Миграционная политика России: имитация порядка при отсутствии выбора
Когда государство сталкивается с демографическим кризисом, у него, по большому счёту, два пути: стимулировать рождение и возвращение собственных граждан — или открывать ворота миграции. Россия сделала выбор давно, хотя формально делает вид, что всё ещё думает. В этой постановке ключевые роли исполняют сразу несколько актёров, зачастую не читавших общий сценарий.
Вот Сергей Миронов, лидер партии СРЗП, предлагает, чтобы мигранты получали льготы только через 20 лет проживания в России. С исключением, правда, для украинцев и белорусов — не без идеологических реверансов. Мироновский подход прост и архаичен: приехал, отработал, уехал. Семью оставил дома, пособий не жди, корней не пускай. Рабский труд — да, социальный контракт — нет.
Параллельно МВД разрабатывает законопроект, где полицию хотят наделить функцией миграционного аудитора в школах. Информация о детях мигрантов будет стекаться в органы, как данные о кредитной истории в бюро. Цель — якобы адаптация и интеграция. На практике — создание теневого реестра лояльности и управляемости.
И тут же МИД напоминает: извините, но выдворить семьи трудовых мигрантов из стран ЕАЭС нельзя — международные договоры. На фоне массового раздражения общества, фиксируемого всеми социологами, это заявление звучит как фальшивый аккорд — играем для внешних слушателей, забыв про внутреннюю тишину.
В этом и есть суть миграционной политики России: никто ни с кем не договаривался, потому что никто не решает.
Политики делают популистские выпады, ведомства — запаздывающие шаги, международные соглашения — несущая конструкция, которую никто не решится тронуть. Ни одна из сторон не берет на себя ответственность за то, чтобы заявить: «Вот наша миграционная стратегия». Потому что этой стратегии нет. Есть тактическое лавирование между страхами избирателей и обязательствами перед партнёрами по интеграционным союзам.
Разнобой — не баг, а фича
Система прекрасно устроилась в этой неопределённости. Квоты — для формальности, патенты — для дохода, соцподдержка — по остаточному принципу. Никто не мешает зарабатывать на мигрантах, но и никто не хочет объяснять россиянам, почему за счёт этих же мигрантов меняется их повседневная среда. Или, точнее, — почему государство делает вид, что не замечает, как она меняется.
Уроки Европы видны невооружённым глазом. Там попытались сначала интегрировать, потом — ассимилировать, а в итоге получили параллельные миры. Россия же предпочитает держать миграцию в полусерой зоне: без чётких гарантий, без внятного статуса, без последствий для элит, принимающих решения. Такое положение удобно до тех пор, пока не начнутся сбои. И они уже начались.
Сегодняшний хаос — это не отсутствие контроля. Это контроль без ответственности
Да, нужны рабочие руки. Да, рождаемость провалилась. Да, отказаться от миграции в принципе — невозможно. Но из этих вводных не следует, что миграционная политика должна оставаться бесформенной массой из параллельных инициатив, ведомственных реестров и патриотических цитат.
Россия нуждается в договоре. Не с ЕАЭС. А со своими гражданами. Честном договоре о том, кого мы готовы пускать, на каких условиях, с какими правами и с какими обязанностями. Пока его нет, система будет генерировать именно такие парадоксы: когда депутат Госдумы хочет выжигать льготы каленым железом, а МВД — собирать данные на школьников, будто это потенциальные диссиденты.
Государство не может и дальше стоять на двух платформах одновременно: быть суверенным домом для своих и логистическим центром для чужих.
Пора сделать выбор. А пока его нет — мигранты интегрируются стихийно, чиновники спасают отчётность, общество злится. И никто из трёх не понимает, чем всё это закончится.
Миграционная политика России: имитация порядка при отсутствии выбора
Когда государство сталкивается с демографическим кризисом, у него, по большому счёту, два пути: стимулировать рождение и возвращение собственных граждан — или открывать ворота миграции. Россия сделала выбор давно, хотя формально делает вид, что всё ещё думает. В этой постановке ключевые роли исполняют сразу несколько актёров, зачастую не читавших общий сценарий.
Вот Сергей Миронов, лидер партии СРЗП, предлагает, чтобы мигранты получали льготы только через 20 лет проживания в России. С исключением, правда, для украинцев и белорусов — не без идеологических реверансов. Мироновский подход прост и архаичен: приехал, отработал, уехал. Семью оставил дома, пособий не жди, корней не пускай. Рабский труд — да, социальный контракт — нет.
Параллельно МВД разрабатывает законопроект, где полицию хотят наделить функцией миграционного аудитора в школах. Информация о детях мигрантов будет стекаться в органы, как данные о кредитной истории в бюро. Цель — якобы адаптация и интеграция. На практике — создание теневого реестра лояльности и управляемости.
И тут же МИД напоминает: извините, но выдворить семьи трудовых мигрантов из стран ЕАЭС нельзя — международные договоры. На фоне массового раздражения общества, фиксируемого всеми социологами, это заявление звучит как фальшивый аккорд — играем для внешних слушателей, забыв про внутреннюю тишину.
В этом и есть суть миграционной политики России: никто ни с кем не договаривался, потому что никто не решает.
Политики делают популистские выпады, ведомства — запаздывающие шаги, международные соглашения — несущая конструкция, которую никто не решится тронуть. Ни одна из сторон не берет на себя ответственность за то, чтобы заявить: «Вот наша миграционная стратегия». Потому что этой стратегии нет. Есть тактическое лавирование между страхами избирателей и обязательствами перед партнёрами по интеграционным союзам.
Разнобой — не баг, а фича
Система прекрасно устроилась в этой неопределённости. Квоты — для формальности, патенты — для дохода, соцподдержка — по остаточному принципу. Никто не мешает зарабатывать на мигрантах, но и никто не хочет объяснять россиянам, почему за счёт этих же мигрантов меняется их повседневная среда. Или, точнее, — почему государство делает вид, что не замечает, как она меняется.
Уроки Европы видны невооружённым глазом. Там попытались сначала интегрировать, потом — ассимилировать, а в итоге получили параллельные миры. Россия же предпочитает держать миграцию в полусерой зоне: без чётких гарантий, без внятного статуса, без последствий для элит, принимающих решения. Такое положение удобно до тех пор, пока не начнутся сбои. И они уже начались.
Сегодняшний хаос — это не отсутствие контроля. Это контроль без ответственности
Да, нужны рабочие руки. Да, рождаемость провалилась. Да, отказаться от миграции в принципе — невозможно. Но из этих вводных не следует, что миграционная политика должна оставаться бесформенной массой из параллельных инициатив, ведомственных реестров и патриотических цитат.
Россия нуждается в договоре. Не с ЕАЭС. А со своими гражданами. Честном договоре о том, кого мы готовы пускать, на каких условиях, с какими правами и с какими обязанностями. Пока его нет, система будет генерировать именно такие парадоксы: когда депутат Госдумы хочет выжигать льготы каленым железом, а МВД — собирать данные на школьников, будто это потенциальные диссиденты.
Государство не может и дальше стоять на двух платформах одновременно: быть суверенным домом для своих и логистическим центром для чужих.
Пора сделать выбор. А пока его нет — мигранты интегрируются стихийно, чиновники спасают отчётность, общество злится. И никто из трёх не понимает, чем всё это закончится.
BY Плавильный котёл
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. Anastasia Vlasova/Getty Images
from us
