Notice: file_put_contents(): Write of 20568 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Плавильный котёл | Telegram Webview: plavkotell/12306 -
Москва и Запад: война слов как самосбывающееся пророчество
Зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев считает, что отношения России с Европой прошли точку невозврата. Общаться, по его словам, больше не с кем и не о чём. Заявление звучит как финальный аккорд в давно написанной партитуре — но в действительности это лишь одна из новых вариаций на всё ту же тему: Запад больше не партнёр, а противник, диалог невозможен, остаётся только ждать — и готовиться к худшему.
Риторика Медведева, как всегда, щедра на формулировки, но лишена политической новизны. Призыв к "денацификации Европы", мечты о "Нюрнберге 2.0" и расчёт на «осторожную надежду» в лице Трампа — всё это скорее набор идеологических декораций, чем дипломатическая стратегия. Однако важно не то, насколько реалистичны или абсурдны эти высказывания, а то, как они вписываются в общую систему координат, которую Россия выстраивает в отношениях с внешним миром.
Сигналы о возможном "долгом кризисе", граничащем с медленным дрейфом к прямому конфликту с НАТО, звучат всё отчётливее. На фоне наращивания вооружённых сил в приграничных регионах — от Петрозаводска до Курской области — и модернизации железнодорожной инфраструктуры, заявления российских политиков перестают быть просто политической позицией. Они становятся частью системной подготовки к эскалации, где мобилизация, военная экономика и идеологическая изоляция превращаются в повседневную норму.
Показательно, что заявления о мобилизационной готовности к 2028–2029 годам теперь звучат из уст парламентариев не как гипотеза, а как плановая задача. Москва делает ставку не столько на молниеносные победы, сколько на затяжную перестройку страны в условиях перманентного противостояния — экономического, военного, идеологического. Это уже не мобилизация «на крайний случай» — это создание нового устойчивого состояния.
Всё это, конечно, не избавляет от ощущения искусственности. Идеологические конструкции вроде "освобождения Курской области" или "участия КНДР" остаются на границе пропаганды и политической фантастики. Но именно в этом — и заключается парадокс. Москва может и не верить буквально в сказанное. Но она всерьёз готова жить в соответствии с этим сказанным.
Европа, со своей стороны, больше не стремится к успокоению. Электронные заграждения на финской границе, активные учения НАТО у рубежей Калининграда, обсуждение сценариев конфликта на уровне практического планирования — это уже не «реакция на угрозу», а часть нового западного консенсуса: России больше не доверяют, к переговорам не стремятся, а к войне — теоретически готовы.
Ситуация медленно, но неуклонно превращается в самосбывающееся пророчество. Чем больше обе стороны говорят о войне, тем теснее связывают свои стратегии с её неизбежностью. И чем дольше они живут в логике подготовки к столкновению, тем труднее представить себе любую альтернативу.
Медведев, возможно, прав: точка возврата пройдена. Но не потому, что «не с кем разговаривать». А потому что разговор заменили вооружённой тишиной — где стучат колёса эшелонов, строятся новые штабы и тихо гудят, как тревожный фон, интервью Патрушева.
Москва и Запад: война слов как самосбывающееся пророчество
Зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев считает, что отношения России с Европой прошли точку невозврата. Общаться, по его словам, больше не с кем и не о чём. Заявление звучит как финальный аккорд в давно написанной партитуре — но в действительности это лишь одна из новых вариаций на всё ту же тему: Запад больше не партнёр, а противник, диалог невозможен, остаётся только ждать — и готовиться к худшему.
Риторика Медведева, как всегда, щедра на формулировки, но лишена политической новизны. Призыв к "денацификации Европы", мечты о "Нюрнберге 2.0" и расчёт на «осторожную надежду» в лице Трампа — всё это скорее набор идеологических декораций, чем дипломатическая стратегия. Однако важно не то, насколько реалистичны или абсурдны эти высказывания, а то, как они вписываются в общую систему координат, которую Россия выстраивает в отношениях с внешним миром.
Сигналы о возможном "долгом кризисе", граничащем с медленным дрейфом к прямому конфликту с НАТО, звучат всё отчётливее. На фоне наращивания вооружённых сил в приграничных регионах — от Петрозаводска до Курской области — и модернизации железнодорожной инфраструктуры, заявления российских политиков перестают быть просто политической позицией. Они становятся частью системной подготовки к эскалации, где мобилизация, военная экономика и идеологическая изоляция превращаются в повседневную норму.
Показательно, что заявления о мобилизационной готовности к 2028–2029 годам теперь звучат из уст парламентариев не как гипотеза, а как плановая задача. Москва делает ставку не столько на молниеносные победы, сколько на затяжную перестройку страны в условиях перманентного противостояния — экономического, военного, идеологического. Это уже не мобилизация «на крайний случай» — это создание нового устойчивого состояния.
Всё это, конечно, не избавляет от ощущения искусственности. Идеологические конструкции вроде "освобождения Курской области" или "участия КНДР" остаются на границе пропаганды и политической фантастики. Но именно в этом — и заключается парадокс. Москва может и не верить буквально в сказанное. Но она всерьёз готова жить в соответствии с этим сказанным.
Европа, со своей стороны, больше не стремится к успокоению. Электронные заграждения на финской границе, активные учения НАТО у рубежей Калининграда, обсуждение сценариев конфликта на уровне практического планирования — это уже не «реакция на угрозу», а часть нового западного консенсуса: России больше не доверяют, к переговорам не стремятся, а к войне — теоретически готовы.
Ситуация медленно, но неуклонно превращается в самосбывающееся пророчество. Чем больше обе стороны говорят о войне, тем теснее связывают свои стратегии с её неизбежностью. И чем дольше они живут в логике подготовки к столкновению, тем труднее представить себе любую альтернативу.
Медведев, возможно, прав: точка возврата пройдена. Но не потому, что «не с кем разговаривать». А потому что разговор заменили вооружённой тишиной — где стучат колёса эшелонов, строятся новые штабы и тихо гудят, как тревожный фон, интервью Патрушева.
BY Плавильный котёл
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from us
