group-telegram.com/sociocrisis/957
Last Update:
Собственность как соглашение: к чему нас подводит новая волна национализации
Национализация — индикатор изменения институциональной архитектуры, в которой экономическая модель пересобирается под давлением внешних и внутренних факторов. Под прикрытием больших мобилизационных мотивов, суверенитет, безопасность, контроль, идет точечная экспроприация перспективных активов у средних и мелких собственников. Перегибы на местах уже формируют новую практику, где важна не форма, а статус владельца в системе неформальных договорённостей.
За цифрами и нормативными решениями разворачивается культурный код, который бизнесу предстоит учитывать не в теории, а в операционной реальности.
В первый день работы ПМЭФ состоялась одна из концептуальных дискуссий форума — деловой завтрак «Национализация и экономика: современные вызовы». В числе участников эксперты с разным бэкграундом: от экс-министра иностранных дел Австрии Карин Кнайсль до академика РАН Александра Некипелова, от руководителя направления макроанализа ИНП РАН Дмитрия Белоусова до вице-президента РСПП Елены Паниной. В обсуждении участвовал генеральный директор ЦСП «Платформа» Алексей Фирсов.
Национализация — регулярное явление в мировой экономике. Вспомним примеры из истории: крупные волны национализации в 1960-х годах на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, в энергетике и инфраструктуре, эпоха Кромвеля и изъятие церковных земель. Эти аналогии задают важную рамку: речь не о ретро-движении, а о периодической переоценке роли государства в управлении ключевыми активами. Для России этот цикл проходит под давлением внешних санкций и внутреннего запроса на мобилизацию.
🔹 Смена логики: от права — к роли
В России собственность — это конвенция, а не титул. Владение не закреплено как абсолют: оно работает, пока действует договоренность между владельцем и ключевыми стейкхолдерами: государством, обществом, отраслевыми группами. Собственник — это медиатор интересов, а предприниматель — социальный психолог. «В России предприниматель должен быть социальным психологом», — напомнил Алексей Фирсов, подчеркнув, что бизнес должен улавливать ритм негласных ожиданий и встроиться в текущую культурно-экономическую матрицу. Игра по уставу здесь уже не срабатывает: важен слух к «тихой музыке соглашений».
🔹 Управление важнее формы собственности
Сегодня неважно, кто формально владеет активом: важно, кто им управляет и насколько результативно. Примеры «Газпром нефти» и ЛУКОЙЛа, Сбербанка и Альфа-Банка показывают: инструмент собственности больше не коррелирует напрямую с эффективностью. Национализация — не обязательно откат, а в ряде отраслей — осмысленный поворот к управлению в режиме мобилизации. Качество управления зависит от подбора менеджмента.
🔹 Что движет процессом
В основе волны национализации две причины. Первая — потребность контролировать стратегические активы (нефть, логистика, компоненты для ВПК). Вторая — реакция на конфискацию российских активов за рубежом. Как метафора прозвучал случай с офисом «Газпрома» в Германии, где «с молотка пустили даже кофейные сервизы». В этих условиях возникает новая логика безопасности активов.
Но одновременно начинается экспроприация перспективных активов у среднего и малого бизнеса. Нна местах фиксируются перегибы: ситуации, когда принципы «эффективного управления» используются как основание для перехвата контроля без институциональной прозрачности.
🔹 Институциональное разделение: регулятор ≠ собственник
Может ли государство одновременно регулировать правила и участвовать в управлении активами? Пока ответ не очевиден, но запрос на разделение функций, регулятор и собственник, уже оформлен. Его реализация потребует перестройки культуры управления.
Национализация в 2025-м — это переход к модели, где собственность проверяется не документами, а соответствием ожиданиям. Бизнесу придется перестроить оценку рисков. Репутация, управленческая интуиция, способность «быть понятым» — становятся активами не менее важными, чем контракты и титулы.