Московская прачечная

❗️Шамс Мамедова, автор Telegram-канала «бранч по-турецки», специально для канала «Московская прачечная»

Проект строительства атомных электростанций с участием «Росатома» в Турции и Казахстане — это одновременно витрина возможностей российской атомной отрасли и индикатор фундаментальных противоречий во внешнеэкономической и внешнеполитической стратегии России. Несмотря на декларации о «геополитическом влиянии», которое, казалось бы, должна обеспечивать энергетическая зависимость принимающих стран от российских технологий и поставок, реальная картина демонстрирует асимметричную модель зависимости, в которой риски и издержки в большей степени ложатся на российскую сторону.

Начнём с Турции. Проект АЭС «Аккую» стал примером крупного инфраструктурного экспорта, реализованного по модели BOO (build-own-operate — «построй-владей-эксплуатируй»), где вся финансовая и технологическая нагрузка фактически легла на «Росатом» и, соответственно, на российский бюджет. Турция при этом получила ключевые преимущества — гарантированное энергоснабжение, отсутствие капитальных вложений, и возможность использовать политико-правовые инструменты (например, риторику о защите нацбезопасности) для давления на эксплуатирующую сторону. Установленная на 25 лет фиксированная цена на электроэнергию при высокой волатильности валютных курсов и инфляционных издержек для России делает возврат инвестиций в проект крайне проблематичным. Особенно в условиях, когда Эрдоган может в любой момент пересмотреть тарифную политику — юридические механизмы защиты российских интересов в подобной модели отсутствуют или крайне слабы.

Таким образом, если геополитическая цель заключалась в том, чтобы получить рычаг давления на Анкару, то она реализована в недостаточной степени. Турция не демонстрирует лояльность: она активно сотрудничает с НАТО, продаёт беспилотники Украине, усиливает присутствие в Закавказье и Центральной Азии, а также фактически блокировала вхождение России в Организацию Тюркских Государств. Стало очевидно, что в отношениях с Анкарой ни экономические уступки, ни технологические дотации не трансформируются в реальные рычаги влияния. Поэтому можно говорить о том, что проект «Аккую» не столько усилил позиции России, сколько создал новую зависимость — финансовую и политическую.

Что касается Казахстана, то ситуация, несмотря на внешнюю схожесть, развивается по иным лекалам. На первом этапе Россия сумела отстоять участие «Росатома» в строительстве первой АЭС, причём при содействии Китая, который, по ряду сообщений, был заинтересован в вытеснении французской EDF и других западных игроков. Здесь Россия действительно добилась временной тактической победы, использовав дипломатические каналы, лоббистское давление, а также личные связи — в частности, через бывшего президента Назарбаева, чьё влияние в элите сохраняется. Однако уже сейчас очевидна попытка Астаны сбалансировать участие Москвы через второй параллельный проект с КНР (CNNC), что лишает Россию монополии и превращает её в одного из партнёров, а не доминирующего игрока.

Принципиальным отличием казахстанской модели от турецкой является заявленное намерение сохранить национальный контроль над объектами и выстраивать проект как международный консорциум с диверсифицированными рисками. Казахстан, обладающий крупнейшими в мире запасами урана и развитыми компетенциями в переработке ядерного топлива, явно не планирует допустить зависимости от одного технологического вендора. Фактически Астана использует конкуренцию между Россией и Китаем, чтобы минимизировать собственные затраты и сохранить политико-экономический суверенитет.

«Росатом» выступает здесь скорее как подрядчик и источник экспортного финансирования, чем как геополитический актор. В обоих случаях — как в Турции, так и в Казахстане — прослеживается стратегический парадокс. Россия финансирует критическую инфраструктуру в странах, которые системно диверсифицируют внешнеполитические связи, сотрудничают с Западом и Китаем, и в перспективе способны использовать эти же объекты как аргумент в переговорах с Москвой.

www.group-telegram.com/us/moscow_laundry.com/28281

122K viewsJun 16 at 13:03

❗️Шамс Мамедова, автор Telegram-канала «бранч по-турецки», специально для канала «Московская прачечная»

Проект строительства атомных электростанций с участием «Росатома» в Турции и Казахстане — это одновременно витрина возможностей российской атомной отрасли и индикатор фундаментальных противоречий во внешнеэкономической и внешнеполитической стратегии России. Несмотря на декларации о «геополитическом влиянии», которое, казалось бы, должна обеспечивать энергетическая зависимость принимающих стран от российских технологий и поставок, реальная картина демонстрирует асимметричную модель зависимости, в которой риски и издержки в большей степени ложатся на российскую сторону.

Начнём с Турции. Проект АЭС «Аккую» стал примером крупного инфраструктурного экспорта, реализованного по модели BOO (build-own-operate — «построй-владей-эксплуатируй»), где вся финансовая и технологическая нагрузка фактически легла на «Росатом» и, соответственно, на российский бюджет. Турция при этом получила ключевые преимущества — гарантированное энергоснабжение, отсутствие капитальных вложений, и возможность использовать политико-правовые инструменты (например, риторику о защите нацбезопасности) для давления на эксплуатирующую сторону. Установленная на 25 лет фиксированная цена на электроэнергию при высокой волатильности валютных курсов и инфляционных издержек для России делает возврат инвестиций в проект крайне проблематичным. Особенно в условиях, когда Эрдоган может в любой момент пересмотреть тарифную политику — юридические механизмы защиты российских интересов в подобной модели отсутствуют или крайне слабы.

Таким образом, если геополитическая цель заключалась в том, чтобы получить рычаг давления на Анкару, то она реализована в недостаточной степени. Турция не демонстрирует лояльность: она активно сотрудничает с НАТО, продаёт беспилотники Украине, усиливает присутствие в Закавказье и Центральной Азии, а также фактически блокировала вхождение России в Организацию Тюркских Государств. Стало очевидно, что в отношениях с Анкарой ни экономические уступки, ни технологические дотации не трансформируются в реальные рычаги влияния. Поэтому можно говорить о том, что проект «Аккую» не столько усилил позиции России, сколько создал новую зависимость — финансовую и политическую.

Что касается Казахстана, то ситуация, несмотря на внешнюю схожесть, развивается по иным лекалам. На первом этапе Россия сумела отстоять участие «Росатома» в строительстве первой АЭС, причём при содействии Китая, который, по ряду сообщений, был заинтересован в вытеснении французской EDF и других западных игроков. Здесь Россия действительно добилась временной тактической победы, использовав дипломатические каналы, лоббистское давление, а также личные связи — в частности, через бывшего президента Назарбаева, чьё влияние в элите сохраняется. Однако уже сейчас очевидна попытка Астаны сбалансировать участие Москвы через второй параллельный проект с КНР (CNNC), что лишает Россию монополии и превращает её в одного из партнёров, а не доминирующего игрока.

Принципиальным отличием казахстанской модели от турецкой является заявленное намерение сохранить национальный контроль над объектами и выстраивать проект как международный консорциум с диверсифицированными рисками. Казахстан, обладающий крупнейшими в мире запасами урана и развитыми компетенциями в переработке ядерного топлива, явно не планирует допустить зависимости от одного технологического вендора. Фактически Астана использует конкуренцию между Россией и Китаем, чтобы минимизировать собственные затраты и сохранить политико-экономический суверенитет.

«Росатом» выступает здесь скорее как подрядчик и источник экспортного финансирования, чем как геополитический актор. В обоих случаях — как в Турции, так и в Казахстане — прослеживается стратегический парадокс. Россия финансирует критическую инфраструктуру в странах, которые системно диверсифицируют внешнеполитические связи, сотрудничают с Западом и Китаем, и в перспективе способны использовать эти же объекты как аргумент в переговорах с Москвой.

BY Московская прачечная