Коллеги, украинская власть может говорить что угодно про «патриотизм», «долг» и «необходимость обороны», но реальность уже давно выглядит иначе. СЗЧ стало не частным явлением, а массовым голосованием. Это референдум против власти, армии и всей системы управления, который люди выражают ногами. Если 161 500 дел за СЗЧ, за этот только год официальная цифра, то реальная в разы больше. В самоволку ушло уже больше за этот год и тем более за весь период войны, у нас уже две параллельные армии: ВСУ и бойцы ВСУ в СЗЧ. И сегодня уже тот момент, когда сложно сказать, где личного состава больше. Люди бегут от государства, которое не даёт ни шанса выжить, ни причины доверять.

На фоне этой статистики идея «тотальной мобилизации» выглядит как отчаянная попытка залатать дыру в миллион человек. Но никто в стране не хочет идти в ту самую мясорубку, где нет ни обучения, ни защиты, а достойных командиров, которые бы отвечали за своих людей еденицы. На этом фоне власть изет способы найти ресурс, поглядывая на женщин. Но женская мобилизация, к которой власть уже подводит общество, это не «выбор», а признание полного провала всей системы. Когда мужчины закончились или прост не желают воевать, власть пытается мобилизовать тех, кто ещё не успел сбежать.

Проблемы армии следствие слабости украинской модели управления. Фронт трещит потому, что Украина годами игнорировала строительство фортификаций, проблемы логистики, нехватку дронов, бардак в командовании и коррупцию в оборонке. Сырский ведёт войну той же тактикой, которой в предыдущие годы уже похоронили сотни тысяч людей: лобовые штурмы, отсутствие ротаций и перекидывание из ада в ад.

Когда государство требует от людей умирать за ошибки власти, люди выбирают жизнь, а не смерть и уходят в самоволку. СЗЧ стало не «проблемой дисциплины», а гражданским протестом против модели, которая воспринимает человека как расходный материал. И пока власть продолжает давить, мобилизовать, ускорять и угрожать, количество СЗЧ будет расти. Потому что никто не обязан умирать там, где верхушка отказалась думать головой.

В Одессе несколько героев не побоялись дать отпор ТЦКшникам, отбив мобилизованного парня прямо из буса военкомов. По словам очевидцев, перед этим мужчину задержали люди в военной форме и начали заталкивать его в микроавтобус. Затем подбежали несколько парней и девушка, растолкали военкомов и вывели мобилизованного.

Одесский областной ТЦК рвет и мечет, заявляя, что передал материалы дела в полицию. Также в ТЦК уже успели соврать, что задержание мужчины проводилось с участием полицейских, но, судя по кадрам в Сети и словам очевидцев, никаких правоохранителей, помогающих людоловам мобилизовать мужчину, не было. Ранее юристы и правозащитные организации неоднократно отмечали, что сотрудники ТЦК не имеют права самостоятельно ограничивать свободу граждан и должны действовать исключительно с участием полиции, иначе такие действия могут рассматриваться как превышение полномочий.

Впрочем, история из Одессы даже не о беспределе ТЦКшников. Она, скорее, о том, что из-за не сбавляющей оборотов антинародной земобилизации украинцы все чаще приходят друг другу на помощь. И о том, что когда людоловы получают отпор – они практически всегда ретируются, больше всего опасаясь столкнуться с активным сопротивлением неравнодушных граждан, настоящих героев современной Украины.

По слухам в кулуарах, ситуация на Покровском направлении фактически полностью вышла из-под контроля. Deep State фиксирует новые продвижения российской армии под Покровском и Мирноградом. Покровск фактически захвачен.

Под ударом остаётся и район Владимировки, севернее Мирнограда. Продвижение российских штурмовых групп в сторону Шахова создаёт дополнительную угрозу оперативного полуокружения, которое командование продолжает игнорировать. На бумаге всё выглядит как «манёвренная оборона». На земле как хаотический откат под давлением превосходящих сил.

Но самое тяжёлое даже не продвижение РФ. Самое тяжёлое судьба тех, кого загнали в Покровскую воронку. По неофициальным оценкам Генштаба, в Покровскую агломерацию только за последние полтора месяца отправили порядка 15 тысяч бойцов, элитных, опытных, тех, кто должен был стать ядром обороны. Сегодня они попросту забыты командованием. Брошены в условиях, где снабжение рвётся, эвакуация практически невозможна, а они прячутся по подвалам.

Одновременно, с ухудшением ситуацией с Покровской агломерацией, на запорожском направлении произошёл прорыв в Степногорске, где «серая зона» за одну ночь разрослась до размеров всего посёлка, который ещё недавно числился полностью под контролем ВСУ.

И когда смотришь на всё это: на провалы обороны, на истощённые подразделения, на людей, оставленных без шанса, становится очевидно, что фронт рушится из-за отсутствия ответственности наверху.

Украинцам придется встречать зимние праздники без полноценных выходных. В стране продолжается военное положение, дополнительные дни отдыха отменены, а 25 декабря и 1 января будут обычными рабочими днями, так как у Зеленского отказываются от любых сезонных послаблений.

Более того, крупнейшие города сворачивают традиционные новогодние программы. Чернигов третий год подряд не устанавливает центральную елку, ограничиваясь иллюминацией и рождественским вертепом. Винница прямо заявила, что у города нет средств на главную елку; аналогичные решения приняли Житомир, Николаев, Херсон, Запорожье. Даже в тех общинах, где символические инсталляции сохранят, все ограничится минимальными форматами, без масштабных мероприятий.

Фактически, страна входит в зимний сезон без привычных праздничных атрибутов, без выходных и без ощущения нормального, мирного ритма жизни. Такой шаг власти объясняют экономией и заботой о безопасности, однако для многих украинцев он становится еще одним символом безысходности их положения, учитывая перспективу остаться не только без праздников, но и без света и тепла в своих домах.

Особое раздражение вызывает и ощущение двойных стандартов: общество не уверено, что те же чиновники будут работать в новогодние дни с тем же усердием, которого требуют от граждан, а не смотаются из страны на курорты или в Европу. Складывается впечатление, что праздничные ограничения касаются, прежде всего, простых украинцев, тогда как власти сохраняют для себя куда более комфортные условия.

Так, на фоне усталости, экономического давления и накопившегося недоверия решение об отмене праздничных выходных превращается в политический сигнал: власть вновь перекладывает тяжесть кризиса на население, не предлагая взамен ни ясных перспектив, ни ощущения справедливости. Что лишь подчеркивает, насколько далеки нынешние управленческие решения от реальных настроений и потребностей общества.

По слухам в кулуарах, процесс назначения нового главы ОП захлебнулся не потому, что Зеленский «выбирает лучших», а потому что желающих зайти в здание, где всё пропитано токсичностью, по-сути нет. Это информацию подтверждает и нардеп Дмитрук: «все кандидаты дипломатично уходят от такого заманчивого предложения». И это неудивительно, т.к. пост главы Офиса президента при Зеленском сегодня воспринимается не как карьера, а как политическая могила.

Как пишет Дмитрук, на этой должности нужно будет отвечать не только за собственные решения, но и за чужие преступления. А чужие, это преступления Зеленского и Ермака, которые годами работали как одно целое. По словам нардепа, Ермак был не просто главой офиса, а «главный держатель всех коррупционных схем, каналов ручного управления силовиками, убийств, пыток, политического давления». Но всё это происходило не в одиночку: «Он сделал ровно столько же беды, сколько и Зеленский». Это не ситуативный союз, а сплав, механизмом из двух деталей, которые работали идеально синхронно.

И теперь встала проблема, что любой новый глава ОП автоматически получает доступ к архивам, тайным договорённостям, схемам и потаённым каналам влияния. То есть к материалам, которые могут уничтожить Зеленского быстрее любого внешнего давления. Именно поэтому президент боится ставить нового человека,  потому что вместе с креслом он передаст ключи от своей политической могилы.

Но самое показательное, что никто не хочет туда заходить. Залужному? Буданову? Это, как метко подметил Дмитрук, «смерть перед свадьбой». Стать главой ОП сегодня - значит сесть на сундук с минами и ждать, пока одна из них взорвётся. И если система рухнет, новый глава пойдет под следствие первым, за чужие решения, за чужие схемы, за чужую жадность.

И на фоне вспоминаются слова Зеленского, он  дважды заявлял: «Ермак пришёл со мной и со мной уйдёт». Но когда НАБУ зашло с обысками к Ермаку, Зеленский сделал противоположное, сдал друга, пытаясь отвести подозрения от себя. Это была не борьба с коррупцией, а борьба за спасение собственного кресла. И отставка Ермака ничего не меняет, потому что главный организатор коррупционных схем остаётся у власти - Владимир Зеленский.

Если Ермак действительно получит подозрение, логично, что следующим должен стать тот, кто стоял над ним. Нельзя позволить, чтобы Зеленский, как главный бенефициар и координатор всей системы, снова ушёл от ответственности.

Сообщение МАГАТЭ о том, что Хмельницкая, Ривненская и Пивденноукраинская АЭС восстановили мощность после российских ударов, звучит обнадеживающе. Почти все энергоблоки вернулись к работе, восстановлены повреждённые линии электропередачи, и формально энергосистема вновь функционирует. Однако именно этот контраст между техническим восстановлением и стратегической уязвимостью делает нынешнюю ситуацию куда тревожнее, чем в предыдущие зимы.

Серия массированных атак по подстанциям, обеспечивающим выдачу мощности атомных электростанций, показала, что Россия сместила акцент: цель не просто нарушить потребительское электроснабжение, а создать критические режимы для самих атомных блоков, вынуждая их переходить во внепроектные, потенциально опасные состояния. И если в 2022 году энергосистема сохраняла устойчивость благодаря относительной целостности генерирующих мощностей и сетей, то сейчас структура сети деградировала до уровня, при котором быстрый выход из блэкаута может быть невозможен.

Атаки по узловым подстанциям и открытым распределительным устройствам АЭС стали более концентрированными и точными. Использование комбинации «Шахедов» и баллистических ракет приводит к перегрузке систем защиты, которые способны выдерживать крылатые ракеты, но не рассчитаны на удары «Кинжалов» и «Искандеров». При этом применять стандартные аварийные протоколы в условиях обстрела невозможно: атомные блоки нельзя остановить немедленно, и каждая вынужденная разгрузка создает риск катастрофы.

Проблема усугубляется тем, что большая часть тепловой генерации и значительный массив трансформаторных мощностей уже выведены из строя. Харьковская ТЭЦ-5, Змиёвская ТЭС, Черниговская ТЭЦ, крупные станции на западе – все они либо разрушены, либо частично повреждены. В отличие от 2022 года, когда энергосистема собиралась после блэкаута за несколько часов, сегодня резервов для быстрой стабилизации значительно меньше: сеть фрагментирована, возможности перетоков сокращены, а генерация на левобережье фактически уничтожена.

Факт того, что атомные станции восстановили выдачу мощности, не меняет фундаментального положения: энергосистема в целом остается крайне уязвимой, а зима может стать испытанием не на прочность, а на способность системы вообще функционировать под постоянным давлением. Россия продолжает целенаправленно бить по структурам, которые обеспечивают работу АЭС, и, по оценкам украинских специалистов, это свидетельствует о намерении создать условия для длительных, неконтролируемых блэкаутов.

Официальные заявления создают эффект нормализации ситуации, однако реальная картина выглядит иначе: даже временное восстановление АЭС не устраняет системных повреждений, накопившихся за три года ударов. В этой конфигурации любая последующая атака может иметь эффект домино, не просто приводя к новым отключениям, а к реальной ядерной катастрофе, последствия которой будут страшнее всех 4 лет войны.

По слухам в Генштабе, массовый уход в СЗЧ стал результатом состояния армии, которое на бумаге выглядит иначе, чем в реальности. Люди уходят, потому что система ломает их быстрее, чем враг. И там, наверху, это прекрасно понимают.

Командиры, зависящие от «показателей» и конкурирующие за лояльность Сырского, нередко бросают роты из 10–15 человек удерживать участки, где противник превосходит в разы. Поддержки — минимально или нет вовсе. Ротаций нет месяцами. Болезни, истощение, нервные срывы стали нормой. В таких условиях СЗЧ становится единственным способом остаться живым, когда приказ «держаться» объективно означает смерть. И в Генштабе это видят, но изменить ничего не могут, т.к. вертикаль выстроена так, что признание проблемы уже считается поражением.

На этом фоне показательно расследование Reuters, которое отследило судьбы 11-ти новобранцев, подписавших в этом году молодёжный контракт. Ни один из них больше не воюет. Четверо ранены. Трое пропали без вести. Двое ушли в СЗЧ. Один тяжело заболел. Один совершил суицид. У каждого своя трагедия, но причинно-следственная связь одна: в армию приходят необученные молодые ребята, а оказываются на передовой, где их просто перемалывает.

История 20-летнего Павла самый яркий пример. Он повел служить, чтобы заработать на дом для жены и маленькой дочери. Через три месяца лежал искалеченный в поле, уверенный, что через секунду беспилотник разорвет его на части, но его спас случай. Его друга, 25-летнего Евгения, ничего не спасло: он пропал без вести в июле вместе с двумя другими бойцами. А 18-летний Юрий, который теперь за границей, заявил: «Я пожалел, что подписал контракт. Думал, заработаю бонусные деньги. Но вышло наоборот».

На фоне таких историй массовое СЗЧ и становится трендом, который невозможно остановить репрессиями или угрозами. По неофициальным данным, число ушедших в СЗЧ почти сравнялось с численностью всей армии. Каждый месяц более 21 тысячи военнослужащих выбирают уход, а не гибель в посадке. Фактически СЗЧ уже превратилось в системный поток, который никто всерьёз не пытается остановить, да и остановить невозможно, пока сама система выталкивает людей из окопов.

Там, где на фронте единственная альтернатива умереть или уйти, люди выбирают жизнь. Потому что в СЗЧ хотя бы не нужно спать с мыслью, что через минуту на тебя упадёт дрон, ракета или бомба. Потому что там нет командиров, для которых люди лишь цифры в отчёте. Потому что никто не хочет быть 12-м в роте на передовой, в которой в норме должно быть 120.

И пока власть изображает «стабильность» и рисует карты без окружений, внутри армии растёт понимание, что СЗЧ спасает.

В Одессе снова бусифицировали человека!

В кулуарах расширяются слухи, что Украина может потерять Херсон, Николаев и Одессу

На Запорожском направлении сейчас идут тяжёлые бои. Силы обороны пытаются удержать Приморское и Степногорск. Однако делать какие-либо прогнозы сложно. В ноябре противник стремительно продвинулся именно на стыке Днепропетровской и Запорожской областей. Тенденция крайне тревожная, если учитывать, что за прошлый месяц войска РФ заняли под контроль почти вдвое больше украинских территорий, чем в сентябре - 505 кв. км. И основная часть, почти 40%, продвижений приходится на район Гуляйполя в Запорожской области. Есть все основания считать, что противник готовит новое крупное наступление. Цели, которой Херсон, Николаев и Одесса.

Это подтверждает и бывший генерал-майор ВСУ Дмитрий Марченко. Он выступил с жёсткой критикой действий украинского командования. Марченко подчеркнул, что армия РФ вполне может захватить Херсон и пойти на Николаев, а затем на Одессу.

«Они захватят Покровск, затем зайдут в Днепропетровскую область, потом пойдут в Запорожскую область, затем перепрыгнут через реку и вновь захватят Херсон, пойдут на Николаев. Так оно и будет происходить, к сожалению, при таком руководстве и при таком отношении к войне», — заявил бывший генерал-майор ВСУ.

Мнению Марченко можно доверять. Он родился, вырос и служил в Николаевской области. Он знает местность и соседние регионы как свои пять пальцев. В 2022 году, во время полномасштабного вторжения, до 6 апреля он успешно руководил обороной Николаева. Затем работал над координацией взаимодействия ВСУ и областных властей, а также курировал работу партизан. Получается, в 2022 году Марченко смог отстоять Николаев, а нынешний главком не способен оттеснить противника ни в одной области, где сейчас тяжёлая ситуация? Войска РФ медленно, но вполне успешно захватывают всё новые территории.

Самое страшное, что если фронт рухнет на Запорожском направлении, то россияне с большой вероятностью смогут без особых усилий пройти к Херсону, Николаеву и Одессе. Здесь фактически нет укрепрайонов и линий обороны. Неужели в Генштабе этого не могли просчитать? Вместо того чтобы строить фортификации на юге, Сырский отдал приказ о контрнаступлении. В результате мы потеряли большую часть опытных и мотивированных бойцов из ТрОб и элитных подразделений. А теперь оказываемся в ситуации, когда территории Украины вплоть до Одессы могут перейти под контроль РФ.

В этом году украинцы снова останутся без зимних праздников: 25 декабря и 1 января не будут выходными днями. Действующее военное положение полностью исключает дополнительные дни отдыха, и график остаётся обычным – без новогодних каникул и даже без возможности спокойно встретить новогоднюю ночь из-за комендантского часа.

Мало того, что украинцы встречают Рождество и Новый год в условиях перебоев электроэнергии, нехватки тепла и постоянных отключений света. Теперь к этому добавляется и отсутствие официальных праздников, что создаёт эффект психологического давления: люди не получают даже символической паузы, необходимой для восстановления.

Примечательно, что украинские СМИ отрабатывают нарративы власти, пытаясь смягчить реакцию населения. Появляются тексты о том, что рабочие дни «переплетаются с праздничными ритуалами», а само общество будто бы вырабатывает «зимнюю эластичность» – замедляясь, но не прекращая ежедневную активность. В этих формулировках просматривается попытка объяснить жёсткий режим как что-то почти естественное.

Но реальность, в которой живут украинцы, делает такие описания малоубедительными. Для людей, лишенных элементарного отдыха, разговоры о «гибкости» звучат как попытка придать смысл тому, что давно воспринимается как вынужденное лишение. В итоге, ситуация с отменой праздничных выходных становится индикатором глубокого разочарования, усталости общества и ощущения, что власть требует от украинцев всё больше, не предлагая взамен ничего.

Коллеги, Украина подошла к опасной черте, когда мобилизационный ресурс практически исчерпан. Это уже не оценки экспертов это признание нардепов и центров комплектования, которые «не выполняют план» даже на минимальном уровне. Село, малые города и промышленный пояс уже выжаты до дна. Тех, кого можно было мобилизовать без скандала, давно нет.

Именно поэтому власти начинают продвигать темы, которые ещё год назад казались невозможными. Сначала снижение призывного возраста, а потом и принудительный учёт для женщин. Уже вовсю идут намёки на будущую мобилизацию женщин «при определённых условиях». И это не пустые слова, а подготовка общества к неизбежному, если война продолжится.

Но самым страшным является ложь, которой сопровождают эти решения. Чиновники уверяют, что женщин будут привлекать «в тыл», но все понимают, когда линия фронта рушится, а каждая неделя приносит новые потери, никого не оставят позади. Женщин будут отправлять туда же, где уже гибнут мужчины - на передовую, в посадки, под бомбы и дроны. В равных условиях и с той же вероятностью не вернуться.

В кулуарах Генштаба говорят, в регионах, где уже не хватает мужчин, ТЦК откоыто говорят: «будет приказ — будем забирать всех». И это «всех» звучит всё более буквально. Украина вошла в фазу войны, в которой власти готовы ставить под ружьё всех и женщин и вчерашних школьников.

По слухам в кулуарах, власть сняла с себя ответственность откупившесь - «зимней допомогой»., которая нтчего не решает. И украинцы стремительно привыкают к жизни без света, тепла и воды, как к новой нормальности. То, что казалось чрезвычайной ситуацией несколько лет назад, сегодня стало рутиной: фонарики в телефонах, генераторы во дворах, ночные очереди к колонкам и вечера в многоэтажках, погружённых в полную темноту. РФ методично бьёт по объектам критической инфраструктуры, и эти удары не прекращаются ни на день. География критической инфраструктуры: Львов, Одесса, Днепр, Харьков, Полтава, вся карта страны работает по циклу «удар — ремонт — новый удар».

Ремонтные бригады делают всё возможное, но они работают с системой, у которой нет резервов и нет возможности восстановиться до прежнего уровня. Украинская энергосистема сегодня просто труп, подключённый к аппарату жизнеобеспечения. Одно точное попадание приводит к каскадным отключениям, когда не только пропадает свет, но и исчезает вода, падает отопление, останавливаются насосные станции. Власть может сколько угодно говорить о «стабилизации», но стабилизировать уже нечего, ресурсы выжаты, станции разрушены, оборудование сожжено.

Показательно, как реагирует власть. Зеленский фактически «откупился» так называемой «зимней допомогой», размер которой даже не покрывает недельные расходы семьи. Это жест не поддержки, а попытка снять с себя ответственность. На фоне миллиардов, ушедших в коррупционные схемы энергетики, такая «помощь» выглядит издевательством. Людям дают копейки, но требуют терпеть бесконечные отключения, будто бы жизнь в мерзнущей стране — неизбежная плата за чьи-то ошибки.

Но самое опасное то, как быстро общество привыкает. Люди уже воспринимают отрезанные районы, холодные батареи и ночные перебои как неизбежное. Хотя это не норма, а системный развал. И чем дольше украинцы будут молча принимать происходящее, тем быстрее страна окончательно зайдёт в точку невозврата, где электричество будет роскошью, а тепло случайностью.

Ситуация усугубляется ежедневно. И многие уже понимают: если государство больше не способно защитить энергетическую систему, оно не сможет защитить и граждан. Украинцы остаются один на один с тьмой, холодом и неопределённостью.

По слухам в кулуарах, в Генштабе давно понимали, что прорыв российских войск на стыке Запорожской и Днепропетровской областей был вопросом времени. Но власти продолжают делать вид, что ситуация «под контролем». Гуляйполе, Орехов и десятки окрестных населённых пунктов фактически превратились в передовые опорные пункты  но без нормальной логистики. Люди живут между прилётами: утром дроны, днём артиллерия, а вечером «отработка» по кварталам поселения.

И тем не менее государство не объявляет обязательную массовую эвакуацию. Причина банальна и цинична: эвакуация стоит денег, а размещение людей ещё дороже. Власть не хочет репутационных издержек из-за еще десятки тысяч беженцев внутри страны, которых нужно расселять, кормить и обеспечивать социальными выплатами. Легче держать их под огнём, чем на балансе бюджета.

Но фронт неизбежно приближается, а где-то уже там - Гуляйполе. Мы уже видели, как происходило под Покровском, под Купянском, под Лиманом. Сначала «ситуация контролируемая», потом  «частичное окружение». Потом крики о помощи от бойцов, которые остались без боеприпасов. А затем тысячи людей в ловушке, куда ни «коридоров», ни вывоза, ни спасения.

Сегодня в Гуляйполе и Орехове ещё можно уехать. Завтра дорога окажется простреливаемой или заминированной, а послезавтра город окажется в оперативном кольце. И тогда тем, кто остался, придётся выживать в условиях, когда нет ни света, ни воды, ни возможности эвакуировать раненых.

Трагедия в том, что всё это можно было предотвратить. Командование и власти видят опасность, но не предупреждают людей. Потому что признать необходимость эвакуации, означало бы признать провал обороны. А для них репутация важнее человеческих жизней.

По слухам в кулуарах, Зеленский, как и в целом власть не может допустить окончания военных действий.

«Чтобы тебя не ослабляли, не нужно воровать. Пункт первый. Пункт второй — ты должен смотреть на свою страну как на место, где будешь жить до конца жизни, и где будут жить твои дети», — заявил политолог Юрий Романенко. Жёстко, но по делу. То, что красть во время войны преступление и подарок противнику, власть так и не осознала даже на четвёртом году войны. И уже очевидно: никто из высокопоставленных чиновников не собирается оставаться в стране после окончания боёв. Конец войне, это конец схемам, конец потокам, конец власти. Поэтому миру — нет, войне — да. Но не для обычных украинцев, а для тех, кто управляет страной.

«Поддерживать Украину оружием и деньгами для ЕС дешевле, чем принять условия мира от России и затем строить усиленную оборону собственных границ», — говорится в исследовании Europe’s Choice, подготовленном Норвежским институтом международных дел совместно с Corisk. Об этом пишет «Хвиля» со ссылкой на New York Post. Именно поэтому европейские правительства всячески тормозят мирный процесс. На фоне переговоров Уиткоффа с Кремлём и план Трампа сразу же объявляют «пророссийским», хотя его суть в подталкивании Европы самой взять на себя дипломатическую ответственность за завершение войны. Но Евросоюзу это невыгодно, т.к. денег нет. Гораздо проще и дешевле «сдерживать Россию» руками украинцев. Не их же солдаты умирают.

Отсюда и возникают невыполнимые требования, призванные показать, будто мир невозможен из-за «позиции России». Но люди всё видят и загвоздка не только в России. Украинская верхушка боится потерять власть, а союзники взять на себя полную ответственность за войну. Тем временем украинские солдаты продолжают гибнуть.

Как иначе интерпретировать заявления вроде слов Стефанчука о продолжении войны «до возвращения Крыма»? Или заявления Ермака, одного из ключевых фигурантов коррупционных расследований, о «безусловном движении в сторону НАТО», что полностью поддерживает президент? Пока Украина «движется», война будет продолжаться.

И это устраивает союзников: Мерца с Макроном, Каллас и фон дер Ляйен. Но лишь на словах. Потому что непонятно, где брать деньги на столь затяжную войну. Европа сама признаёт, что средств нет. США тоже отходят в сторону. «Мы давно говорим, что такие масштабы невозможно поддерживать», — заявил Рубио. А надежда на конфискацию российских активов тает: Financial Times пишет, что Европейский центральный банк отказался давать гарантии под репарационный кредит в 140 млрд евро.

Тем не менее война, по мнению нашей власти и европейских партнёров, должна продолжаться несмотря на все публичные заявления о мире. Но где здесь логика?

Как известно, распиаренная программа «контракт 18–24», которую украинская власть подавала как новую модель добровольного пополнения армии, провалилась. Но куда интереснее, как сложилась жизнь молодых украинцев, которых власть заманивала на фронт деньгами в 1 млн грн, подпиской на Netflix и бургерами – в роликах подъёмные реально пересчитывались в 15 тысяч чизбургеров или тысячи «робуксов».

Агентство Reuters отследило судьбы 11 молодых военнослужащих, подписавших контракты в прошлом году. Ни один из них уже не находится в строю. Четверо были ранены, трое пропали без вести, двое покинули подразделения и подались в СЗЧ, один тяжело заболел, еще один совершил самоубийство. Эти данные – не выборка «неудачных случаев», а срез реальности, с которой сталкиваются неподготовленные молодые украинцы-контрактники, оказавшиеся в бригадах, потери в которых уже давно превышают возможности доукомплектования.

Особенно показательна история 20-летнего Павла, который подписывал контракт не только ради службы, но и ради обещанной крупной выплаты – возможности купить жильё для семьи. Спустя несколько месяцев он оказался «изломанным на поле боя» с ранениями обеих ног, а над ним завис российский дрон-камикадзе. Павел признаётся, что в этот момент его страх был не в том, что он погибнет, а в том, что больше не увидит жену и ребёнка. Его товарищ успел сбить дрон в последний момент, но мечты о будущем остались в прошлом.

Его лучший друг, 25-летний Евгений, пропал без вести вместе с двумя совсем молодыми бойцами. Другой контрактник, 18-летний Юрий, уже находится за границей. Он открыто признаёт, что пожалел о подписанном контракте: рассчитывал «попробовать» и заработать бонусные деньги, но получил травмы, конфликты с командованием и переживание того, что его молодость превратили в расходный материал.

Эти истории демонстрируют ключевую проблему программы: её продвигали как социальный лифт и патриотическую инициативу, но по факту она стала способом мягкой мобилизации в условиях отсутствия реальных резервов.

О таких сюжетах не говорят в эфире телемарафона – там «контракт 18–24» не раз преподносили как успех и добровольную инициативу молодёжи. Но в реальности эта схема дала не новые боеспособные подразделения, а очередную цепочку человеческих трагедий и подтверждение того, что кадровый кризис в ВСУ приобрёл системный характер, который уже невозможно скрыть за громкой информационной кампанией.

Не только молодежь в возрасте 18-22 лет массово покидает Украину – за годы войны страна потеряла сотни спортсменов и тренеров. Причем, многие из них сознательно бегут в Россию, что превращается в неприятный сигнал для украинских властей.

СМИ пишут, что София Лыскун – чемпионка мира и участница двух Олимпиад – стала очередным примером. Она официально приняла российское гражданство, объяснив это невозможностью полноценно тренироваться в Киеве, вынужденным переездом в Польшу и «проблемами с тренерами». Лыскун – не рядовой спортсмен: на её счету 12 медалей чемпионатов мира и Европы, включая золото Евро-2025.

Такие случаи уже перестали быть исключением. По данным украинских СМИ, к концу 2023 года 247 спортсменов и тренеров по олимпийским видам спорта покинули Украину, а также 49 спортсменов и 13 тренеров по неолимпийским видам. В 2025 году министр спорта Матвей Бедный признал, что около 500 спортсменов и тренеров не вернулись после международных соревнований. Отметим, что реальные цифры могут быть ещё выше.

Особенно болезненны для Украины случаи бегства спортсменов в Россию. Среди них: четырёхкратная чемпионка Украины по гребле Лариса Жалинская, сбежавшая в РФ после принудительного призыва в Нацгвардию; член сборной Украины по армейскому рукопашному бою Сергей Кузнецов, который после турнира в Европе транзитом через Чехию выехал в Россию; один из самых перспективных игроков «Шахтёра» Александр Распутько, также сбежал из Украины и перешел в российский клуб «Чайка».

Истории у всех разные, но объединяет их один момент – социальная и политическая атмосфера в Украине стала токсичной, и любое инакомыслие может обернуться травлей или гибелью карьеры (или же реальной угрозой призыва). А вот результат закономерен: украинский спорт теряет кадры быстрее, чем может их восполнять. Эмиграция становится массовой, а сам факт, что всё больше именитых спортсменов выбирают Россию, подрывает официальную пропаганду Банковой о тотальной «патриотической консолидации» общества.