Тот факт, что MAGA открыли для себя Карла Шмитта, многое говорит об этих людях. Для Шмитта политика — это не про идеи, а про самый примитивный трайбализм. Он нравится им не потому, что написал что-то умное — со Шмиттом такого не случалось. Его теория о том, что политика — это про друзей и врагов, а не про принципы, просто соответствует интуитивным представлениям глупых людей о политике. Им не интересны идеи. Они просто хотят кидать камнями в другую группу. Поэтому же Шмитт так популярен в некоторых кругах российской академии.

Забавный мысленный эксперимент от философа Майкла Хьюмера. Он хорошо показывает, как либертарианцы относятся к демократии:

Вы пошли выпить с несколькими коллегами и аспирантами. Вы увлечённо обсуждаете философию, и тут кто-то спрашивает, кто будет платить по счёту. Обсуждают разные варианты. Один коллега предлагает разделить счёт поровну между всеми. Вы предлагаете, чтобы каждый заплатил за свои напитки. Тогда один аспирант предлагает, чтобы вы заплатили за всех. Не желая тратить столько денег, вы отказываетесь. Но студент настаивает: «Давайте проголосуем». К вашему ужасу, они и правда голосуют — и выходит, что все за столом, кроме вас, хотят, чтобы вы оплатили всё. «Ну вот и решили, — заявляет студент. — Платите».

Huemer, M. (2013). The Problem of Political Authority. Palgrave Macmillan UK.

Пожалуйста, кто-нибудь расскажите Станкевичюсу, что такое минархизм / минимальное государство.

Американцы лучше относятся к человеку из Азии, если он (или она) имеет лишний вес. Когда азиат набирает вес, он воспринимается как "настоящий" американец. Но эффект не распространяется на другие расы.

Нет, у вас нет права не видеть мигрантов

На дебатах с Арсентием Тропаревским Александр Станкевичюс высказал следующий аргумент в защиту миграционных ограничений: у жителей Запада есть право на свою культуру — для того чтобы его защитить, они могут закрыть границы для чужаков. Я считаю этот аргумент слабым и далее объясню, почему.

Начнем с эмпирических предпосылок. Этот аргумент основан на допущении, что мигранты сильно поменяют культуры западных стран. Но действительно ли культура Запада так слаба, что рухнет под натиском мигрантов? Есть несколько оснований сомневаться в таком исходе.

Во-первых, культура Запада невероятно популярна. Люди смотрят западные фильмы и сериалы, слушают западную музыку. В более чем сотне стран мира есть McDonald’s, и почти во всех продается Coca-Cola. Исследования показывают, что глобализация привела к тому, что ценности людей по всему миру сдвинулись в сторону западных. Люди из других стран любят западную культуру и готовы ее перенимать.

Во-вторых, люди, которые приезжают на Запад, ближе к нему культурно. Мигранты — это не случайные люди из своих стран. Процесс миграции представляет собой процедуру отбора. Люди, которые готовы переехать, склонны разделять западные ценности в большей степени, чем остальные представители популяции. Исследователи используют эту гипотезу, чтобы объяснить сходство между мигрантами и местными. Например, именно так они объясняют, почему политические предпочтения мигрантов в США практически не отличаются от американских.

В-третьих, открытость к другим культурам — это составная часть культуры Запада. Либерализм — это фундаментальная западная ценность. Если Запад от нее откажется, то он перестанет быть Западом и станет гораздо ближе к авторитарным и консервативным странам Ближнего Востока. На самом деле, защитники «западных» ценностей, вроде Александра, очень похожи на исламистов, которых они так сильно не любят. Возможно, таких нативистов-праваков тоже надо интегрировать в западную культуру?

Теперь обратимся к нормативным предпосылкам аргумента Александра. Безусловно, у людей есть интерес в том, чтобы поддерживать свою культуру. Но могут ли они использовать насилие для того, чтобы реализовать свой интерес? Ограничения миграции основаны на насилии — государство применяет его, чтобы не пустить мигрантов в страну. Это насилие наносит вред как мигрантам, так и местным жителям. Мигрантов оно лишает возможности колоссально улучшить свой уровень жизни. Местных это насилие лишает возможности вступить в экономические отношения с мигрантами.

Рассмотрим мысленный эксперимент, который вдохновлен философом Майклом Хьюмером. Представьте, что вы русский православного вероисповедания. Вы живете в районе с такими же, как вы, православными русскими. В какой-то момент в вашем районе начинают массово селиться католики с литовскими фамилиями. Можете ли вы применить силу, чтобы сохранить культуру вашего района? Например, не давать этим людям проводить службы? Или просто выселить их из вашего района и не давать новым католикам купить или снять здесь квартиру? Очевидно, что нет. Так почему государство может делать то же самое по тем же самым основаниям в отношении мигрантов?

Аргумент Александра на дебатах был довольно слабым. Свобода передвигаться и жить там, где ты захочешь, — это базовая человеческая свобода. Государство не может ее ограничить просто потому, что кто-то не хочет видеть на улице людей другой культуры.

P.S. Важно отметить: я не против ограничений миграции как таковых. Я против таких ограничений на основании аргумента, который приводит Александр. Есть другие аргументы, более достойные рассмотрения.

Американцы считают, что в экономике все хорошо, когда их кандидат находится у власти. Они начинают считать, что все плохо, когда побеждает кандидат от другой партии.

Джон Стюарт Милль считал, что участие в политике сделает людей лучше и умнее. На деле ваш IQ падает пунктов на 20 и вы превращаетесь в первобытного человека, которому очень хочется покидаться камнями в членов другого племени.

Мешать бедным, страдающим людям найти работу — вот что действительно аморально. Не давать своей экономике расти — аморально.

Люди по типу Станка хотят причинять людям боль и делать их бедными — лишь бы вокруг них были белые люди.

Если это не про цвет кожи, то в чем проблема пускать больше мигрантов? Особенно тех, кто готов работать.

Возможно, вы считаете, что культура действительно под угрозой от мигрантов, но на дебатах я не услышал от вас вменяемых доказательств. Только черрипикинг и алармизм: "Ууууу махмуды понаехали и собираются трахать наших женщин!!!!! А что если махмуд трахнет твою дочку????!!!!!"

Я думаю, что именно поэтому Пожарский не хочет с вами дебатировать: много эмоций, мало логики и фактов.

Культура Запада — это культура открытости и либерализма. Если вы хотите от этой открытости отказаться, то вы уподобляетесь тем "дикарям" из других культур, которых вы так ненавидите. Писал об этом подробнее в своем разборе дебатов.

Яша Мунк пишет, что левая культура отмены в США начала набирать обороты после того, как Трамп стал президентом. Мунк объясняет это следующим психологическим механизмом.

Для леваков Трамп — абсолютное зло. Сначала они думали, что у них получится довести дело до импичмента, но довольно быстро поняли, что ничего не выйдет. Из-за этого чувства беспомощности они переключили свою агрессию на тех, до кого могли дотянуться. Причём под огонь чаще всего попадали другие леваки — их обвиняли в том, что они недостаточно следуют прогрессивным нормам.

Подумал, что что-то похожее случилось с российской оппозицией. "Белое пальто" и бесконечные срачи можно объяснить схожим психологическим механизмом.

Мунк, Я. (2025). Ловушка идентичности: История об идеях и власти в наше время. Individuum.

По мнению националиста Романа Юнемана, русские не заслужили быстрой и дешевой доставки. Мы должны страдать.

Национализм во многом схож с левыми идеями. Если брать за основу классическое определение Геллнера, то национализм — это идеология, согласно которой политические границы должны совпадать с культурными. Достичь такой культурной гомогенности невозможно без государственного вмешательства.

Создание национального государства — это всегда ассимиляция тех, кто не похож на правящую верхушку. Этнические меньшинства должны либо стать частью нации, либо отправиться в изгнание/быть убитыми. Нацбилдинг часто сопровождался подогреваемыми государством этническими чистками.

Когда государство уже создано, оно по сути монополизирует рынок культуры. Как отмечал Бенедикт Андерсон, все члены нации не могут быть знакомы друг с другом. Для поддержания культуры на таком большом масштабе требуется государственное вмешательство. Культура насаждается в государственных школах, распространяется через подконтрольные государству средства массовой информации.

Национальные флаги, символы, гимны — все это нужно государству, чтобы напомнить разным людям, что они все-таки единое целое. Национальные культуры вряд ли бы существовали в условиях спонтанного порядка.

Национализм также тесно связан с идеей равенства. Он пришел на смену традиционным обществам, где наблюдалось четкое деление на сословия. Идея нации уравнивала их между собой — ведь члены разных сословий являются частью единой нации. Националисты не только призывают к равенству статусов, но часто выступают за государственную поддержку наименее преуспевающих членов нации.

Многие национальные проекты изначально вообще были социалистическими. Хорошим примером здесь может послужить Израиль. Современные националисты в большинстве своем поддерживают государство всеобщего благосостояния. Также они призывают к протекционизму на рынке труда: государство должно "защитить" своих работников от мигрантов, которые якобы крадут их работу.

Сегодня мы вряд ли бы назвали националистов левыми. Я здесь не хочу играть в наперстки и менять значение слов. Однако национализм содержит в себе идеи, которые мы исторически ассоциировали с левым движением: государственное вмешательство и стремление к равенству. Хорошо это или плохо — решать читателю.

Меня всегда удивляло, что социалисты одновременно ненавидят корпорации и выступают за плановую экономику.

Левый философ Элизабет Андерсон справедливо замечает, что социалистические режимы прошлого имеют сходство с большими корпорациями. Это такие же авторитарные фирмы, которые управляются сверху вниз, только в масштабе государства и с ещё большим контролем за своими сотрудниками. Если власть босса хоть как-то ограничивается рыночными механизмами и политическими институтами, то власть коммунистического диктатора не ограничена ничем.

И это не баг, а фича. Советские коммунисты были в полном восторге от капиталистических фирм. Бухарин и Преображенский в «Азбуке коммунизма» писали, что социалистическое государство должно быть одной большой артелью:

Если все фабрики, заводы, всё сельское хозяйство есть одна громадная артель, понятно, что здесь должно быть всё рассчитано: как распределить рабочие руки между разными отраслями промышленности, какие продукты и сколько их нужно произвести, как и куда направить технические силы и так далее — всё это нужно заранее, хотя бы приблизительно, рассчитать и сообразно с этим действовать… Без общего плана и общего руководства, без точного учёта и подсчёта никакой организации нет. В коммунистическом строе такой план есть.

Так же как директор планирует производство, социалистическое правительство должно планировать всю экономику. Для коммунистов реальной проблемой была не капиталистическая фирма, а лишь рынок с его хаосом и несправедливостью.

В Норвегии боятся американских пошлин, если Трампу не дадут Нобелевскую премию мира. Норвежские политики и политические комментаторы не уверены, что Трамп понимает независимость Нобелевского комитета от правительства.

Прочитал целую гору сообщений в сми и разных каналах про вручение Нобелевской премии мира Мачадо. Меня поражает и злит, что все обсуждают это исключительно в контексте интересов США, Трампа и прочей идиотской геополитики, попутно обливая грязью саму концепцию Нобелевской премии мира, обвиняя её в леволиберальности. Ну ок. Раз для вас борьба за права человека и демократию это что-то ужасное само по себе, то можете смело отправляться на три буквы!
Вы хоть посмотрите на личность этой восхитительной женщины. Оцените её героизм. Но нет. Мы будем вечно искать костлявую руку заговора леволиберальных элит. Для справки: Корина Мачадо бесконечно далека от любой левизны и исповедует либертарианские взгляды.

Свободная миграция — это выгодно?*

По оценкам экономистов, общемировой ВВП в случае открытия границ может увеличиться на 67–147%. Обзорная работа на эту тему называется "Триллионы долларов, которые валяются на дороге".

С чем может быть связан такой рост?

В книге 'Wretched Refuse?' Алекс Ноурасте и Бенджамин Пауэлл приводят экономические аргументы в пользу открытых границ. Они объясняют выгоду свободной иммиграции двумя экономическими механизмами.

Первый касается сравнительных преимуществ. Когда люди получают возможность свободно перемещаться, они могут найти такую работу, где их производительность будет наибольшей. Свободная иммиграция, таким образом, выгодна по тем же соображениям, по которым выгодна свободная торговля.

Второй механизм экономисты называют «премией за место». Одни и те же люди становятся значительно продуктивнее просто за счет переезда из страны с «плохими» институтами в страну с «хорошими». Например, низкоквалифицированный работник мужского пола в возрасте 35–39 лет с образованием в пределах 9–12 классов может увеличить свои реальные доходы в 3–16 раз в зависимости от страны происхождения, просто переехав в США.

Противники свободной миграции указывают на возможные негативные последствия — снижение зарплат, рост безработицы и «утечку мозгов». Ноурасте и Пауэлл разбирают каждый из этих аргументов.

Миф о том, что мигранты «воруют» рабочие места, основан на ошибочном представлении об экономике как о пироге с фиксированным размером. На деле миграция увеличивает не только предложение труда, но и спрос на него. Исследования показывают, что благодаря миграции открываются новые предприятия и расширяются отрасли, что компенсирует возможное вытеснение местных работников. Важную роль играет разница в компетенциях. Мигранты часто дополняют местных, позволяя им перейти на работу, где требуется более высокая квалификация.

Исследования не подтверждают негативное влияние миграции на уровень заработной платы у местного населения. Наиболее уязвимой группой считаются низкоквалифицированные работники без диплома о среднем образовании, но даже здесь оценки варьируются от снижения в пределах 1% до небольшого роста доходов. Для компенсации краткосрочных потерь никто не мешает государствам обложить дополнительными налогами мигрантов и их работодателей.

Что касается «утечки мозгов», авторы обращают внимание на противоположный эффект: перспективы миграции стимулируют людей учиться и получать навыки, даже если не все из них в итоге уезжают. Более того, эмигранты ежегодно отправляют на родину сотни миллиардов долларов в виде денежных переводов, которые существенно поддерживают экономику стран происхождения.

Потенциальные выгоды от свободной иммиграции огромны. Ее противникам необходимо показать, что такого страшного мигранты сделают с культурой и институтами, что мы должны отказаться от этих выгод.

* Рерайт моего старого поста.

Я много раз писал, что главная проблема правого движения — это дефицит интеллектуалов. Фридрих Хайек заметил это еще в середине прошлого века:

Разумеется, среди интеллектуалов существует столько же разногласий во мнениях, сколько и среди любых других групп людей; однако, по-видимому, верно и то, что в целом именно более активные, умные и оригинальные люди из числа интеллектуалов чаще всего склоняются к социализму, тогда как их противники нередко оказываются более низкого уровня. …Никто, к примеру, кто знаком с большим числом университетских факультетов (и с этой точки зрения большинство университетских преподавателей, вероятно, следует относить скорее к интеллектуалам, нежели к экспертам), не может оставаться в неведении относительно того факта, что самые блестящие и успешные преподаватели сегодня, скорее всего, являются социалистами, тогда как те, кто придерживается более консервативных политических взглядов, столь же часто оказываются посредственностями. Это, разумеется, само по себе является важным фактором, ведущим молодое поколение в социалистический лагерь.

Хайек абсолютно прав. Большинство правых интеллектуалов — посредственности. Умным молодым людям просто не хочется себя с этим ассоциировать. Когда вы видите современного правака, подумайте, что сказал бы про него Хайек. Представьте его реакцию на всех этих мага, альтрайтов, неоракционеров, которым наплевать на свободу. Представьте, как бы Хайек охуел от рунатов или статьи про милосердие власти.