседневность ежеминутной возможностью ядерной войны, — но и предоставило чиновникам новый способ включать и дисциплинировать граждан в повседневной жизни. Для политических руководителей США гонка вооружений Холодной войны превратила апокалипсис не только в технонаучный проект и геополитическую парадигму, но также в мощный новый политический ресурс для внутреннего использования.

Первая глава #ТеатрОпераций — про то, как американцев научили бояться атомной бомбы, но осторожно — так, чтобы они не запаниковали. Начало читать здесь: https://boosty.to/kozeko/posts/0c8ad2d1-89c7-4469-ba70-000430c8c54d