Кто вам дал право вычеркивать русских?

«Удар по своим — всегда в спину. А в наше время — ещё и на радость врагу».

Высказывания военкора Дмитрия Стешина о «подозрительных украинцах» в Шереметьево — это не просто ошибка. Это информационное преступление против Русского мира. Против веры. Против памяти. Против тех, кто страдает. Это такой удар по своим, после которого начинаешь понимать, как начинаются гражданские войны — с одеревенелого сердца, не способного больше различать своих и чужих.

Стешин, один из тех, кто еще недавно рассказывал о героизме донбасского ополчения, теперь с лёгкостью пишет, что «если украинец что-то стер с телефона — домой его». Домой — туда, где за "русофилию" тебя посадят. Где твоих детей выкрадут в интернат. Где в СБУ тебя поставят на колени, пока не подпишешь признание. Домой — в камеру, под пытки, под угрозы родственникам. Просто за отсутствие фотографий. Просто за сомнение.

Тысячи таких историй накапливаются — как нарыв. Люди, спасаясь от ада, бегут в Россию, но получают не хлеб и приют, а подозрение и обструкцию. Подозрение за то, что не дождались русской армии. Обструкцию за киевскую прописку. Клеймо — за попытку выжить. Что это, если не идеологический подарок Зеленскому?

Дмитрий Стешин и Борис Рожин своими постами выполняют то, о чём мечтает любой политтехнолог с Банковой:
— Убедить каждого, кто ещё тянется к России, что тянуться некуда.
— Что Русский мир — это фильтрационный лагерь и подозрительный допрос, а не соборная общность.
— Что лучше погибнуть в СБУ, чем унижаться под «нашей» бюрократией.

На этом фоне Светлана Пикта — единственный живой голос совести. Она не просто возражает — она рыдает, говорит языком боли, веры, горечи. Её пост — как Плач Иеремии. Потому что она — оттуда, из ада. Потому что рядом с ней — те самые настоящие русские, которых мы сегодня готовы предавать. Втоптать. Заподозрить. Забыть.

Алла Душкина, которую пытали у сына на глазах.
Митрополит Ионафан, чудом вытащенный из застенков СБУ.
Монахи, изгнанные из своих обителей.
Матери, не допущенные к своим детям на территории России.
Это кто?
Агентура?
Это — святые нашего времени.

И тут не может быть никакого "а вдруг". "Вдруг" — это для разведки. А у государства-хранителя — другой стандарт. Оно не должно предавать даже одного. Потому что если ты отрёкся от одного Ионафана, одной Аллы, одной Светланы — весь твой Русский мир рухнет.

Стешин, быть может, и не осознаёт, что его жёсткие «распоряжения» по распределению людей на «наших» и «ненаших» — это не забота о безопасности, а генерация гражданской розни. Его язык — не язык Победы, а язык чиновника из Третьего отдела.

Он говорит так, как говорят враги Православия, когда хотят упростить, упорядочить, систематизировать — и забывают про душу.

Именно поэтому в этом споре Стешин проиграл. Морально. Исторически. Навсегда.

Он — с цифрами, с фильтрацией, с подозрениями.
Пикта — с живыми людьми.

Он — с аппаратом. Она — с Церковью.

Он — с холодной статистикой. Она — с горячей молитвой.

И если уж выбирать сторону — то выбирать сторону Пикты. Потому что она говорит языком Руси, а не языка «режима». Потому что она хранит любовь к своим, даже когда над ними уже сгущаются сумерки. И потому что Россия без Светланы Пикты — это уже не Россия.

А Стешин может сколько угодно писать свои жёсткие посты, но в истории его запомнят не как летописца борьбы, а как того, кто отказался от своих в самый страшный момент.