#философия
К использованию нейросетей (не в поисковых целях) в научной работе в области гуманитаристики (и тем более философии) отношусь как к виду халтуры. Я сам довольно много все это изучал и пробовал, знаю о том, какие возможности это открывает. Однако раздумья на этот счет привели меня к следующей простой мысли: если автор написал полноценную книгу / статью, а не обзор своей книги / статьи на пару страниц, значит он рассчитывал на то, что его работу будут читать; читать вместо всей работы (или отдельных глав / параграфов) резюме от нейросети, считать на этом «дело сделанным» и затем использовать это в своих материалах (в виде пересказа, ссылок и пр.) — значит проявлять неуважение к автору. Даже если бы нейросети не ошибались (а они все еще ошибаются), это также было бы неуважением — не говоря о том, что какие-то мысли (особенно философские) просто нельзя выразить иначе, чем того хотел автор (еще и в соответствующем контексте-окружении). В общем, если речь идет о занятии гуманитарной наукой всерьез, то использование нейросетей — затея довольно бессмысленная и даже вредная, создающая иллюзию «знания» и «проработанности» материала (в естественных науках, нацеленных на «эффективность», дело обстоит иначе); что же касается генерирования текстов с помощью нейросетей и выдачи их за свои, то это, на мой взгляд, прямой подлог, и тут даже нечего обсуждать (хотя ради шутки я сам занимался генерацией — см. здесь и здесь).

Тем не менее, учитывая перенасыщенность интеллектуального пространства книгами и статьями, я бы разделял серьезную интеллектуальную работу и самообразование. Использование нейросетей, на мой взгляд, относительно приемлемо для второго, и если какие-то темы / проблемы / книги заинтересовали, то можно потом переходить от второго к первому. Это особенно актуально в ситуации, когда имеются проблемы со зрением (как у меня) и удобнее знакомиться с объемным материалом в аудио-формате. В связи с этим особенно благодарен сервису NaturalReader, который прекрасно «читает» и по-русски, и по-английски. Но особенно хочу обратить внимание на сервис NotebookLM на основе нейросети Gemini. Это не только хороший суммаризатор (повторюсь: я против использования суммаризации в строгой научной работе), но и прекрасный генератор аудио (обзоров, рецензий, дебатов). По опыту использования скажу так: справляется на 4 с плюсом. Где-то допускает ошибки (люди тоже ошибаются), где-то неверно передает термины и т. д. — но это мелочи. Он пересказывает в том числе на русском языке, хотя функция генерации длинных аудио (более 30 минут) доступна только на английском.

Сервис очень помогает быть в курсе литературы, которая выходит по моим темам (язык, воплощенное познание, схематизация, индоевропеистика, исламоведение). Учитывая, что по этим темам в год появляются тысячи книг, штука очень полезная, поскольку позволяет не тратить силы зрительной системы на бесконечную обработку материала. Если в пересказе книга / статья заинтересовала, то далее уже можно подключать зрение и приступать к полноценной интеллектуальной работе. Бывает так, что по отдельным книгам хочется иметь более подробный обзор (не на 20-25 минут). Для этого я разбиваю pdf на соответствующие части (обычно по главам) и скармливаю нейросети книгу частями (практика показала, что если давать целый pdf и просить пересказать конкретную главу, то зачастую нейросеть начинает туда добавлять информацию из других глав). Потом собираю эти аудио в один файл — и полноценный обзор готов.

В общем, если образовательных лекций на ютубе вам недостаточно и хочется знакомиться с актуальным научным материалом, то это отличное решение (работает с VPN, также есть ограничение на три генерации в день, так что желательно иметь несколько аккаунтов). Ниже прикладываю почти трехчасовой подкаст по книге Д. Смита «Husserl» (2007), которая, как нетрудно догадаться, посвящена философии Эдмунда Гуссерля. Честно говоря, конкретно этот подкаст я еще не слушал, но с аналогичной книгой по Мерло-Понти нейросеть справилась хорошо. Теперь на канале буду периодически выкладывать и другие подкасты.

00:00:01 Husserl's Life And Works
00:19:49 Husserl's Philosophical System
00:45:27 Logic: Meaning in Language, Mind, and Science
01:04:34 Ontology: Essences and Categories, Minds and Bodies
01:23:23 Phenomenology I
01:39:21 Phenomenology II
01:59:28 Epistemology: Beyond Rationalism, Empiricism, and Kantianism
02:18:53 Ethics: Values Founded in Experience
02:39:08 Husserl's Legacy

Друзья, в связи с тем, что предыдущую библиотеку, прикрепленную к каналу, забанили, пришлось создать новую, где будут выкладываться материалы по согласованию с правообладателями. На данный момент я выгрузил туда все свои авторские материалы и книги, в которых я участвовал как научный и ответственный редактор. Также я решил, что на главном канале NUMINOSUM больше не буду выкладывать ИИ-подкасты, чтобы не перегружать его лишними постами. Вместо этого все ИИ-подкасты теперь будут выкладываться в новой библиотеке и дублироваться здесь в сторис. Также периодически буду делать короткие обзоры об ИИ-подкастах, чтобы читатели NUMINOSUM знали, что выходит, и при желании могли их послушать. Если же хотите постоянно быть в курсе новых ИИ-подкастов, то добавляйтесь в канал-библиотеку (планирую делать по 20-30 подкастов в месяц).

Также в библиотеке на постоянной основе висит ссылка на облако, где уже будут выкладываться вообще все материалы (не только мои :-) ). Пока что даю ее и здесь, т.к. там сейчас только мои материалы, но со временем, надеюсь, перенесу туда все из старой библиотеки и тогда отсюда ссылку придется убрать (в общем, скопируйте ее себе куда-нибудь).

Следите за обновлениями!⚡

​​#философия
Современные работы по эпистемологии (в философской перспективе) я бы разделил на три типа.

🔹 1. Работы, опирающиеся как на сугубо философские «методы» (размышление, рефлексия, интроспекция, анализ поведения других людей и пр.), так и на материалы эмпирических наук, прежде всего когнитивной науки и нейронауки. Удельный вес того или другого может быть разный, но если оценивать в целом, то, на мой взгляд, это самый правильный путь. Знание, восприятие, концептуализация, схематизация, рассуждение, язык и пр. — ничто из этого не должно рассматриваться в отрыве от имеющегося на данный момент эмпирического материала (но и не должно растворяться в нем!). Именно с пониманием этого написана моя книга «Язык и познание: введение в пострелятивизм», а также все статьи по темам схематизации и воплощенного познания. Сам я, как уже неоднократно писал, тяготею к парадигме воплощенного познания, в частности к тому направлению внутри этой парадигмы, которое можно назвать «энактивной феноменологией» и которое основал М. Мерло-Понти, а сейчас развивают Ш. Галлахер, Д. Захави, М. Джонсон и пр. (писал об этом здесь; кстати, по учебнику Галлахера я вчера выложил ИИ-подкаст).

Тем не менее даже у этого подхода есть очевидные ограничения:
▪️концептуальная нагруженность материала (как и в любых науках, тут мы имеем дело не с «чистыми» данными, а с концептуальным дизайном и частично ангажированной интерпретацией);
▪️плохая воспроизводимость эмпирических результатов (до 30-40% экспериментов — по разным данным — сейчас не воспроизводятся);
▪️западоцентризм (полевые исследования требуют больших денег, и их объективно трудно проводить, поэтому 99% экспериментов — это исследования на студентах университетов или других западных людях);
▪️методологический анархизм (хотя кто-то может назвать это плюрализмом);
▪️объективная невозможность охватить имеющийся материал и, как следствие, либо слабая обоснованность, либо фрагментированность теорий (немного писал об этом здесь);
▪️опасность «растворить» философию в когнитивной науке.

🔹 2. Более традиционные работы, опирающиеся на философские «методы» и сознательно игнорирующие материал эмпирических наук — по методологическим соображениями (на самом деле не для всех эпистемологических вопросов эмпирическая наука так уж релевантна!). Внутри этой группы особняком стоят работы по классической (трансцендентальной) феноменологии, которые претендуют на описание «чистого опыта сознания» и потому методологически как будто противятся (по крайней мере, так считал Гуссерль) любому объединению с «объективированными» данными эмпирических наук. Хотя у таких работ имеется очевидная слабость — философствование в «башне из слоновой кости» — они тоже нужны, поскольку свежий взгляд никогда не бывает лишним; и они могут стать основой для парадигмальных сдвигов в эмпирических науках. К сожалению, авторам подобных работ часто не хватает понимания пределов собственной компетенции, а также приверженности философскому этосу (например, сдерживания себя от суждений в духе «все эти ваши эксперименты ничего не доказывают, их можно интерпретировать как угодно»).

🔹 3. Работы, рассматривающие традиционные эпистемологические вопросы, но написанные так, как будто когнитивной науки не существует вовсе. Часто это просто набор произвольных суждений, без знания эмпирического материала; в некоторых случаях они еще бывают приправлены «литературоведением» (я не против литературы в философии, но не в области эпистемологии).

Повторюсь: первый путь, синтезирующий философию и когнитивную науку (я называю это «философией опыта»), мне представляется наиболее приемлемым в эпистемологии, хотя я — как практик — осознаю, что перспективы этого проекта в целом смутные — в том числе ввиду указанных выше ограничений (говорят, только по нейронаукам в год выходит несколько сот тысяч исследований). Впрочем, философия не ограничивается эпистемологией и «традиционными» вопросами эпистемологии, да и сама демаркация философии на «разделы» в значительной мере условна. Но об этом в другой раз… (а пока держите краба!)

​​#философия
На данный момент лишь 60 человек добавились в новую библиотеку, связанную с каналом NUMINOSUM (рассказывал о ней здесь). И если вы этого до сих пор не сделали, то не знаете, что там выложено уже пять ИИ-подкастов по философским книгам, и дальше их число будет только расти (об ИИ-подкастах см. здесь). Для того чтобы быть в курсе, рекомендую подписаться!

Ниже коротко о книгах (с опорой на официальные аннотации) и ссылки на подкасты👇

🔹D. Smith «Husserl» (2007), длительность — 2 часа 58 минут
Книга Дэвида Смита вышла в популярной серии «Routledge Handbooks in Philosophy», и в ней в самом общем виде представлена философия Гуссерля.
Начиная с обзора жизни и творчества Гуссерля, а также его места в философии XX века и в западной философии в целом, Смит представляет концепцию феноменологии Гуссерля, объясняя его новаторские теории интенциональности, объективности, субъективности и интерсубъективности. В последующих главах Смит рассматривает логику, метафизику, реализм и трансцендентальный идеализм, эпистемологию и (мета)этику Гуссерля. В заключение автор оценивает значение Гуссерля для современной философии сознания и когнитивной науки.

🔹T. Carman «Merleau-Ponty» (2008), длительность — 2 часа 13 минут
Книга о другом крупном феноменологе из той же серии. Морис Мерло-Понти (1908-1961) является одним из ведущих философов XX века. Его теории восприятия и телесности оказали огромное влияние на гуманитарные и социальные науки, однако полный объем его вклада не только в феноменологию, но и в философию в целом становится ясным только сейчас. В этом доходчивом и объемном введении Тейлор Карман объясняет и оценивает весь спектр философии Мерло-Понти. Книга начинается с обзора жизни и творчества философа, а последующие главы охватывают фундаментальные аспекты его мысли. К ним относятся его философия восприятия и интенциональности; роль тела в восприятии; философия истории и культуры; а также его труды по искусству и эстетике, в частности, о работах Сезанна; подчеркивается значение Мерло-Понти в контексте современных когнитивных наук.

🔹T. Carman, M. Hansen (eds.) «The Cambridge Companion to Merleau-Ponty» (2004), длительность — 5 часов 4 минуты
Включенные в этот сборник четырнадцать эссе исследуют весь спектр философии Мерло-Понти, от его неизменной сосредоточенности на природе восприятия и телесной конституции интенциональности до его размышлений о науке, природе, искусстве, истории и политике.

🔹M. O’Sullivan «Michel Henry: Incarnation, Barbarism and Belief» (2006), длительность — 1 час 40 минут
Мишель Анри (1922–2002) — вероятно, наиболее популярный сейчас феноменолог не из числа первых фигур. В книге дается подробный анализ основных тем его философии, которая дала плоды в виде разрушительной критики в отношении классической феноменологии, фрейдизма и марксизма. Контраст, проводимый автором между «материальной феноменологией» Анри и «деконструкцией» Деррида, расширяет диапазон современной критической теории с позиций воплощения и аффективности. В эпоху возрождения евангелизма и фундаментализма авторское прочтение поздних работ Анри о религии как продолжения его материальной феноменологии представляет собой яркое исследование основ христианской веры и убеждений.

🔹Sh. Gallagher «Phenomenology» (2022), длительность — 3 часа 23 минуты
Классическая работа ведущего представителя энактивной феноменологии — актуального направления, развивающегося на стыке классической трансцендентальной феноменологии и когнитивных наук (мои мысли о нем см. здесь и здесь). Основные особенности работы: 1) исследуются дебаты о натурализации феноменологии и рассматриваются последние расширения феноменологической методологии; 2) феноменологический анализ интенциональности связывается с дискуссиями об энактивном восприятии; 3) книга включает обсуждение феноменологии акта и новую главу о критической феноменологии; 4) рассматриваются специализированные темы в феноменологии, включая концепцию Гуссерля о гилетических данных, воплощении, сознании времени, действии, интерсубъективности и самосознании.

‼️Лучшая благодарность — РЕПОСТ

​​#философия
В новой библиотеке появилось еще пять ИИ-подкастов по философии (о самих подкастах см. здесь). Продолжаю тему энактивной феноменологии как наиболее близкого мне направления. Хотелось бы получить обратную связь: что думаете об этом формате? Полезен ли он вам? Насколько интересны сами подкасты? И т.д.

Ниже вкратце рассказываю о книгах (с опорой на официальные аннотации) и даю ссылки на новые подкасты

🔹S. Geniusas «The Origins of the Horizon in Husserl’s Phenomenology» (2012), длительность — 4 часа 5 минут
В книге на широком материале опубликованных работ и неопубликованных рукописей Гуссерля анализируется понятие «горизонта» восприятия / сознания / присутствия. Автор исследует горизонт как философскую тему, как фигуру интенциональности и как обозначение нашего сознания мира — «мирового горизонта».

🔹J. Mensch «Husserl’s Phenomenology: From Pure Logic to Embodiment» (2023), длительность — 2 часа 28 минут
Самая свежая обобщающая работа по философии Гуссерля, в которой описана эволюция его мысли от логической проблематики к темам воплощенности и жизненного мира. В книге дается всесторонний обзор ограничения феноменологического поля в «Логических исследованиях» и далее рассматривается описание нашего сознания времени. Затем исследуется поворот Гуссерля к трансцендентальному идеализму и проблемы, которые это создает для нашего признания других субъектов. Также подробно излагается проблема воплощения и рассматривается теория инстинктов. В конце излагается гуссерлевская трактовка смертности и телеологического характера нашего существования.

🔹S. Geniusas «Phenomenology of Productive Imagination. Embodiment, Language, Subjectivity» (2022), длительность — 2 часа 55 минут
В своей новой книге С. Генюшас развивает феноменологию продуктивного воображения, опираясь на материалы Гуссерля, Шелера, Хайдеггера, Мерло-Понти, Рикёра и др. Исследуя связь между воображением и воплощением, аффективностью, восприятием, языком, индивидуальностью и интерсубъективностью, книга предлагает феноменологическую концепцию продуктивного воображения, согласно которой это базовая модальность интенциональности, которая формирует человеческий опыт мира, создавая контуры действия, интуиции, знания и понимания. Это не столько слепая и незаменимая «функция души», сколько искусство, скрытое в теле, поскольку оно проистекает из инстинктов, влечений, желаний.

🔹Sh. Gallagher, D. Zahavi «The Phenomenological Mind» (2020, 3d ed.), длительность — 4 часа
В этой замечательной книге обобщено состояние дел в современной энактивной феноменологии — направлении, объединяющем классическую феноменологию и когнитивную науку (когда уже эту книгу переведут на русский?). В ней рассматриваются следующие ключевые вопросы и проблемы: 1) что такое феноменология? 2) феноменология и когнитивные науки; 3) сознание и самосознание; 4) время и сознание; 5) интенциональность и восприятие; 6) воплощенный разум; 7) действие; 8) познание других умов; 9) ситуативный и расширенный разум; 10) феноменология и личностная идентичность.

🔹N. Enfield, J. Sidnell «Consequences of Language: From Primary to Enhanced Intersubjectivity» (2022), длительность — 2 часа 40 минут
В книге показана ключевая роль языка в развитии коллективной интенциональности и «улучшенной» интерсубъективности. Авторы — специалисты по малым языкам, используют в своей работе широкий лингвистический материал, в том числе коммуникативные практики малых народов. Главная идея в том, что, опираясь на базовую довербальную интенциональность, язык расширяет ее и формирует развитую интерсубъективность, функционирующую через механизм перманентной социальной подотчетности (accountability). Эта концепция тесно связана с неовыготскианской моделью М. Томаселло, о которой писал здесь, здесь и здесь. Также резонирует с моими мыслями об интерсубъективной укорененности человеческого сознания. В последнее время тоже много думаю о том, что «индивидуальное» и «приватное» человеческое сознание — фикция (писал об этом в статье).

#философия #лингвистика
Коллеги, хотел бы обратить внимание на свежую книгу Н. Энфилда и Дж. Сиднелла «Последствия языка: от первичной к расширенной интерсубъективности» (2022). Авторы — крупные лингвисты, специалисты по малым языкам и культурам. Нахожу много пересечений с моей книгой «Язык и познание: введение в пострелятивизм» (2020), как и вообще с «выготскианской» линией мысли (например, есть параллели с ранними идеями Г. П. Щедровицкого). По этой ссылке лежит ИИ-подкаст о книге. Сама книга есть в облаке.

Главная идея следующая: человеческая интерсубъективность = деятельность + подотчетность (activity + accountability). Иначе говоря, по своей сути она является языковой: (1) с одной стороны, базовая интерсубъективность делает возможным сам язык, а (2) язык, в свою очередь, преобразует интерсубъективность, делая ее качественно иной.

Согласно авторам, социализация человека предполагает «со-настройку» с другими, которая затем работает бессознательно. Любое эксплицитно социальное действие (совместный поход куда-либо, езда на машине и пр.) базируется на «со-настройке», но и приватное действие «социально», поскольку человеческое сознание опирается на интернализацию социальных практик, в частности языка (значительная часть внутреннего мира «сконструирована» и «активно поддерживается» за счет интернализированных в детстве социальных практик).

Авторы приводят пример плетения циновок: этот процесс предполагает взаимное вовлечение, «предвосхищение» деятельности партнера и приверженность общей цели. Известно, что опытные пары работают намного быстрее, чем неопытные; когда ткачи достигли высокого уровня мастерства, они практически не разговаривают о процессе плетения. Отсутствие явного общения часто свидетельствует о более высоком уровне интерсубъективности. Однако, когда происходит сбой или один из партнеров не обладает необходимыми знаниями и навыками, язык становится незаменимым инструментом координации. Иначе говоря, в интерсубъективной деятельности такого типа язык как бы неявно присутствует в виде возможности. Такое «неявное присутствие» авторы называют «подотчетностью» (accountability).

«Подотчетность», или «ответственность» (accountability), — это перманентная потенциальная соотнесенность себя с группой через язык, готовность всегда «держать ответ» (что этимологически и значит «ответ-ственность»). Подотчетность «тиранически» регулирует деятельность человека, поскольку является «вездесущей возможностью» быть замеченным, похваленным или раскритикованным (что работает как на подпороговом, так и на надпороговом уровне). Взаимодействие, опосредованное языком, обладает практически безграничным диапазоном возможностей и является рефлексивным. Язык не только позволяет определять и характеризовать поведение, но и становится объектом и инструментом собственной объяснимости, позволяя исправлять, оспаривать и прояснять сказанное. Эта способность к рефлексии, которая отсутствует в других формах коммуникации, является базисом социальной подотчетности и человеческих отношений.

В книге обсуждается также множество других проблем: проблема статуса, участия, динамика коммуникации, роль грамматики, референции, дискурса. Особенно интересны обсуждения дискурсивных практик в малых культурах — языков избегания, систем родства (вот здесь, кстати, обсуждалась сложная система узуса в языке пининь кун-уок).

В своей формуле «интерсубъективность = деятельность + подотчетность» авторы частично опираются на неовыготскианскую концепцию М. Томаселло. Она уже рассматривалась мной здесь, здесь и здесь. Эта онтогенетическая концепция предполагает следующее: у человека имеется врожденная «настроенность» на социальность => при нормальной социализации она наиболее ярко проявляет себя в 9 месяцев, когда начинает формироваться способность к «совместной (joint) интенциональности» => далее с 3 до 6-7 лет благодаря интернализации языка формируется «коллективная интенциональность», представляющая собой «надындивидуальный» и регулируемый языком уровень сознания, с общими намерениями, общими знаниями и социальными ценностями.

​​#философия
Есть мнение, что Хайдеггер совершил что-то вроде «онтологического поворота» в феноменологии: от исследования сознания и того, как мир «дан» в опыте сознания, к исследованию бытия, в частности человеческого вот-бытия (присутствия, Dasein). Это не так. Тема онтологии разрабатывалась Гуссерлем еще когда Хайдеггер учился в старших классах школы. Более того, и Гуссерль, и Хайдеггер черпали вдохновение из одного источника — из Аристотеля в его интерпретации Ф. Брентано, которая отражена в работе «О многозначности сущего по Аристотелю» (1862; русский перевод есть в сети). К сожалению, опубликованные при жизни Гуссерля работы дают лишь самое общее представление о тех проблемах, которыми он действительно занимался: гораздо больше отражено в его лекциях, которые дошли до нас в виде рукописей. Ниже даю краткую выжимку по теме «онтология» на основе актуального издания «The Husserlian Mind» (здесь большой ИИ-подкаст по книге, а сама книга — в облаке).

В лекциях 1898/1899 г., посвященных теории познания и метафизике, Гуссерль разбирает «разные значения бытия» у Аристотеля, делая акцент на двух: «бытие как реальность / вещность» и «бытие как истина». В первом случае «бытие» понимается как относящееся к сущим вещам (стол, стул, собака и пр.), к их сущности, вещности; во втором случае — как относящееся вообще ко всему истинному, независимо от вещного существования, например к математическим уравнениям (2 x 2 = 4) или воображаемым объектам. В лекциях 1906/1907 г. Гуссерль отождествляет онтологию, в частности метафизическую онтологию Аристотеля, с «учением о бытии» и, опираясь на более раннее разграничение «смыслов бытия», предлагает свое видение «общего понятия онтологии». Ее можно разделить на четыре «области», в зависимости от признаков: (1) бытие-истинным / бытие-вещным; (2) априорность / апостериорность.

▪️ГОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОНТОЛОГИЯ (апостериорна, отражает бытие-вещным)
Опирается на донаучное восприятие мира, но строится с помощью эмпирических наук (физика, психология etc.), которые работают либо с донаучными концептами напрямую, либо с производными концептами, не подвергнутыми критическому анализу (материя, чувство etc.). Задача этой онтологии — обеспечить ориентацию в вещной действительности, помогая людям находить пути и предсказывать ход событий (от греч. hodos «путь».).

▪️ФОРМАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ (априорна, отражает бытие-истинным)
Занимается априорными (доопытными, идеальными) категориями, которые применимы к чему угодно, о чем можно сказать что-то истинное (числа, отношения, множества, понятия и пр.). Сосредоточена на формах и структурах, рассматриваемых безотносительно к содержанию. Она выполняет роль структурной основы, необходимой для любой науки и фундирующей «правильное» мышление.

▪️МАТЕРИАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ (априорна; отражает бытие-вещным)
Занимается априорными (идеальными) сущностями, исследуя сам концепт «сущности» / «вещности», а также регионы бытия. Устанавливает закономерности возможной реальности. Не дает знания о фактической действительности, но определяет смысловое устройство, которым должно обладать любое сущее.

▪️МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ ОНТОЛОГИЯ (апостериорна, отражает бытие-вещным)
Пройдя от «наивного» донаучного опыта с его прото-онтологией => к годологической (научной, объективистской) онтологии => а затем критически переработав ее с помощью концептов формальной и материальной онтологий => философ приходит к созданию подлинно критической, синтетической и апостериорной метафизической онтологии, которая представляет собой «конечную науку о реальном Бытии как таковом». В свете этой новой онтологии проясняются все прежние онтологии, в частности научные.

Хотя эта (неокантианская по духу) модель описана в относительно ранних лекциях 1906/1907 г., сама ориентация на построение «метафизической онтологии», «критической метафизики» и даже «эмпирической теологии» (!) сохраняется и в позднем творчестве Гуссерля, а феноменология мыслится как необходимое «критическое» средство (не случайно и то, что Хайдеггер вплоть до 1930-х гг. ориентировался на построение метафизики в смысле metaphysica generalis).

​​#философия
В предыдущем посте я указывал, что Гуссерль на протяжении всей жизни разрабатывал онтологию, так что неверно связывать «онтологизацию феноменологии» исключительно с Хайдеггером. Более того, этот поворот, который шире можно обозначить как «онтологизацию гносеологии», является довольно распространенным феноменом в посткантовской мысли — сходные процессы происходили и в русской философии (Н.О. Лосский, С.Л. Франк и др.), и в японской философии (К. Нисида, Т. Вацудзи) и в неокантианстве (поздний Риккерт). Здесь также нужно добавить, что, помимо упоминавшихся лекций 1906/1907, онтология является одной из центральных тем в позднем труде Гуссерля «Формальная и трансцендентальная логика» (1929). Об этом и о многом другом можно почитать в фундаментальном гуссерлеведческом издании «The Husserlian Mind» (здесь большой ИИ-подкаст по книге, а сама книга — в облаке).

Что за загадочная «метафизическая онтология», о которой шла речь в предыдущем посте? Как отмечается в этом исследовании, Гуссерль не просто не был «антиметафизическим» мыслителем, но напротив именно в построении конкретной метафизики видел конечную цель философии. Правда, к этой точке зрения он пришел не сразу. В ранний период (примерно до 1905 г.) метафизика понималась им как первая философия, задача которой заключается в установлении и анализе предпосылок эмпирических наук; условием для такой метафизика является теория познания, которая проясняет саму сущность знания — именно по этой причине «Логические исследования» не содержат никакой конкретной метафизики (феноменологическая теория не могла бы обосновывать метафизику, если бы сама уже изначально ее включала).

В средний период (1905–1913 гг.) происходит сдвиг в понимании: место «первой философии» занимает феноменология, а метафизика отодвигается к самым последним этапам философского пути (первый набросок см. выше). Теперь вся философия должна начинаться с критического прояснения познания в свете первичных актов сознания (т.е. в свете трансцендентальной феноменологии), далее должна обогащаться критически переосмысленным материалом эмпирических наук (в частности, психологии) и, в конечном счете, должна завершаться построением «эмпирической метафизики». Эта модель дорабатывается в поздний период, начиная с лекций «Первая философия I» (1923/1924 г.). Гуссерль объясняет, что имеется два смысла понятия «метафизика»: более традиционный, «старый» смысл касается философского прояснения объективного бытия, т. е. «метафизической интерпретации» этого бытия, что должно делаться, с одной стороны, на основе эйдетической феноменологии (универсальной науки, служащей фундаментом для всех частных наук), а с другой стороны, с опорой на живое сообщество трансцендентальных субъектов, т. е. на трансцендентальную интерсубъективность (~ объективность) знания. Собственно, этому прояснению и посвящено позднее творчество Гуссерля («Картезианские медитации», «Кризис европейских наук»).

Однако есть и «новый» смысл метафизики: когда завершено обоснование объективного бытия, т. е. прояснены его смыслы и показана его укорененность в интерсубъективном «жизненном мире», на передний план выходит некое «иррациональное измерение трансцендентального факта». А именно: непонятно, почему вообще течение наших переживаний организовано таким образом, что может появиться научно познаваемый мир; почему существует связное развертывание конститутивных слоев мира и почему «духовная жизнь» человека устроена именно так, как она устроена. Можно назвать это загадкой «мирности» мира и коррелятивности ему нашего сознания. Гуссерль считает, что за всем этим следует искать телеологический и даже теологический источник.

Стоит отметить, что на гуссерлевское понимание метафизики (ее конкретность, актуальность, а не абстрактность; теория познания как «дверь» к метафизике; необходимость телеологии) огромное влияние оказали труды Германа Лотце — последнего Гуссерль называл одним из главных источников своего вдохновения. А ниже — схема из статьи Д. де Сантиса о метафизике и онтологии в зрелом творчестве Гуссерля.

#философия
Если Гуссерль считал строгую и конкретную метафизику конечной целью философии, то почему он ее не разработал? На это есть простой ответ и целый набор сложных. Простой: не успел. Из сложных ответов, коих в гуссерлеведении немало, обращу внимание на идею Изо Керна о том, что в 1920-е гг. Гуссерль оказался на распутье: либо углублять тему интерсубъективности, либо перейти к метафизическим вопросам. В итоге он предпочел феноменологию интерсубъективности, что отчасти объясняется его собственной склонностью к «микроанализам» сознательных актов, а не к построению больших систем (сам Керн видит перспективу новой метафизики в синтезе монадологии Лейбница и эгологии Гуссерля).

Сосредоточенность Гуссерля на феноменологии связана с его убежденностью в том, что он нашел принципиально новый метод, который способен обосновать не только метафизику, но и здание новоевропейских наук. Гегель Гуссерль считал, что вся история европейской философии была лишь предварительными поисками на пути к его собственной философии: именно в феноменологии европейская мысль нашла свой телос. Примечательно, что это соображение, высказанное в «Кризисе европейских наук», выражает ровно то, что позже скажет Хайдеггер, но с обратным знаком: философия (~ метафизика как фундаментальное знание) закончилась, и ее место заняла кибернетика (как набор теорий «вычисляющего» мышления, которые окончательно переведут частные науки на «инструментально-вычислительную» платформу — что мы, собственно, и наблюдаем).

Обращение Гуссерля к телосу и даже энтелехии в поздний период не случайно. Как подчеркивают специалисты, его философия глубоко телеологична. Огромное влияние на Гуссерля оказал Герман Лотце: он цитирует Лотце в рукописи 1908 г., отмечая, что трансцендентально-феноменологические исследования открывают путь к «телеологической метафизике», т. е. к «подлинному примирению механической концепции природы с телеологией». Другой источник — неокантианство, в частности учение В. Виндельбанда о целенаправленности акта познания. Гуссерль напрямую обращается к этой идее в «Логических исследованиях», представляя развитие всего комплекса наук как обусловленное «телеологическим смыслом».

Позднее в «Лекциях об основополагающих проблемах этики...» (1911) Гуссерль разрабатывает систему философских дисциплин, базирующуюся на феноменологии. Система представлена как неизбежное следствие развития «чистого теоретического интереса», который направляет познание к универсальной форме знания — «абсолютной теории бытия», должной получить завершение в «эмпирической телеологии и теологии» (также см. здесь). В поздний период Гуссерль выделяет два смысла «метафизики» — «более традиционный» и «иррациональный», причем второй смысл касается «загадочности» фактического бытия, т. е. нашего бытия в мире, цели истории, ценностей и пр.; в целом «иррациональная» метафизика занимается проблемой связности / гармоничности сознания и мира и их коррелятивности. Она постепенно проясняется благодаря «трансцендентальной осмысленности», формируемой через «корреляцию» трансцендентальной интерсубъективности и мира в его значимом измерении — проще говоря, через всестороннее познание мира человеческим сообществом, с опорой на естественные науки и феноменологию как средство обоснования осмысленности самих этих наук. Такое рациональное и бесконечное познание — телос европейского человечества. Однако эта цель (вероятно, теологически фундированная) оказалась утеряна в связи с (1) замещением идеала универсальной науки позитивистскими и скептическими концепциями; (2) фактической разобщенностью наук; (3) ограниченностью научности «математическим объективизмом».

Думаю, Гуссерль — последний великий европейский философ, продолжавший картезианскую линию и искренне веривший, что философия «спасет» идеал универсального знания, предоставив наукам общий «эпистемологический» фундамент и обеспечив их смысловую связность. Для многих современных философов так вопрос не стоит, поскольку они слепо веруют в естественную науку и лежащую в ее основе натуралистическую метафизику. И даже феноменологию норовят «натурализовать»

​​#философия
Прото-метафизику, зачатки которой обнаруживаются у Гуссерля, можно охарактеризовать как трансцендентальную монадологию. Этот термин предложен в статье А. Э. Савина; также история вопроса рассматривается в книге Изо Керна, устремленной к синтезу Гуссерля и Лейбница, и в коллективной монографии «The Husserlian Mind» (2022).

В «Картезианских медитациях» (1929–1931) Гуссерль называет «монадой» трансцендентальное эго, охватывающее целостность действительной и возможной жизни конкретного сознания. Хотя лейбницевские монады «не имеют окон», гуссерлевские монады фактически имеют «окна», поскольку они устремлены вовне (через базирующееся на телесности «вживание», «сопереживание», нем. Einfühlung) — друг к другу и, в конечном счете, в общий «интерсубъективный» (~ объективный) мир. Монады в каком-то смысле «совместно конституируют» друг друга, отражаются одна в другой (несмотря на феноменологическую первичность «моего» сознания): эго как эго возможно лишь в паре с Другим, причем эго конституируется и как «другое для Другого», лишь в таком многостороннем конституировании обретая свою подлинную самость. Более того, Гуссерль называет трансцендентальную интерсубъективность, или вселенную монад, «первым в себе бытием», которое предшествует любой объективности мира и несет саму объективность. Это нужно мыслить прежде всего феноменологически и лишь затем метафизически, переходя к проблемам «случайной фактичности» — смерти, судьбы, смысла истории, ценностей и пр., т. е. к «иррациональной» метафизике.

В рукописях 1930-х Гуссерль расширяет понятие «монады» на всех «субъектообразных» живых существ, разделяя их на типы: «спящие монады» (находящиеся лишь в «инстинктивной» коммуникации); бодрствующие монады (вероятно, имеются в виду животные); монады, ориентированные на разумное самоконституирование и на понимание мира (люди). В одной из рукописей «спящие монады» делятся на «доживотные, растительные и дорастительные». По поводу статуса «неорганического» мира Гуссерль колебался: если в 1920-е — нач. 1930-х гг. «объектный» мир является чем-то вроде «авансцены» для монад, местом схождения их перспектив и коммуникации (т. е. он в каком-то смысле эпифеноменален), то в самых поздних рукописях как будто допускается возможность «неорганических» монад, что предполагает их относительную «агентность».

Интересно, что у гуссерлевской «вселенной монад» имеется особая телеология. Из «Кризиса европейских наук» мы знаем, что телос европейского человечества, открытый греческими философами и достигший «подлинно научной» стадии в феноменологии, заключается в бесконечном рациональном познании. Если же смотреть еще шире — на совокупность всех монад, то их конечная цель — «совершенство», которое достигается в любви. Эта любовь мыслится на христианский манер как сущностно «негедонистическая». В рукописи «Телеология» (1931) Гуссерль отмечает:

«Через каждое трансцендентальное присутствие (Dasein), но не просто по отдельности, а в интерсубъективном объединении и как интерсубъективная тотальность (Totalität) проходит стремление к единству “совершенства”... Удовлетворение подразумевает тотальность жизни (Lebenstotalität) и тотальность личностного бытия (personale Seinstotalität), единство в тотальности привычных ценностей, которое превосходит всякую конечность… (Ценности человека проистекают) из источников любви в прямом смысле этого слова. В этом смысле “наслаждение” любовью является абсурдом. Любовь — т. е. влюбиться в другого, жить в другом, соглашаться с другим (но не как в отношениях господина и слуги или раба) — совершенно не гедонистична, хотя и приносит радость, “высокую” радость».

Стоит отметить, что рассуждения о монадах фиксируются уже в рукописях 1910-х гг. (возможно, под влиянием Г. Лотце) — отсутствие разработки «метафизической монадологии» в последующие годы объясняется тем, что Гуссерль был сосредоточен именно на феноменологии как «первой философии», а метафизику считал «последним этапом» философского исследования (см. здесь).

​​#лингвистика
Много лет занимаюсь анализом различных реакций на европейский модерн, о чем рассказывал здесь. Одна из типичных реакций среди сторонников исламского возрождения следует такой логике: «да, Европа достигла невиданных успехов в науке и технике, но фундаментальные идеи и практики она в Средние века позаимствовала у мусульман, так что сейчас мы просто забираем свое наследие назад». С этим, например, связан проект «исламизации знания» Исмаила Раджи ал-Фаруки («исламская физика» и пр.), о чем у нас была статья. Другой проект — оксидентализм (западоведение) Хасана Ханафи как ответ на «ориентализм» — об этом писал тут. Там же рассказ о том, как современные австралийские аборигены хотят спасать «загнивающий Запад» и вообще глобальную цивилизацию с помощью анархо-примитивизма и традиционных «песчаных историй».

Все это весьма амбициозно, но, кажется, у меня теперь новый фаворит! Знакомьтесь, Мариано Датахан (ок. 1875–1949) — филиппинский борец за независимость и лидер общины с острова Бохоль. Во время филиппино-американской войны (1899–1902) он вместе с соратниками обосновался в юго-восточных высокогорьях острова, где создал контррежим, установив собственный свод законов, систему образования и пр. Тем не менее война была проиграна, и борьба Датахана, по его словам, переместилась во «внутренний фронт»: он стал вести «священную войну против Рима».

Опираясь на Независимую Филиппинскую церковь, Датахан создал новый культ, вдохновленный антиколониализмом и объединивший христианство и местный фольклор. В своей общине он ввел строгий этический кодекс, а себя объявил пророком и чудотворцем. В один из дней Датахану было «ниспослано» откровение о необходимости восстановить древний язык эскаян, созданный, согласно традиционным повествованиям, культурным героем местного народа — Пинаем, но утерянный во времена испанского владычества. «Восстановление» языка происходило в несколько этапов (с 1914 по 1937 г.): сначала Датахан «оформил» сакральное письмо; затем надиктовал на родном диалекте себуанского языка традиционные мифы и сказания, которые были записаны новым письмом; после этого создал грамматику с опорой на себуанский язык, а на финальной стадии предыдущие тексты были переписаны уже с новой, «эскаянской» лексикой.

В итоге получилась гремучая смесь на основе себуанского языка, включающая испанскую, себуанскую и вымышленную лексику, и записанная, вероятно, самым сложным письмом из существующих (более 1000 знаков!). Язык изучается в местных школах, используется в молитвах, песнях, административной сфере, где замещает английский. Кроме того, он служит ярким культурным маркером «народа» эская (~ 3 тыс. человек).

Эскаян — прежде всего письменный язык: письмо первично, а устная речь вторична (да, Датахан обращался к археписьму и деконструировал фоноцентризм задолго до того, как это стало постструктуралистским мейнстримом). Эскаянское письмо — это в буквальном смысле «тело» языка: считается, что оно «естественным образом» связано с природой, в частности с позами человеческого тела и телесными органами (так, слово «человек» записывается с помощью «сердца» 🥹). Распространена практика хранения всего, что когда-либо было записано: даже если записать эскаянским письмом английскую или испанскую фразу, то и эта запись, во-первых, станет священной, а во-вторых, войдет в «фонд» эскаянского языка!

И вишенка на торте. Датахан, видимо, посчитал, что удревнения языка недостаточно, поэтому изрек следующее пророчество: эскаян станет последним языком на земле, и на нем будут говорить все народы. Так что покайтесь если вы тоже противостоите Системе и хотите избежать навязанной геополитическими гигантами дилеммы «английский vs. китайский» (или уже выучили их), то, возможно, стоит присмотреться к эскаянскому языку. А поможет вам в его освоении монография П. Келли «The Last Language on Earth» (2022), в которой дано его актуальное описание, а также реконструирована история «народа» эская. По этой ссылке лежит 3,5-часовой ИИ-подкаст, а сама книга там же в облаке.

​​#философия #лингвистика
Рассказываю о пяти новых ИИ-подкастах, которые на регулярной основе появляются в нашей библиотеке (там же в облаке лежат сами книги; подробнее об ИИ-подкастах см. здесь). В последнее время много размышляю над темами поздней феноменологии: жизненный мир, интерсубъективность, критика математического объективизма. В подборке работы современных философов, развивающих эту проблематику Гуссерля, Хайдеггера и Финка.

🔹D. Zahavi «Being We. Phenomenological Contributions to Social Ontology» (2025), длительность — 3 часа 36 минут
Что нужно для того, чтобы сформировать «мы» с другими? Каким образом чувство, мышление и действие в качестве аспекта «мы» трансформируют ощущение собственного «я», отношение к другим и способ восприятия мира? Вопросы, касающиеся онтологического и социального характера «мы» активно обсуждались ранними феноменологами, такими как Э. Гуссерль, Э. Штейн, М. Шелер и др. С опорой на их идеи и современную когнитивную науку Дэн Захави дает новое объяснение сложной взаимосвязи между «мы», «ты» и «я». Стоит отметить, что Захави вовсе не переворачивает феноменологию с ног на голову, а просто развивает то, что уже имелось у Гуссерля: так, термин «мы-интенциональность» появляется в поздних работах Гуссерля; философию же последнего можно охарактеризовать как «трансцендентальную монадологию», о чем писал здесь.

🔹I. Kern «Phänomenologie der Intersubjektivität und metaphysische Monadologie» (2021), длительность — 2 часа 23 минуты
Современный немецкий феноменолог и специалист по творчеству Гуссерля Изо Керн предпринимает попытку объединить «трансцендентальную монадологию» позднего Гуссерля и «монадологию» Лейбница в рамках единой «метафизической монадологии». Для этого он сначала подробно рассматривает гуссерлевское учение об интерсубъективности (редукция, «вживание», три стадии интерсубъективной «настройки», природа интерсубъективной объективности и пр.), объединяет его с некоторыми идеями современной когнитивной науки и затем обрисовывает рамки будущей метафизической монадологии. Довольно интересный синтез — по сути, попытка продолжить то, что не успел сделать Гуссерль (я имею в виду построение собственной метафизики).

🔹L. Ucnik et al. (eds.) «The Phenomenological Critique of Mathematisation and the Question of Responsibility» (2015), длительность — 3 часа 52 минуты
В этой коллективной монографии освещается позднее творчество Гуссерля и его критический анализ чешским феноменологом Я. Паточкой. Акцент сделан на темах «кризиса европейских наук» и онтологии «математического объективизма». Паточка, в частности, показывает значение современного разрыва в понимании мира: между миром нашей жизни и его научной конструкцией. Также обсуждается природа формализованных знаний, которые становятся все менее доступными для человеческого понимания. Авторы поднимают вопрос об ответственности европейской цивилизации и нас самих за современный кризис.

🔹J. Dodd «The Heresies of Jan Patocka» (2023), длительность — 2 часа 28 минут
Наиболее свежая обобщающая работа о творчестве чешского феноменолога Яна Паточки. Автор представляет Паточку как важнейшего философа современных проблем — свободы, субъективности и истории — а также как интерпретатора выдающихся мыслителей — Гуссерля и Хайдеггера. Додд описывает различные аспекты феноменологии Паточки: «асубъективность», телесность, экзистенциальность, жертвенность, и пр. Все это поставлено в контекст бурной политической деятельности Паточки в 1960-е гг.

🔹M. Henry «Barbarism» (1987), длительность — 2 часа 21 минута
«Варварство» — именно так характеризует современную «количественную» науку и техногенную цивилизацию французский феноменолог, последователь и критик Гуссерля — Мишель Анри. Варварство является результатом «обесценивания» человеческой жизни и культуры, укорененных в первичной «аффективности», — обесценивания, которое восходит к распространению количественных методов, научного подхода и технологий во всех аспектах современной жизни, в том числе в образовании.

‼️Лучшая благодарность — РЕПОСТ

​​Поздравляю всех со Всемирным днем философии!

Я уже излагал свои мысли о философии в постах здесь и здесь. Для меня философия — это практика свободы и утверждения смыслового богатства. Я за богатство опыта и его возможных концептуализаций. Мне интересны (хоть и в разной мере) почти все направления и традиции — от пифагорейства до акселерационизма. Конечно, у меня есть любимые философы (Платон, Гегель, Хайдеггер, Лосев и др.), но я с удовольствием читаю представителей самых разных традиций. Мне наиболее интересна мысль в ее творческом формировании, когда она еще не «закоснела» в терминологии («сущее», «природа», «сознание» etc.) и «школе».

Моя тяга к свободе и многообразию получила также выражение в любви к незападным и вообще альтернативным («нечеловеческим») концептуализациям. Я начинал писать книгу «Язык и познание: введение в пострелятивизм» с целью сформировать исследовательскую программу для поездки в Папуа Новую Гвинею (это не шутка), где планировал изучать местные языки. Хотя жизнь сложилась иначе, все же программу я сформировал, а собранный вокруг нее материал демонстрирует многообразие концептуализаций в сферах пространства, времени, дейксиса и пр. Я считаю, что философия и когнитивная наука должны активно использовать материалы малых языков и культур (к сожалению, сейчас философы часто не знают даже материалов коллег с соседней кафедры). Сосредоточенность на многообразии не отменяет для меня поиска универсального, но универсалистские суждения должны покоиться на прочном эмпирическом фундаменте (ср. проблему схематизации).

Одна из целей данного канала — привлечь внимание коллег и более широкой аудитории к концептуально значимым исследованиям, ввести их, так сказать, в философское интеллектуальное пространство. Сегодня в честь Всемирного дня философии выкладываю двухчасовой ИИ-подкаст по книге М. Гардэ об австралийском языке пининь кун-уок: она меня удивила больше других в этом году — немного писал о ней здесь.

Пининь кун-уок примечателен сложной узуальной практикой референции к личности. В качестве примера можно взять русское деление на «ты / Вы», а также связанное с ним употребление глаголов («ты делал», «Вы делали», «не сделали бы Вы» и пр.) и местоимений (невежливо говорить «он» по отношению к присутствующему участнику, с которым говорящий на «Вы»). Эта дистинкция кодирует преимущественно степень формальности / близости отношений. В пининь кун-уок гораздо более сложная система местоимений и других лексико-грамматических форм, которая кодирует все главные социальные связи и учитывает: 1) отношение говорящего и слушающего, а также отношение говорящего к референту (эта троичная связь кодируется в одном (!) слове); 2) отношения родства, притом система родства сложная и подвижная (например, бабушка говорящего может называться им «матерью матери», а при косвенном упоминании — «дочерью», при этом также указывается, что у них общий предок в виде тотемного животного — все это кодируется при каждой отсылке к «бабушке»); 3) центричность и перспектива (выделяется четыре перспективы, каждая кодируется по-своему); 4) табу, эвфемистичные описания; 5) аллюзии.

В совокупности это рождает уникальный узуальный стиль, в котором на каждом этапе делается как бы «снимок» с подвижной социальной структуры и статуса коммуникативной ситуации. Он характеризуется намеренной энигматичностью и минималистичностью; способность говорить «хитро» и «скрытно» является особым искусством, как и способность разгадывать такие «референциальные ребусы». Все это имеет глубокие социокультурные истоки, связанные с сакрализацией речи, табу и эзотерогенезом узуса. И такой узуальный стиль ставит под вопрос многие универсалистские положения западной философии языка, в частности постулаты Грайса. Есть выход и на более широкую философскую проблематику. Задумайтесь: если элементом нашей самости действительно является «нарративное я» (в дополнение к «минимальному я»), то какой сложный «социальный нарратив» должен стоять за самостью аборигена пининь кун-уок?

​​#философия #лингвистика
«Этот космос (κόσμον τόνδε), один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечноживой огонь (πῦρ ἀείζωον), мерно вспыхивающий и мерно угасающий» — гласит известное изречение Гераклита (37 L, 30 DK). Оно примечательно не только своим общим смыслом, но и многочисленными деталями, часть из которых уже разбиралась на канале: индоевропейские обороты и формулы, такие как дейктическое местоимение «этот-вот» применительно к миру и формула «был, есть и будет» для обозначения целокупности сущего; индоевропейская концепция мерности вселенной; одно из первых употреблений слова κόσμος в отношении мироздания (его исконные значения — «украшение», ср. «косметика», и «строй, порядок»); наконец, загадочное словосочетание πῦρ ἀείζωον «вечноживой (всегда-живой) огонь» отсылает к храмовому огню, от которого воспламеняли огонь алтаря: по мысли Гераклита, сама природа — это храм, внутри которого обитает Единый Бог — Мудрое существо (Σοφόν), а его символом является Огонь (см. здесь о возможном зороастрийском влиянии).

Хотя в контексте греческой мысли Гераклит выглядит оригинальным (стоики лишь следовали за Гераклитом), все же в индоевропейской перспективе он, скорее, движется в русле основной концептуальной линии. Центральное значение культа огня (земного «солнца») для индоевропейцев обосновывается в свете новых данных в монографии «Indo-European Fire Rituals. Cattle and Cultivation, Cremation and Cosmogony» (2023) за авторством А. Калиффа и Т. Эстигара (по ссылке также почти двухчасовой ИИ-подкаст по книге). Авторы сосредоточены на германских и индоиранских материалах. Ниже главные выводы.

🔥Огненные ритуалы активно практиковались в Европе: от Рима и Скандинавии до Великорусской равнины. Они были тесно связаны с культом предков, плодородием и половой символикой. Огонь был «посредником» с другим миром, а также обеспечивал преемственность с предками и единство всех этапов индивидуальной жизни (от колыбели до могилы). Особенно был важен так называемый «огонь необходимости» (англ. need-fire, русск. «живой огонь»), который использовался для зажигания больших костров, в частности с очистительными целями.

🔥Существовало четыре огненных ритуала, тесно связанных с сельскохозяйственным годом: 1) ритуалы сбора урожая в конце лета и начале зимы, 2) зимнее жертвоприношение в самое темное и холодное время года, 3) ритуалы пахоты и посева, знаменующие конец зимы и начало лета, и 4) летние ритуалы с кострами и обрядами плодородия, связанные с живительными водами в священных источниках.

🔥Начиная с позднего бронзового века (около 1100 г. до н.э.), доминирующей погребальной практикой в Скандинавии становится кремация, что объясняется приходом германцев. Интенсивное использование огня можно увидеть в остатках металлургии и кузнечной печи. Характерной чертой также являются кремированные человеческие останки на полях. Человеческие кости разбрасывались в рамках сельскохозяйственных ритуалов, во многих могилах вместе с зерном и измельченными костями находят жернова.

🔥Вышеописанные факты могут быть прочитаны в свете индоиранских духовных традиций, где культ огня подробно описан и объяснен. Для индоиранцев огонь — это элемент и сотворения, и разрушения. Космос был сотворен в результате жертвоприношения первочеловека, части которого стали частями вселенной; каждое новое жертвоприношение повторяет эту первичную жертву. Кроме того, огонь — это универсальная субстанция, которой пронизан космос; он обнаруживается в небе, в атмосфере и в земле, а также в социальных отношениях (брак, стадии инициации и т.д.). Данная концепция поддерживается сложным набором огненных ритуалов и церемоний, из которых особое место занимает агничаяна.

🔥Хотя авторы не утверждают, что для европейских ритуалов нужно предполагать такую же сложную «мифологию» и «идеологию» огня, все же ряд параллелей (в том числе археологических) говорит о том, что индоиранская модель в целом должна рассматриваться как наиболее близкий прототип праиндоевропейской модели.

​​#лингвистика #философия
В русском языке для отсылки к личности (person reference) мы используем личные имена и фамилии («Иван Иванов», «Иван Петрович»), термины родства («брат», «сестра», «твой деверь»), прочие социальные термины («мой начальник»), личные местоимения («ты», «Вы»), указательные местоимения («этот человек»), анафорические местоимения («таких людей еще поискать», «тот сказал ему»), притяжательные местоимения («ее книга»); помимо отдельных слов отсылка к личности выражается также в глагольных морфемах — например, делал vs. делала vs. делали. При этом у нас нет каких-то явных запретов и ограничений, кроме, пожалуй, степени формальности, закодированной в системе «ты / Вы», а также вытекающей отсюда невежливости употребления местоимения «он / она» при наличии участника, с которым идет общение на «Вы» (имеются еще разные экстравагантные детали вроде отсылки к «твоей матери» в ругательных выражениях, но этого я сейчас не буду касаться).

В австралийском языке пининь кун-уок, о котором я уже писал здесь и здесь, система отсылок к личности устроена гораздо сложнее:
▪️Сама система глубоко укоренена в сложной классификационной структуре родства; каждая личность при упоминании (даже незнакомая) должна быть встроена в структуру родства, без этого просто невозможна речь на пининь кун-уок.
▪️При отсылке к личности доминирует культурный императив осмотрительности и избегания прямой идентификации, т. е. априори речь строится так, что о личности говорится с осторожностью и как бы косвенно. Это объясняется верой в магическую силу слова: традиционное имя человека нельзя называть (за исключением нескольких контекстов), поскольку так можно нанести ему физический вред, вплоть до убийства; также следует избегать чрезмерной фокусировки на человеке во время разговора.
▪️Табу распространяются и на ситуации коммуникации с определенными категориями родственников (теща, шурин), в результате чего образуются целые регистры речи — «языки избегания».

Несмотря на множество ограничений, пининь кун-уок подталкивает носителей к тому, чтобы делать хотя бы косвенную отсылку к личностям, что связано с особенностью предикации. Это полисинтетический язык, т. е. в нем нередко один глагол с большим количеством морфем может выражать то, что мы кодируем в длинном предложении (о когнитивных следствиях см. мою книгу, с. 609–619); особенностью такого глагола является наличие большого числа «слотов» для «указательных» морфем. Так, например, если в русском предложении «Вчера Иван ездил в город» отсылка к личности дана в имени и окончании глагола, то во фразе из пининь кун-уок «Bene-bim-kurrme-rr-inj en bene-h-kordidj-kurrme-rr-inj» («они изобразили себя и поместили себя в форме чего-то неизреченного») содержится всего два глагола, которые включают пять и шесть морфем соответственно и отсылают к участникам пять раз.

Как в пининь кун-уок достигается баланс между императивом осторожного общения и необходимостью постоянной отсылки к личностям? Во-первых, имя человека может быть замещено термином родства, хотя — ввиду сложности системы родства и ее узуальной специфики — это не столько помогает, сколько осложняет жизнь (как я уже писал, триадные понятия kun-debi фактически заставляют говорящего постоянно делать многоперспективные «снимки» подвижной системы родства и отношений участников коммуникации). Во-вторых, имя может замещаться указанием родовой подсекции / клана («из подсекции X»), описательным сочетанием («мать такого-то»), ссылкой на место жительства или какой-то яркий признак («с длинным носом») — при условии, что участнику коммуникации достаточно данной информации для идентификации. В-третьих, широко используются прозвища и отсылки к этапам жизни человека («старый», «молодой»). В-четвертых, при упоминании умершего используется специальный «некронимический» префикс, присоединяемый к названию клана.

Об этих и других особенностях референции можно почитать в замечательном исследовании австралийского лингвиста и культуролога М. Гардэ (там же двухчасовой ИИ-подкаст по книге).

#лингвистика #философия
В предыдущем посте рассказывал о способах отсылки к личности (person reference) в языках мира, с акцентом на австралийском языке пининь кун-уок. В этом языке почти не используются личные имена из-за потенциального «магического» вреда; для отсылки к личности аборигены прибегают к другим средствам, чаще всего — к терминам родства. Особое место среди терминов родства занимает так называемая система триадных терминов кун-деби, которая является триадической в двояком смысле: она содержит информацию о говорящем, адресате и референте (о ком говорится), а также информацию об отношениях родства между говорящим, адресатом и референтом, т. е. «семантический треугольник» родства. Все это передается в одном термине, что делает его перевод на европейские языки громоздким. Всего в системе кун-деби около 170 терминов, часть из которых также входят в обычную терминологию родства, но «конвертируются» в кун-деби исходя из контекста.

Рассмотрим примеры. Говорящий обращается к младшему слушающему, упоминая свою сестру (например, «женщина X сейчас на кухне»), при этом он также должен выразить отношение этой женщины к слушающему и свое отношение к слушающему. Для этих нужд используется фиксированный термин из системы кун-деби — berlunghkowarre, который означает «женщина, которая приходится мне сестрой, а тебе — старшей сестрой твоей матери (“старшей матерью” в терминах аборигенного родства); ты же для меня ребенок моей сестры»; соответственно, в полном виде предложение «моя berlunghkowarre сейчас на кухне» в русском переводе потребовало бы вставки всей этой громоздкой конструкции. Если же говорящий и адресат меняются местами, то будет использовано слово murlah («моя murlah сейчас на кухне») которое означает «женщина, которая приходится мне старшей матерью (старшей сестрой моей матери), а тебе — сестрой; ты же для меня брат моей матери».

Важным компонентом системы кун-деби является центричность, которая определяет, кто из участников коммуникативного акта служит точкой отсчета для данного термина, т.е. от кого «отсчитывается» родственная связь. Вышеприведенный термин berlunghkowarre использован как эгоцентричный («моя сестра…»), хотя может использоваться и иначе. Всего выделяется семь видов центричности термина.
▪️Эгоцентричный: перспектива первого лица («моя сестра…»), ее склонны использовать младшие по возрасту.
▪️Туцентричный: перспектива второго лица («твоя сестра…»), связь отсчитывается от адресата, ее склонны использовать люди старшего возраста.
▪️Туцентричный диадный: перспектива второго лица с элементами перспективы референта.
▪️Дицентричный: намеренно сохраняет двусмысленность, равноправность между перспективами говорящего и адресата.
▪️Равнобедренный: объединяет перспективы говорящего и адресата по отношению к референту («наша бабушка…»); чаще всего используется парой сиблингов.
▪️Ацентричный: отношения выражаются как бы «нейтрально» и «объективно», без точки отсчета.
▪️Равносторонний: равная значимость всех перспектив сразу, для чего используется особая глагольная форма.

Центричность может кодироваться с помощью притяжательных местоимений («моя сестра…»), архаичного притяжательного суффикса или местоименных префиксов в глаголе; также иногда она просто выводится из контекста. Термины различаются по «стабильности» центричности, т.е. по тому, сохраняется ли изначально заданная говорящим рамка или собеседник конструирует свою собственную («моя сестра <=> твоя сестра» vs. «моя сестра <=> моя старшая мать»): одни термины побуждают к сохранению, а другие — к созданию новой.

Система кун-деби широко используется в повседневной речи, а также внутри «избегающего» регистра кун-куррнг (когда нужно говорить о «свояках»). Использование в рамках кун-куррнг считается обязательным, поскольку особые «магические тела» (burddji «запахи») людей, находящихся в табуированных отношениях (например, свояков), способны негативно влиять друг на друга — и такое влияние «активируется» при использовании личных имен. Подробнее о кун-деби см. книгу М. Гардэ.

​​#философия #лингвистика
«Всё проистекает из центральной точки столкновения, большого взрыва, который расширяется и сжимается, выдыхает и вдыхает, без начала и конца, в постоянном состоянии, в котором прошлое, настоящее и будущее представляют собой единое целое, одно время, одно место. Каждый когда-либо сделанный вдох остается в воздухе в ожидании, когда его снова вдохнут. Я вдыхаю вдохи предков и всех прочих. Так всегда было, есть и будет. А здесь цветы, я смотрю на них и улыбаюсь. Иногда трудно писать по-английски, когда ты только что поговорил по телефону со своей прабабушкой, которая одновременно приходится тебе племянницей, а в ее языке нет отдельных слов для обозначения времени и пространства. В ее системе родства каждые три поколения происходит перезагрузка, после которой родители твоих бабушек и дедушек классифицируются как твои дети — это часть вечного цикла обновления. На своем традиционном языке она спрашивает тебя что-то, что непосредственно переводится на английский как “what place” (“какое место”), но на самом деле означает “what time” (“какое время”), и ты неохотно помещаешь себя в эту парадигму, потому что знаешь, что потом, когда ты вернешься к работе, из этой парадигмы будет чертовски трудно выйти. Родственные связи следуют циклам, земля следует циклам времен года, небо следует звездным циклам, а время так тесно связано со всем этим, что не является понятием, обособленным от пространства. Мы воспринимаем время совершенно иначе, чем люди, привязанные к плоским расписаниям и поверхностям, которым нечего рассказать. В наших сферах существования время течет не по прямой линии, и оно так же осязаемо, как и земля, на которой мы стоим».

Целый ряд интересных наблюдений от австралийского аборигена Тайсона Янкапорты из его книги «Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир» (о ней см. здесь).

🔹О соединении времени и пространства в некоем первичном «хронотопе» — в грамматике, ритуале и пр. — написано немало, но наиболее глубокое из того, что попадалось, было связано с культурой майя, мировидение которой часто описывают как «хронокосмизм» или «панхронотеизм» (см, например, в книге М. Леона-Портильи).

🔹Отсутствие отдельных слов для обозначения времени и пространства, если смотреть в типологической перспективе, это скорее правило, чем исключение, особенно для малых языков. Отдельного слова для «пространства», по-видимому, не было в праиндоевропейском, и его проблематично определить даже для раннего древнегреческого (есть большая дискуссия о том, подходят ли для этого τόπος и χωρα, см. замечательную статью В. Н. Топорова). Отдельного слова для «времени» не было в раннем ведийском языке: слово kala- появляется в «Атхарваведе», где даже есть специальный «гимн Времени». Наличие отдельных слов для «пространства» и «времени» — это обычно признак развитой культуры.

🔹Однако грамматические показатели пространства и времени в языках мира, как правило, разделяются достаточно четко, и чаще всего вторые производны от первых (так и здесь: прабабушка Янкапорты говорит «какое место», имея в виду время). Отмечается явная тенденция к «спатиализации» времени, его представлению через пространство. Но это фреквенталия, а не абсолютная универсалия. Как я уже объяснял в этом и этом постах, возможны и другие «метафоры»; а в рассмотренном здесь индейском языке амундава «спатиализацией» никак не затронута не только грамматика, но и темпоральная лексика, при этом грамматическое время выражается вообще не в глаголе, а в существительном (удивительный язык!).

🔹То, что прабабушка Янкапорты является его же племянницей, тоже вполне понятно. Случаи аналогичной концептуальной полисемии есть, например, и в системе родства аборигенов пининь кун-уок: там даже допустимо «перемещать» своих родственников в другое поколение — например, делать своего «двоюродного брата» своим «дядей» или «отцом», а его сестру, соответственно, «сестрой отца» и т. д. Это еще сильнее запутывает и без того сложную систему триадических терминов кун-деби, необходимую для избегания личных имен.